Анафем - Нил Стивенсон

По пути туда я постарался временно выкинуть из головы проблему гироскопов и взглянуть на картину шире. Вчера вечером Игнета Фораль не скрывала своего нетерпения. Мы вышли с мессала и обнаружили, что конвокс полностью реорганизован на мирской лад. Все мы в одночасье стали праксистами — каждый трудился над крохотным кусочком задачи, которую, возможно, никогда не увидит во всей полноте. Навсегда ли эти перемены? Как они скажутся на движении, о котором говорил Лио? Не сознательная ли это стратегия бонз с целью задавить мятеж? Вчерашние слова Лио очень меня встревожили; я боялся того, что узнаю, если когда-нибудь попаду в Алин лукуб. В какой-то мере мне стало спокойнее от того, что всё отложилось. За прошлую ночь заговорщики не могли придумать ничего нового. И в то же время я боялся, что в ответ на действия бонз они уйдут глубже в подполье.

На площади, прямо под открытым небом, солдаты расставили длинные столы. Это было удобно. И ужасно по-мирски — очередной знак, что иерархи вольно или невольно уступают власть бонзам.

Получив в руки хлеб, масло и мёд, я отошёл от очереди и увидел миниатюрную девушку, садящуюся за свободный стол. Я стремительно рванул к ней и сел напротив. Нас разделял стол, что избавляло от неловкого выбора — обняться или пожать друг другу руки. Она знала, что я здесь, но довольно долго сидела, сгорбившись над тарелкой — видимо, собиралась с духом. Затем подняла голову и посмотрела мне в глаза.

— Место не занято? — спросил, подходя, молодой фраа в замысловатой стле. По умильно-заискивающему выражению я угадал в нём очередного желающего подлизаться к эдхарианцам.

— Проваливай! — сказал я.

Он послушно ретировался.

— Я отправил тебе пару писем, — сказал я. — Не знаю, получила ли ты их.

— Оза передал мне одно, — ответила она. — Я не вскрывала его до того, что случилось с Ороло.

— Почему? — спросил я как можно мягче. — Про Джезри я знаю.

Большие глаза закрылись от боли — нет, от досады, что я не понимаю. Она мотнула головой.

— Забудь об этом. Просто было слишком много всего другого. Я не хотела отвлекаться. — Ала откинулась на стуле, вздохнула. — После Посещения Орифены я подумала, что, наверное, надо прочесть твоё письмо. Раздвинуть перспективу, как говорят эксы. Я прочла его. Думаю… — Она наморщила лоб. — Не знаю, что я думаю. Как будто у меня были три разные жизни. До воко. От воко до гибели Ороло. И потом. А твоё письмо — замечательное, не пойми меня превратно — написано Але из позапрошлой жизни.

— Думаю, мы все можем сказать о себе что-то похожее.

Она пожала плечами, кивнула, начала есть.

— Ладно, — сделал я новый заход, — расскажи про твою теперешнюю жизнь.

Она некоторое время смотрела мне в глаза. Мне даже стало немного не по себе.

— Лио сказал, что говорил с тобой.

— Да.

Она перевела взгляд с моего лица на столы, медленно заполняющиеся усталыми инаками, затем — на луг и башни Тредегара.

— Меня вызвали сюда, чтобы организовывать людей. Этим я и занимаюсь.

— Но не так, как хотела власть?

Ала мотнула головой.

— Всё куда сложнее, Эразмас.

От звука моего имени, произнесённого её голосом, у меня оборвалось сердце.

— Оказывается, когда создаёшь организацию, она обретает жизнь… начинает жить по собственной логике. Думаю, если бы я занималась этим раньше, я бы знала, что так будет. Подготовилась бы.

— Не надо себя казнить.

— Я себя не казню. Это ты рядишь меня в эмоции, как куклу в одёжки.

Меня охватило старое чувство: смесь злости, любви и желания испытывать их снова и снова.

— Понимаешь, с самого начала было ясно, что конвокс уязвим. Очевидная мишень, если пакт начнёт военные действия.

— Пакт?

— Мы зовём их ПАКД — Пангея, Антаркт, Кватор, Диасп. Менее антропоморфно, чем «Геометры».

Я подавил желание сказать: «Но они антропоморфны!»

— Знаю, — сказала Ала, глядя на меня. — Они антропоморфны. Не важно. Мы зовём их ПАКД.

— Я тоже удивлялся. Как-то рискованно согнать всех умных людей на одну квадратную милю.

— Да, но за это время меня выдрессировали понимать: рискованно всё. Вопрос лишь в том, что мы приобретаем, идя на конкретный риск.

На мой вкус это сильно напоминало прехню, которую несут эксы, не потрудившиеся определить свои термины. Однако для Алы явно было жутко важно, чтобы я её выслушал, понял и согласился. Она даже на несколько мгновений накрыла мою руку своей, что подействовало на меня сильнейшим образом. Я старательно изобразил, что обдумываю и принимаю её слова.

— Приобретаем мы в данном случае то полезное, что конвокс, возможно, успеет сделать, прежде чем его разбомбят? — спросил я.

Очевидно, я выдержал проверку, потому что Ала продолжила:

— Мне поручили заниматься снижением риска. Это прехня, означающая, что если ПАКД выкинет что-нибудь по-настоящему плохое, конвокс должен разлететься, как мухи от мухобойки. И не беспорядочно, а систематическим, запланированным образом — ита называют это операция «Рассредоточение», — и мы будем в авосети, чтобы выполнять основные функции конвокса даже после того, как разбежимся в разные стороны.

— И ты занимаешься этим с самого начала? С тех пор, как тебе призвали?

— Да.

— То есть ты сразу знала, что будет конвокс?

Она покачала головой.

— Я знала, что они… что мы готовим конвокс. Я не знала, состоится ли он на самом деле и кого призовут. Когда он замаячил впереди, планы, которые я составляла, обрели чёткость и глубину. И тогда я поняла, что это неизбежно.

— Ты о чём?

— Что фраа Корландин говорил нам о Пробуждении?

Я пожал плечами.

— Ты училась лучше меня. Конец Древней матической эпохи. Ворота древних матиков распахнулись — иногда их просто срывали с петель. Инаки вышли в мир… ладно, кажется, я вижу, к чему ты ведёшь.

— Мирская власть, возможно, сама того не понимая, поручила мне составить планы Второго пробуждения, — сказала Ала. — Потому что, Раз, не только Тредегар распахнёт ворота. Если начнётся война с ПАКДом, все конценты должны будут рассеяться. Инаки сольются с основным населением. Но мы по-прежнему будем общаться по авосети. Что означает…

— Ита, — закончил я.

Ала кивнула и улыбнулась, воодушевляясь перспективой, которую рисовала.

— В каждой ячейке странствующих инаков будет ита. Барьер сохранить не удастся. Рассредоточение будет выполнять некие задачи. Не те, которыми традиционно занимались инаки, а сиюминутную мирскую работу.

— Вторая эпоха Праксиса, — сказал я.

— Вот именно!

Алин энтузиазм заразил и меня, но тут я вспомнил, что так будет, только если начнётся война. Ала, видимо, подумала о том же, и лицо у неё посуровело, как будто она на совещании с высокопоставленными военными.