Сквозь тернии - Александр Юрин

Яська какое-то время молчал, переваривая всё только что услышанное. Потом понял, что друг ждёт его реплики и быстро-быстро заговорил, удивляясь тому, насколько легко в голове рождаются мысли:

— Да за что ты извиняешься-то?! Я сам раньше ничего не понимал: есть Река, и есть Мост — смысл? А теперь… Ты всё верно заметил! Я даже понял, зачем нужен Мост! Росинка говорила, что это пересадочный пункт! Как железнодорожная станция или аэропорт. Тут есть возможность пересесть с одного вида транспорта на другой!

— И продолжить Путь… — Ярослав почесал затылок. — А ведь верно.

— Ещё бы! — Яська буквально задыхался от распирающих его душу чувств. — Всегда есть возможность замедлить бег и остановиться! Вопрос лишь в том: хочешь ли ты сам этого? Если да, то — пожалуйста! Можешь пойти в обход. Или, наоборот, когда не останется никого и ничего, или же появится непреодолимая тяга к приключениям, — Путь открыт, прямой и стремительный! Я даже не знаю, с чем это можно сравнить!.. И впрямь, как на поезде!

Ярослав долго молчал. Потом спросил:

— Значит, говоришь, что у Моста нет Звезды?

Яська утвердительно кивнул.

— Тогда плывём. Скорее всего, твои друзья именно там.

Из-за призрачного горизонта донёсся грустный стон. Яська загнанно обернулся.

— Молох! Скорее!

Ярославу не пришлось повторять дважды. Но он всё равно обернулся — уже на ходу, — чтобы взглянуть на стражника глубин. Его лицо не дрогнуло. Как Яська не старался уловить хоть какую-нибудь эмоцию — тщетно. Ярослав словно лишился чувства страха. Перед ним была лишь конкретная цель, а всё остальное казалось никчёмным и сопутствующим, задвинутым ногой под кровать. В данный момент, он нёсся по прямой. Причём так стремительно, что повернуть назад казалось невозможным, даже захоти этого он сам.

Мост, как и прежде, поражал своим величием. Он вздымался из Молочной Реки, нависая над головой истинным совершенством. Бетонные колонны пестрели сизым налётом. Изредка поскрипывал усталый металл. Свистел между ферм ветер. Низкие тучи растрепали свои грязные отрепья, словно желали основательно прополоскать их в «молоке». Однако Река не обращала на них внимания, продолжая свой размеренный путь в неизвестность.

Яська кое-как вскарабкался на скользкий бетон. Помог вылезти из воды запыхавшемуся Ярославу. Тот держался уверенно, лишь временами опасливо озирался по сторонам, словно нутром ощущая опасность. Однако это был вовсе не страх. По крайней мере, не тот страх, что сковывает по рукам и ногам, пригвождает к месту, или просто сводит с ума. Это было беспокойство за собственную жизнь. Инстинкт, направленный на самосохранение. Оказывается, после смерти он никуда не исчезает.

— Ты забирался на самый верх? — спросил Ярослав, изучая планки лесенки, стремящиеся ввысь.

Яська кивнул.

— И что там?

— Я… Я думаю, там то, к чему ты мысленно стремишься.

Ярослав хмыкнул.

— Разве так бывает? В смысле, легко?

— А разве карабкаться вверх легко? Оглянись, сколько уже пройдено!

— А сколько всего сосредоточено за плечами взрослых — ты не задумывался? Мы ведь только в самом начале Пути. А разве можно на столь низменном уровне познать будущее стремление?

Яська пожал плечами.

— Но ведь совсем без стремления тоже нельзя. Скучно станет жить. Утратится смысл.

Ярослав мимолётно улыбнулся.

— Возможно, ты прав, — он помолчал. — Ведь в детстве все мы мечтаем. А чем это — не стремление?

— Ну да. Только мама почему-то всегда корит: мол, нельзя вечно летать в облаках, а то можно привыкнуть и вырасти бездырем или безындой.

— И вовсе нет! Просто твоя мама — взрослая. Она — на другом уровне. Ей наскучили игры, потому что там, всё так, как ты того хочешь. Захотел играть в космонавтов — залез в беседку на школьном дворе и пожалуйста: вот тебе космолёт. Потянуло в морские глубины — скорее под землю, в теплотрассу: по местам, задраить все люки, подлодка идёт на погружение! Наскучило и это — можно просто носиться по полю, воображая себя бесстрашным ковбоем, что задался целью избавить от бандитского гнёта всех малоимущих! — Ярослав вздохнул. — В реальности же, всё иначе. Нужно продумывать заранее: каждый шаг, каждое слово, каждый поступок. Потому что ничто на этом свете не возникает просто так из ничего и не исчезает бесследно. Волшебная палочка доступна лишь в фантазии. В реальности же, тут и там, подстерегают ошибки. Однако не все ошибки, рушат жизнь… хотя и многие. Главное, не стать «слепцом», потому что это и есть истинный конец. Скорее всего, твоя мама опасается именно этого: что в пылу детской игры, ты попросту утратишь способность воспринимать реальность такой, какая она есть на самом деле. Что ты однажды споткнёшься.

— И какая же она, эта реальность?

— На этот счёт, у каждого своё мнение. А обретение придёт, лишь после того, как ты завершишь свой Путь.

Яська задумался. Потом спросил:

— Но ведь мы же не играем — всё по-настоящему?

— А ты уверен в этом?

— В смысле?

— Вдруг с нами просто кто-то играет, заставляя думать, что всё взаправду, хотя на деле, происходящее — лишь плод его больного воображения…

Яська почесал затылок. Задрал голову вверх. Глянул на недвижимые тучи, заточённые за фермами моста. Они словно налились свинцом. Казалось, что-то распирает их изнутри, силясь прорваться наружу. Но серый монолит сдерживал постороннюю волю, лишь изредка давая скупую «трещину».

— Как бы ни было на самом деле, — прошептал Яська, — ответ сосредоточен именно там, — и он ухватился за перекладины лесенки, взмывающей вверх попутно с бетонной сваей, на которую они выбрались из воды.

— Разве ты ищешь ответ? — холодно спросил Ярослав.

Яська замер с простёртыми вверх руками.

— Я ищу друзей, — ответил он, смотря на металл перед собой. — И найду. Но только Тьма не отстанет, пока мы не узнаем, кто за всем этим стоит. Она может быть и отпустит, однако не на долго — я в этом уверен. Она знает, что мы знаем о Ней. И Те, кто наблюдают, тоже знают. Так что чего-то другого попросту не остаётся.

Яська кивнул, словно этим жестом заставлял поверить в только что сказанное собственное сознание. Это казалось странным: ведь именно последнее в ответе за все наши поступки. Однако к озвученной фразе сознание не имело никакого отношения. Смысл зародился много ниже, такое ощущение, именно там, где расположена колыбель чувств.

Ярослав ничего на это не ответил, и они полезли вверх.

Какое-то время ничего не менялось. Сверху напирали тучи, со всех сторон обступал металл, далеко внизу булькало вязкое «молоко». Прохладные перекладины лесенки были приятными на ощупь — Яська даже пару раз прикасался к ним разгорячённым лбом, в попытке унять беспорядочные мысли. Помогало. Но лишь на какое-то время, после чего шум внутри головы возвращался к прежней отметке.