Летний лагерь свингеров - Ник Сципио

Сначала я не был великим борцом, но быстро научился. Тренер Симмонс сказал мне, что из меня выйдет отличный борец, если я буду усердно тренироваться. Сначала, я думаю, он говорил это, потому что ему действительно нужен борец в весовой категории 167 фунтов. Но после того, как он увидел, что я совершенствуюсь, и что я серьезно отношусь к борьбе, он стал проводить со мной больше времени, обучая меня больше, чем просто основам.

В нашей команде не было других борцов, которые были в весовой категории 167 фунтов, поэтому я был де-факто членом университетской команды. Для нашей первой встречи, турнира, организованного нашей школой для пяти других школ в этом районе, я был взволнован, нервничал и немного испугался. Тренер Симмонс говорил со мной перед моим первым матчем и пытался успокоить меня, но я был слишком под кайфом от адреналина, и он это знал. Он ободряюще улыбнулся мне, поправил головной убор и отправил на ринг на мой первый официальный матч.

***

Скотт и Брюс сидели на скамейках рядом с ковриком, и я увидел, что Шеннон и Эми на трибунах наблюдают за мной. И мама, и папа пришли в школьный спортзал посмотреть, как я борюсь, и Эрин тоже была там. Несмотря на то, что она устроила большое шоу, не желая приходить, я думаю, она была почти так же взволнована, как и я.

Я боролся с младшим из нашей соперничающей средней школы. Его звали Эммет Карстерс, и я никогда его не забуду. Когда судья подал свисток, чтобы мы начали, я не знал, что меня ударило. Казалось, что я провел весь раунд, глядя на огни на потолке спортзала, напрягаясь и хрюкая, пытаясь убежать от восьмирукого монстра, который, казалось, был везде одновременно.

В середине второго раунда Эммету надоело играть со мной. Он завел меня в угол, ударил коленом по лбу, и перекинул через спину. Через три счета судья хлопнул по ковру и свистнул в свисток.

Глава 141

Оглядываясь назад, я на самом деле был глубоко счастлив, что Эммет наконец-то прижал меня. Они не записывают очки, если матч решается булавкой (Пр.Пер Я незнаю на что это заменить, извините), и я не особенно хотел, чтобы мой первый официальный матч был записан как проигрыш 13/0. За исключением первоначальных точек захвата, Эмметт получил все остальные. Проиграв 13 очков, я бы действительно проиграл матч.

Остаток двухдневного турнира прошел для меня нормально. Я пошел 2/1 после того первого матча с Эмметом Карстерсом. Я выиграл один матч с Пен, по очкам (7/2), и проиграл по очкам (5/6). Я обнаружил две очень важные вещи во время нашей первой встречи. Во-первых, мне нужно было поработать над силовой подготовкой. И Эммет, и другой парень, которого я победил, заставили меня бегать по ковру. Во-вторых, я понял, что ненавижу проигрывать.

Я всегда был довольно конкурентоспособным, но я не понимал, насколько конкурентная полоса у меня действительно была. Я играл в волейбол в лагере и был в проигравшей команде. Но это был проигрыш всей команды. Я играл в карты, или в Монополию, или в другие игры, где я проигрывал, но большинство из этих игр включали в себя какой-то элемент удачи. Мне не всегда везло, поэтому я мирился с поражением.

Борьба была другой. На борцовском ковре очень мало удачи. И нет команды, чтобы разделить вину, если ты проиграешь свой матч. Проигрыш в схватке означал только одно: я был недостаточно хорош. Я мог смириться с тем, что были борцы лучше меня, и их было много. Но я не мог терпеть поражения из-за чего-то, что я мог исправить, например, быть достаточно сильным, достаточно опытным или хорошо подготовленным.

Когда практика возобновилась в следующий понедельник, я взялся за дело с яростной решимостью. Я задержался допоздна и работал в тренажерном зале, и я даже начал бегать лишний круг или два вокруг спортзала. На субботних тренировках я почти всегда уходил одним из последних, что означало, что Скотта я тоже задерживал, так как ехала с ним. Он начал немного раздражаться и даже пытался поговорить со мной об этом несколько раз. Когда я отказал ему, в итоге я заставила маму отвезти меня на субботнюю тренировку и обратно.

Я думал, что у меня все хорошо. Я выиграл свои первые два матча после встречи на турнире. Один был на булавке, а другой был тяжелый матч, где я в конечном итоге выиграл по очкам. Я мог сказать, что я становлюсь сильнее, так как Брюс продолжал добавлять немного веса с каждой тренировкой силы. Я ужасно уставал, когда возвращался домой почти каждую ночь. После ужина я делаю уроки, а потом сон. Я писал Джине меньше, но она, казалось, понимала, что борьба важна для меня.

Я продолжал тренироваться и практиковаться, и в конце концов, все начало разваливаться. В то время я думал, что все в порядке, что у меня все хорошо. Когда я получил свой семестровый табель, после рождественских каникул, мои родители были недовольны. Я так много тренировался, что забыл про учебу. Я звонил Джине пару раз, но у меня было время писать ей только раз в неделю. Я мог сказать, что она немного расстроена (хорошо, может быть, очень расстроена), но если я хотел быть хорошим борцом, я должен был серьезно относиться к этому. Но именно мои оценки совпали с пороховой бочкой, в которую я превратил свою жизнь.

Тренер Симмонс вызвал меня к себе в кабинет на следующий день после тренировки. Я выигрывал большинство матчей, и мне даже пришлось начать следить за своей диетой, чтобы оставаться ниже предела в 2 фунта для моей 167-ми фунтовой весовой категории, поэтому я знал, что я обрастаю мышцами. Я не мог представить, что он собирается мне сказать, но я никогда не думала, что это будет так плохо.

—Садись, сынок, — сказал он, как только я закрыл дверь. Когда я это сделал, он серьезно посмотрел на меня. — Что, черт возьми, ты думаешь, ты делаешь?!—

Рту пересохло, и я вдруг потерял дар речи.

—Сынок, я только что посмотрел на твои оценки за последние шесть недель, и это самые печальные вещи, которые я видел за долгое время. —Он взял копию моих оценок и помахал