Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов - Рой Медведев

В 16.15 пациент, гуляя по территории дачи с шофером, выстрелил в висок из пистолета “Макаров”. Подписи пяти врачей».

21 января во всех центральных газетах появился необычный некролог. Хотя Цвигун был членом ЦК, под его некрологом не было фамилий Брежнева, Кириленко и Суслова. Стояли подписи Андропова, Горбачева, Устинова и Черненко, а также членов коллегии КГБ; фамилии большинства из них мы узнали тогда впервые.

Смерть Цвигуна существенно и быстро изменила положение Андропова в системе КГБ, позволив взять на себя непосредственное руководство теми следственными делами, которые вел Цвигун, и изучить важные документы, которые тот предпочитал хранить в личном сейфе.

Смерть «главного идеолога»

Всего через несколько дней после смерти С. Цвигуна умер еще один человек, чья судьба и карьера были тесно связаны с судьбой и карьерой Ю. Андропова. Речь идет о Михаиле Суслове, которого почти официально называли главным идеологом, а неофициально – «серым кардиналом» партии. М. Суслов мало походил на других кремлевских вождей. Он старался держаться в тени, не привлекать внимание, о нем мало говорили и писали как в нашей стране, так и за границей. Он не любил шумных застолий или охотничьих забав. Автомобиль Суслова никогда не превышал скорости в 60 километров в час; иногда он останавливал машину недалеко от кремлевских ворот и шел в кабинет пешком. У Суслова не было роскошных загородных особняков, и многие из обитателей Кремля посмеивались над его аскетизмом. Одевался он скорее старомодно, чем элегантно, казалось, что он по десять лет носит одно и то же длиннополое пальто и два-три темных костюма. До конца жизни он сохранил привычку носить калоши. Суслов никогда не кричал на подчиненных, не употреблял грубой ругани. Он был учтив и корректен со всеми и здоровался за руку не только с приглашенными к нему писателями или учеными, но и с самыми незначительными служащими партийного аппарата. Из подготовленных для него текстов речей и статей он вычеркивал все наиболее яркие слова и сравнения.

Даже на высших ступенях партийной иерархии Суслов оставался аппаратчиком, а не публичным политиком. Он никогда не занимал государственных постов, если не считать незаметной должности председателя Комиссии по иностранным делам в одной из палат Верховного Совета. Суслов не стремился к наградам, он не любил резких поворотов и перемен. По характеру он являлся исполнителем, а не лидером. Но в этом был и главный секрет его кремлевского долголетия. В течение 40 лет Суслов был членом ЦК КПСС; 35 лет – секретарем ЦК и около 30 лет – членом всесильного Политбюро. В последние 15 лет жизни именно Суслов являлся вторым человеком в партийном руководстве. Марксизм-ленинизм был государственной идеологией Советского Союза, главной опорой и оправданием власти КПСС. Эту идеологию обслуживало множество организаций и учреждений, и на вершине этой огромной пирамиды многие годы стоял Суслов. Как член Политбюро и секретарь ЦК он контролировал в партии работу отделов агитации и пропаганды, науки и учебных заведений, культуры и информации, отдел молодежных и общественных организаций, два международных отдела, Политуправление Советской армии и выездной отдел. Под его руководством и контролем работали министерства культуры и образования, Государственные комитеты по делам издательств, кинематографии, Гостелерадио. Газеты и журналы, вся другая печать и цензура (Главлит), ТАСС, связи КПСС с другими коммунистическими партиями, отношения с социалистическими странами – все это входило в сферу деятельности Суслова. Много внимания он уделял «партийному руководству» работой Союза писателей. Под его контролем находились и другие творческие союзы: художников и архитекторов, композиторов и журналистов, работников кино и театра, а также Союз обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами. Система партийного просвещения, общество «Знание», подготовка школьных и вузовских учебников по гуманитарным наукам, работа научных институтов по общественным дисциплинам, научные общества и ассоциации, отношения Советского государства с различными конфессиями и церковными организациями – вот далеко не полный перечень дел, которыми ведали и в которых обладал правом решающего голоса Михаил Суслов. Он получал регулярные доклады от КГБ и Прокуратуры СССР и участвовал в решении проблем, которые объединялись не слишком ясным понятием – «идеологическая диверсия».

