Диверсанты - Евгений Андреянович Ивин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так он пролежал в полузабытьи несколько часов, пока поезд не остановился. До слуха Макса долетели обрывки разговора мужчин. Говорили по-немецки, речь шла о станке, который надо будет погрузить на автомобиль. Макс встревожился, еще немного – и его обнаружат. Он осторожно выглянул через борт. В сером утреннем рассвете разглядел двух мужчин, один, как ему показалось, был в форме полицейского. Станция небольшая: традиционный дом под красной черепичной крышей, рядом еще два домика, дальше виднелись сады. С другой стороны станционной постройки Саблин увидел большой кирпичный сарай, тоже под черепичной крышей. Макс пополз к противоположной стороне платформы, и его взгляд сразу уперся в каменную, облицованную бетоном стену. Дальше шел крутой подъем и поросшая лесом гора.
«Уходить надо только сюда, к каменной стене. Здесь должен быть водоотвод, по этой канаве проберусь вперед. Там и скроюсь. Если не околею от холода!» – он потер руки, плечи. И осторожно, перевалившись через холодный борт как можно тише спрыгнул на шпалы. Ноги его не удержали, колени подогнулись и он кувыркнулся в водоотводную канаву. Секунду полежал, прислушиваясь, уловил звук работающего двигателя. «Идет грузовик!» – подумал Саблин и быстро пополз, обдирая локти о бетон. Он подлез под вагон, до сарая было каких-то два десятка метров. Если быстро вскочить, то через пять секунд – за сараем.
К станции подошел грузовик и, развернувшись, задом подался к платформе, на которой стоял станок. Грузовик закрыл бортом людей и Саблин решился: он выскочил из-под вагона и огромными прыжками помчался к сараю. Никто его не заметил и он спрятался за его стеной. Но тут случилось непредвиденное, за сараем в саду он увидел женщину и попятился назад. Выход был только один – укрыться в сарае, тем более, дверь его была не заперта. Макс выглянул из-за угла: мужчины влезли на платформу и были заняты станком. Он скользнул вдоль стены, приоткрыл дверь и скрылся в темноте сарая. Когда глаза его привыкли, Саблин разглядел, что здесь полно сена. С одной стороны виднелась загородка. Он заглянул туда и услышал тяжкий вздох. Там лежала на подстилке корова. Макс вошел за загородку, почувствовав, как животное излучало тепло. Он присел возле нее и стал нежно гладить. Потом сел к ее боку спиной и прошептал: «Милая ты моя! Погрей меня!»
Согревшись у коровьего бока, Макс не заметил, как уснул. Разбудил его сдавленный крик женщины, она пятилась назад, прижимая к груди руки. Саблин сам испугался этого женского крика и вскочил. Но она мгновенно выбежала из сарая и защелкнула на двери засов. Макс слышал ее тяжкое прерывистое дыхание.
«Это конец! – подумал он довольно равнодушно. – К чему были все эти усилия? Лучше бы я получил пулю в лагере!» – его охватила горечь и отчаяние.
– Госпожа! – тихо окликнул он женщину. – Я не вор! Я бежал из плена. Я русский! – решился он на открытый разговор. Да и ничего другого ему же не оставалось.
Но женщина вдруг бросилась бежать и вскоре звук ее шагов совсем пропал.
«Позовет мужа-полицейского! – равнодушно подумалось ему. – А может, вызовут эсесманов. Эти мне ребра переломают. Так уж у них положено за побег: либо сразу пулю, либо…»
Он не успел додумать эту мысль до конца. Звякнул засов, дверь распахнулась, голос снаружи приказал:
– Выходи!
Макс вышел и зажмурился от яркого утреннего солнца. Перед ним стояли двое мужчин, которых он видел утром. Тот, кого он принял за полицейского, оказался железнодорожником. В руках он держал двуствольное ружье, стволы были расположены вертикально, один над другим. Макс никогда раньше таких не видел, но догадался, что один ствол заряжен на медведя.
Он стоял у проема двери, полуголый, весь в кровавых ссадинах и кровоподтеках, и вдруг в глазах железнодорожника увидел сострадание. Тот опустил ружье и спросил:
– Ты из того лагеря, который бомбили американцы?
– Да, его бомбили и мы бежали, – ответил торопливо Саблин.
– Они вас ищут, разослали депеши.
– Вы меня выдадите немцам? – спросил Саблин, уже думая о том, как ему уйти отсюда живым.
Железнодорожник оглянулся на своего товарища и ответил:
– Нет! Это не наша обязанность! Идем в дом!
А через час он уже был накормлен, одет в костюм хозяина и получал напутствия:
– Тебе надо проехать всего семьдесят километров, там Дунай, а за Дунаем – твоя армия. Сегодня ночью сильно грохотало, может быть, форсировали. Я дам тебе мотоцикл, но ты нас не выдавай. В случае чего скажешь, что сам взял. Прости, но мы не можем тебя оставить здесь.
Женщина посмотрела на Саблина страдальческим взглядом и вдруг перекрестила его.
– Смотри, держись проселочных дорог, на трассу не выезжай, задержит патруль.
Саблин поблагодарил хозяев и, сопровождаемый ими, вышел во двор. Там стоял старенький «Цундап» с коляской. Он сел, быстро разобрался в управлении и запустил движок. Чух-чух-чух – заработал мотоцикл, и Саблин, взглянув последний раз на этих добрых и смелых людей, тронул машину. По тем ориентирам, которые ему дал хозяин, он ехал часа полтора, не встречая на своем пути ни души. Автотрасса проходила где-то недалеко, иногда он, остановившись, слышал шум моторов. Однако наступил момент, когда ему пришлось выехать на автодорогу. Мотоцикл был хоть и старенький, но свое дело знал хорошо, он легко разогнался, оставляя позади себя то тяжелую конную фугу, то велосипедистов, то бредущих по дороге немецких солдат. По его подсчетам, до Дуная оставалось не более трех-четырех километров, и Саблин вдруг поверил в свою счастливую звезду. Но, как говорят в народе, «Сатана услышал песню и решил ее подпеть» – они стояли трое у обочины, в мышиных мундирах, с автоматами на шее и бронзовыми бляхами на груди. Один шагнул на проезжую часть и поднял катафот, помахивая им, приказал Саблину остановиться. Макс мельком взглянул на двух других у загородки. Они не проявляли беспокойства и о чем-то разговаривали между собой, даже не обращая внимания на мотоцикл. «Прорвусь!» – уверенно подумал Саблин, и сделав вид, что хочет остановиться, вдруг резко дал газ и, вильнув колесом, люлькой ударил солдата по ногам. Тот отлетел в сторону, а Макс, выжимая все, что можно из машины, помчался вперед. Позади прорычали два автомата, пули взвизгнули над головой. Саблин вжался в сидение, низко склонил к рулю голову и уже через несколько секунд оказался недосягаемым для автоматов. Только от немцев не так-то просто было уйти. Они
