Брежнев - Леонид Млечин

— Какой-то полковник из КГБ меня желает видеть. Что же, интересно, случилось?

Утверждают, что у КГБ были к Папутину какие-то претензии. Один милицейский генерал, который в те годы был начальником управления в МВД, утверждал, что в служебном сейфе Папутина хранились драгоценности. Когда первый заместитель министра вернулся из Афганистана, то обнаружил, что в его отсутствие сейф вскрывали и драгоценности забрали.

Есть люди, которые считают, что Папутина вовлекли в какие-то сомнительные истории. Соблазнов у высокопоставленного партийного чиновника было хоть отбавляй.

«Я получал как первый секретарь горкома пятьсот рублей, — вспоминал Николай Егорычев. — Оклад давали к отпуску. Потом Брежнев давал еще оклад к Новому году. Денег никогда в доме не было, так что машину купить я не мог. Но меня это не огорчало, и мысли о том, как бы где-то что-нибудь получить, у меня не было. А ведь стоило только пальцем пошевелить. Помню, поехал на радиозавод, где освоили выпуск маленьких транзисторных приемников. Осмотрел производство, мне понравилось, как они работают. Я похвалил директора. Попрощались, иду к машине, вижу, вокруг нее какие-то люди возятся. Спросил шофера:

— Что такое?

— Сувениры для вас в багажник положили.

Я повернулся к директору. Он, улыбаясь, говорит:

— Это образцы нашей продукции, Николай Григорьевич.

Я ему жестко сказал:

— Немедленно всё забирайте назад. И имейте в виду: мое мнение о вас сейчас резко ухудшилось. Если узнаю, что вы кому-то что-то даете, мы вас снимем с работы».

Московские горком и обком располагались в одном здании на Старой площади. Но в областном комитете нравы были другие. Известно было, что в аппарате Московского обкома некоторые высокопоставленные чиновники не отказывались от подношений. Из лучших хозяйств области высшим руководителям регулярно привозили свежие продукты особого качества.

После смерти жены первый секретарь обкома Василий Иванович Конотоп женился на своей секретарше. Говорили, что она спешит взять от жизни всё. Шептались, что и второй секретарь Московского обкома Папутин тоже пользовался своими большими возможностями.

А уж когда он перешел в Министерство внутренних дел, там при министре Щелокове и вовсе творилось нечто невообразимое. Недаром самого Щелокова едва не посадили за коррупцию.

Один крупный в прошлом партийный работник говорил мне откровенно:

— Они в МВД очень избаловались, распределяли между собой барахло, конфискованное у осужденных. Может быть, Папутина на чем-то подловили? Милицейские генералы в те годы скупали за копейки конфискованное имущество осужденных преступников. Я видел у некоторых генералов дома такие собрания картин, которым место в музее. Думаю, были какие-то личные причины, какая-то личная трагедия, которая привела Папутина к самоубийству. Может быть, против него имелись какие-то компрометирующие документы?

Но в ЦК такого рода сигналы не поступали. Это говорил мне один из бывших руководителей отдела административных органов ЦК КПСС.

А в те годы в ЦК точно знали, кто чем занимается — чиновники охотно писали друг на друга доносы. Когда речь шла о священных коровах, таким бумагам хода не давали. Но их и не уничтожали. Хранились все письма, пришедшие в ЦК. Бывало, приходила «телега» на кого-то из номенклатурных работников. Если давалась санкция, сигнал проверялся, если нет — ее отправляли в архив. Любую бумагу можно было быстро найти.

Папутин не был профессиональным милиционером. В Министерство внутренних дел он попал случайно и не был рад этому назначению.

Виктор Семенович Папутин родился в 1926 году в деревне Зиновкино Московской области, работал учеником слесаря, помощником мастера, мастером производственного обучения в ремесленном училище. На фронт не попал. В 1944-м его взяли на комсомольскую работу. На следующий год он вступил в партию. Со временем стал начальником цеха, секретарем парткома завода.

С этой должности его в 1959 году сразу назначили первым секретарем Подольского горкома партии. В годы хрущевских реформ, когда распустили сельские райкомы, Папутина утвердили секретарем парткома Ленинского производственного совхозно-колхозного управления. После того как Хрущева отправили в отставку, Папутин вернулся на прежний пост первого секретаря Подольского горкома.

В 1967 году его повысили: перевели в Московский обком КПСС и сразу сделали вторым секретарем. Избрали депутатом Верховного Совета СССР, хотя по табели о рангах ему полагался депутатский значок республиканского парламента. На XXIV съезде КПСС избрали кандидатом в члены ЦК — это было тоже признаком особого доверия и предвещало большую карьеру. Вероятно, именно это и насторожило его непосредственного начальника — первого секретаря обкома Василия Ивановича Конотопа. Он был старше Папутина на десять лет, опытнее, хитрее, знал, как опасно держать под боком молодого и растущего партийного работника.

Конотоп окончил Харьковский механико-машиностроительный институт, после войны жил и работал в Подмосковье. Там стал секретарем парткома и парторгом ЦК на паровозостроительном заводе. Отсюда его взяли на профессиональную партийную работу — первым секретарем Коломенского райкома. При Хрущеве он руководил Московским облисполкомом. В 1963 году стал первым секретарем Московского обкома КПСС. Назначил его Хрущев, но Конотоп вовремя переориентировался на Брежнева, сумел потрафить новому хозяину, оттого и сохранил за собой должность.

Василий Конотоп был жесткий, властный, авторитарный человек, не терпел возражений и споров. Он ревниво относился к толковым работникам и постепенно выживал из аппарата людей, которые могли составить ему конкуренцию.

Конотоп расстался с секретарем обкома по сельскому хозяйству Евгением Ивановичем Сизенко, которого собирались послать советником в какое-то третьеразрядное посольство, а потом все-таки сделали первым секретарем в Брянске.

Конотоп избавился и от другого секретаря по сельскому хозяйству — Валентина Карповича Месяца. Его назначили первым заместителем министра сельского хозяйства РСФСР, что было явным понижением. И Сизенко, и Месяц все-таки сделали карьеру. Сизенко стал союзным министром мясо-молочной промышленности, Месяц возглавил союзное Министерство сельского хозяйства, а в 1985 году, когда к власти пришел Горбачев, сменил Конотопа на посту первого секретаря Московского обкома.

Конотоп довел нескольких человек до сердечных приступов, ставших причиной их смерти.

При этом Василий Иванович требовал к себе почтения и уважения. Один из руководителей московского управления КГБ рассказывал мне, как после приема в Кремле несколько областных начальников поехали к их коллеге домой — добавлять: мало показалось. Крепко выпили, и все один за другим стали произносить здравицы в честь Конотопа, который с удовольствием это слушал. Один из секретарей обкома произносил свой тост, стоя на коленях перед Конотопом.