У Суслова всегда были проблемы со здоровьем. Еще в молодости он перенес туберкулез, всю жизнь страдал от диабета, в 1970-е годы у него быстро развивался склероз сосудов мозга и сердца, он с трудом оправился от последствий обширного инфаркта. Часто из Кремля он возвращался не домой, а в специальную больницу на улице Грановского. В начале 1980-х годов Суслов работал в своем кабинете не больше трех-четырех часов в день. А между тем проблем, которые должен был решать именно Суслов, становилось все больше. Началась острая дискуссия с Итальянской коммунистической партией; в коммунистическом движении Запада набирал силу «еврокоммунизм». Наибольшее беспокойство у Суслова вызывали бурные политические события и волнения в Польше, связанные с деятельностью «Солидарности». Весной 1981 года Суслов побывал в Варшаве, пытаясь уговорить польских коммунистов придерживаться максимально жесткой линии по отношению к оппозиции. Но к рекомендациям Суслова здесь уже не особенно прислушивались. Сложные конфликты по проблемам идеологии появлялись и в Советском Союзе. Возникло несколько крупных, хотя и решавшихся втайне от общественности, дел о коррупции и злоупотреблениях в очень высоких эшелонах власти. К таким перегрузкам Суслов был не готов. Как раз после трудного разговора с Семеном Цвигуном, предмет и характер которого мы уже никогда не узнаем, у Суслова неожиданно резко повысилось давление, он потерял сознание. Врачи оказались бессильны, и через несколько дней, 25 января 1982 года, Суслов скончался. Похороны проводились с такими почестями, каких после марта 1953 года не удостаивался ни один из руководителей партии. Однако мало кто из тех, кто участвовал в официальных процедурах или наблюдал за траурными церемониями по телевизору, испытывал чувство горя или сожаления. На небольшом кладбище у кремлевской стены имелось не так уж много свободных участков. Но для Суслова нашли место рядом с могилой И. Сталина.

Смерть С. Цвигуна не привлекла большого внимания за пределами узкого круга наиболее осведомленных людей. Об этом событии стали говорить позже, когда издательство «Посев» опубликовало лихо закрученный детективный роман-версию «Красная площадь», переведенный вскоре на многие языки. Авторы этого романа Ф. Незнанский и Э. Тополь строили сюжет своей книги вокруг смерти «свояка Брежнева и заместителя Андропова Сергея Мигуна». Но смерть Суслова, напротив, вызвала многочисленные комментарии почти во всей международной прессе. Американский журналист А. Нагорски писал позднее: «Тело Суслова еще лежало в гробу в Колонном зале Дома Союзов… когда я посетил историка Роя Медведева на его квартире на окраине Москвы. Медведев, марксист и осмотрительный диссидент, который ухитрился пережить бесчисленные напасти, был возбужден. Он теперь почувствовал, что после нескольких лет ответов на обязывающие вопросы о России после Брежнева, которые он давал с академической бесстрастностью, началось финальное действие. Суслов был фигурой номер два в брежневской иерархии. И Медведев пояснял, что признание Сусловым, что сам он лично не мог стремиться к высшему посту, заставляло его работать напряженно и эффективно над тем, чтобы пресечь любое открытое политическое действие в борьбе за престол. С его смертью такое стабилизирующее влияние исчезло, и поэтому, по-видимому, вскоре должны объявиться соперники. Большинство западных размышлений до этого времени фокусировалось на двух лицах – Андрее Кириленко, который очень часто председательствовал на совещаниях в Политбюро, когда там отсутствовал Брежнев, и Константине Черненко, который действовал как личный секретарь Брежнева и в последние годы всегда был при нем. Медведев отстранил Кириленко как возможного сильного соперника, во-первых, по причине его возраста (ему 75 лет) и, во-вторых, из-за его предположительных проблем со здоровьем. Что касается Черненко, то Медведев позволил себе выразить сомнение насчет того, чтобы аппаратчик, столь всецело зависимый от Брежнева, не имеющий к тому же собственной базы власти, смог организовать эффективную кампанию, когда хватка Брежнева за власть стала ослабевать. Медведев предсказал, что Андропов сделает попытку занять пост Суслова, что позднее сможет катапультировать его на положение вероятного кандидата. «Это будет полезным шагом для него, чтобы выйти из КГБ, – сказал Медведев. – …Андропов может теперь напомнить людям, что он по профессии является прежде всего политиком, а не работником тайной полиции»[310].