Сущность - Лейла Тан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Купер держался рядом с Анандом.
– Хотел бы я чем-нибудь помочь. Если бы управление работало, я бы придумал, что с ними делать, – сказал он, имея в виду раненых.
– Ничего, вы и так делаете все, что можете. Вы очень помогли нам, спасибо.
– Тех, кто выживет, можно перетащить утром в убежище, – предложил Фатх. Он раздобыл у кого-то сигарету и с наслаждением затягивался и выпускал из ноздрей дым.
– Можно, – согласился Ананд, а про себя подумал: "Если, конечно, кто-нибудь выживет"
Старик со шляпой ехидно улыбался, прислушиваясь к их разговору.
– Господин Ананд, – громко произнес он, посмеиваясь, – ходят слухи, что вы главарь пресловутых Язычников. Это правда?
– Чистая правда, – спокойно сказал Ананд.
Сидящие вокруг костра люди отреагировали вяло. Они так промерзли и так не хотели покидать теплого укрытия, что согласны были находиться рядом с самим чертом, лишь бы поближе к спасительному огню.
Старик остался недоволен.
– Еще я слышал, что Язычники очень не любят нашего Спасителя доктора Аум. Хотелось бы знать, за что.
– Он мошенник.
Люди зароптали, но опять без энтузиазма. Все-таки холод был сейчас сильнее всех прочих ощущений.
– Мастер, будьте осторожны, – шепнул Миша.
– Да как вы… – начал было старик, но взял себя в руки. – Доктор Аум спас нас от Эпидемии.
– На самом деле он никого не спасал, – сказал Ананд ровным голосом и подбросил несколько веток в огонь. – Это дешевый фокус, устроенный вам темными силами. Хотите верьте, хотите – нет.
– Да как… А как насчет фокусов Язычников? О вас тоже много чего рассказывают, между прочим.
– Это совсем другое дело.
– Тогда… – старик, сердито пыхтя, огляделся, поискал что-то глазами, – тогда почему бы вам не продемонстрировать свои чудеса и не вылечить этих несчастных? Посмотрите, сколько свидетелей вокруг, может быть, ваши ряды пополнятся, если вы удивите их.
– К сожалению, я не могу этого сделать, я не волшебник и не фокусник.
– А я слышал, что Язычники считают человека почти богом, способным на все.
– Вы так хорошо знакомы с нашим Учением?
– Достаточно, чтобы вывести тебя на чистую воду, шарлатан! Посмотри, как они мучаются, им больно, а ты со своими глупыми идеями ничего не можешь для них сделать, ты не можешь облегчить их боль! Вот если бы здесь был доктор Аум, он вмиг поставил бы их на ноги и заживил их раны. Так что не тебе с ним тягаться, безбожник! Доктор Аум послан нам небесами, а ты – исчадие ада, и туда и вернешься!
Ананд прикрыл веки и попробовал отключиться от спора, но не получалось. В чем-то старик прав. Он действительно ничего не может противопоставить чудесам доктора А, он способен только болеть душой. Она истекает кровью, страдая вместе с теми, кому больно. Он готов поменяться местами с каждым из них, но облегчить их боль… Да, старик в чем-то прав, и все эти люди видят, слышат и понимают его правоту. И это хуже всего.
Он опустил глаза и занялся костром. Старик еще немного поворчал и, не дождавшись ответа, начал устраиваться на ночлег.
Влажные ветки шипели и упорно сопротивлялись огню.
– Знаешь, Ананд, я бы на твоем месте попробовал.
Это сказал Фатх. Ананд поднял голову и встретился глазами с капитаном. В какое-то мгновение показалось, что на него глядит Учитель, но видение быстро исчезло.
– Что попробовал? – спросил он. Во рту пересохло.
– Сделать чудо. – Капитан бросил в огонь окурок и загадочно улыбнулся.
"Что он такое говорит? Он вообще понимает, что говорит?" – подумал Ананд и попробовал вновь чем-нибудь отвлечься. Но Фатх продолжал смотреть на него. Да и все друзья были напряжены в ожидании. Ананд чувствовал их мысли, он слышал учащенное биение их сердец. Он понимал, чего они ждут от него. Их вожак, тот, за кем они пошли и кому поверили, сам не верит в себя. Тот, кто говорит о безграничности добра, бессильно опускает руки, поющий гимны возможностям человека, на самом деле ничего об этом не знает. К чему тогда слова и идеи, пусть даже самые прекрасные?
Он поднялся и, провожаемый множеством зорких глаз, подошел к раненым, присел на корточки возле усатого мужчины с перевязанной головой. Мужчина бился в лихорадке. Раненый в ногу мальчишка держал его за руку.
Ананд положил ладонь на голову мужчины и ощутил, как под повязкой пульсирует боль. "Как же мне помочь тебе, брат… Твоя рана смертельна. Как мне задержать тебя на этом свете и стоит ли это делать? Я был бы рад забрать твою боль, но не умею этого делать… Великие светлые силы, что ведут и охраняют нас, я никогда не обращался к вам с просьбами, даже когда мой сын ушел из дома, я ни о чем не просил. Но сейчас прошу, помогите мне помочь этим людям. Пусть их боль перейдет ко мне, я согласен…"
И тут нахлынуло. Незнакомые лица, места, события. Дом. У окна стоит тот самый усатый мужчина, и черноглазая женщина повязывает ему на руку зеленый лоскут. Она что-то говорит, глаза ее горят, но мужчина с тоской глядит на улицу, его мысли находятся далеко, он не хочет никуда идти, он никогда не держал в руках оружие. Он ненавидит сейчас эту женщину, говорящую ему о каком-то долге и стыдящую за трусость. А вот и мальчишка с раненой ногой, это их сын, он с гордостью смотрит на отца. На руке его такая же зеленая повязка. Ему пятнадцать лет, и он хочет убивать… В углу изображения появилась и стала расползаться черная клякса. Тягучая жижа залила всю комнату и начала вываливаться на улицу через окно. А люди продолжали свои дела, ни о чем не подозревая, облепленные черной грязью по самое горло…
Ананд ощутил удушье и тошноту, жижа заливалась в ноздри и в гортань, забивала легкие. Он не выдержал и оторвал руку от головы раненого.
Его собственный мозг разрывался от боли, но душа возликовала, потому что смертельно раненый человек ожил. Мужчина больше не бился в лихорадке и смотрел на него ясным осмысленным взглядом. Собравшиеся ахнули, когда раненый поднялся, опираясь о плечо испуганного сына, и принялся разматывать дрожащими от волнения руками окровавленные бинты. Повязка спала. Под ней не
