Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён

Переданные его отцу в благодарность дополнительные монеты (от Алтынай) вылились во встречное предложение отца вообще сдать нам парня в аренду на несколько дней, но тут уже синхронно отказались и я, и Разия.

Во‑первых, групп преследования будет несколько, по числу возможных маршрутов (это я уже понял).

А во‑вторых, понятно почему. Нечего ему там делать, от греха подальше.

_________

После рисования схем, повторно посещаю дом Хамидуллы, извинившись за беспокойство. Старики, оказывается, ещё не ложились и вовсю гоняют чаи.

Меня усаживают за компанию и следующий час выпадает из жизни, поскольку тратится на поддержание вежливых бесед.

Впрочем, не совсем так. Хамидулла в течение этого времени сговаривается со мной о передаче им технологий рыбной ловли и выращивания овощей (сразу после того, как поймаем второго беглеца и уладим проблемы Разии).

А я договариваюсь с ним, что Бамиан даст завтра местных проводников по тропам, вычерченным Мазияром.

Кстати, старики очень удивляются, когда я им предъявляю дощечки с нанесённой разметкой. Местный старейшина так вообще ругается пару минут:

– Вот же паршивец… Раскрывать такое  чужакам…

– Не сердись, почтенный, – смеюсь. – Во‑первых, ему за это очень хорошо заплатили. Хотя это и не главное… Во‑вторых, он ещё слишком молод, чтоб сопротивляться исконной беде пуштунского мужчины.

– Это что за беда? – осторожно напрягается Актар.

– Женщины. Красивые женщины, – красноречиво наклоняю голову к плечу, переводя взгляд с одного на другого.

Старики секунду молчат, затем переглядываются и понимающе ухмыляются друг другу.

Я, конечно, и сам понятия не имею, что там за искра вспыхнула и трещит между Мазияром (десять лет от роду или около ) и Разиёй (лет около двадцати, и девица явно на выданье ), но явный и откровенный игнор ими всего вокруг (кроме них самих) уже веселит не только меня и Алтынай.

Впрочем, то их личное дело… С учётом доподросткового возраста парня, там наверняка вариант типа материнского инстинкта (если я хоть что‑то понимаю в людях).

_________

По всему телу катится пот, который затекает даже в глаза и вовсю щиплет кожу. Один из местных проводников оказывается старшим братом Мазияра, который отправляется именно с нашей группой.

Всего для «догонялок» со стариками ночью отобрали шесть маршрутов.

Алтынай назначила людей на каждый, плюс Актар добавил своих.

Хамидулла «придал» по одному проводнику, всего шестерых местных.

Сам Мазияр, проводив именно нашу группу до подъёма, бегом вернулся в долину, «охранять Разию» (персиянку вместе с половиной туркан оставили в долине, ждать нас).

Брат Мазияра задаёт вполне приличный темп, которому местами удивляюсь даже я (поскольку у пуштуна не было тренингов по лёгкой атлетике с джемадаром Пуном, плюс целительского резерва у него тоже нет). Видимо, скорость движения по горам у местных – это что‑то из разряда генетики.

Рядом со мной тщательно сопит носовым дыханием Алтынай, в которую я время от времени вливаю порции из резерва . Первый час я с ней не разговаривал, но она прилюдно обратилась с вопросом и «съехать» я уже не смог.

Понятно, что я был против её похода, но она резонно заметила: на той стороне, особенно если догоним беглеца, может потребоваться Власть. Представитель которой только один, и полномочия не делегируются.

Я спорил, орал (шёпотом); но она банально проигнорила и просто утром поставила, что называется, перед фактом. Понятно что идущие в группе туркан автоматически выполнили приказ  (по принятию её в группу), а мне на это возразить было нечего.

– Слушай, а что это ты делаешь, что мне идти легче становится? – украдкой оглянувшись и оценив расстояние до ближайших людей, спрашивает она.

– Целительский резерв тебе вливаю. – Она вопросительно поднимает бровь, потому начинаю пояснять подробнее. – В твоей крови есть гемоглобин, который…

– СТОЙ. Не надо, спасибо, – тихо хихикает она. – Позже, не сейчас. О, ещё один подъём, хоть жопу округлю… – из‑за скального поворота действительно выныривает ещё один очередной подъём, на который брат Мазияра начинает взбегать, не сбавляя скорости.

– С ума сошла? – таращусь в удивлении. – Что это за новости?

– Ай, я слышала, что наши мужикам не нравятся, они плоские, – как будто между делом отмахивается Алтынай, стараясь не отстать от идущих впереди.

– Стесняюсь спросить, где слышала? И какие жопы вашим тогда нравятся? – сказать, что я удивлён, значит ничего не сказать.

– Женщины же собираются вместе, куда я хожу в городе. Знаешь, сколько там бабок и разговоров?.. – смеётся «сестра». – А темы знаешь какие, без мужчин?…

– Боюсь даже уточнять…

– Во‑о‑от. А между тем, женские жопы мужчинам нравятся, если они из Хинда, например – они более округлые. Или те же фарси, если западной расы и без примесей нашей крови, – веселясь, просвещает меня Алтынай. – А Разия объяснила, что у человека есть мышцы, и на жопе они тоже есть. И эти мышцы можно упражнять, от сего жопа округляется, вот как у Разии, – доверительным шёпотом завершает она.

– Не слов, – отвечаю последлинной пауз. – Уже не говоря о том, что жопы Разии я в таких подробностях не наблюдал.

– И не увидишь: там всё занято Мазияром, – хихикает собственным воспоминаниям Алтынай. – А самой Разие сейчас мужчина явно не нужен: не тот настрой психики, как ты говоришь.

– Кстати, а как это вы друг друга настолько понимаете?! – чуть не упускаю из виду языковой барьер. – Что в таких подробностях, такие темы…?

– Пф‑ф, она чудесно говорит на Столичном туркане. Который ты только понимаешь, – Алтынай щипает меня за бок и устремляется вверх по тропе.

А я ускоряюсь, чтоб не отстать, вспоминая аналогичный забег.

Это было примерно через десять лет после вывода войск Старой Империи с земель пашто, на рубеже двух тысячелетий. Тогда в Таджикистане, по просьбе президента (с именем, созвучным имаму Али), вдоль южной границы встали несколько батальонов из независимых уже стран Центральной Азии (батальоны, понятно, не строительные…).

С одним из этих батальонов, прибывшим аккурат из вотчин рода Алтынай (ну, примерно), я очень плотно контачил.

И вот однажды поступает сигнал, переходящий в срочную команду: по такой‑то тропе, в горах, движется то ли тройка, то ли две тройки «караванщиков» с той стороны, с фаршем номер одиннадцать… В общем, то ли безоткатка, то ли миномёт, плюс по мелочи.

Топают они, как назло, в направлении не «отсюда», а наоборот «сюда», внутрь; маршрут прилагается, команда «изловить». Плюс из интересного должны нести вот ещё что… Фас!

Опуская различные неромантичные детали: если б не Жамал, никого бы мы (даже дружной сводной группой) тогда не догнали бы. А то и ещё чего похуже…

О перехвате в точке маршрута речь не шла, поскольку надо было не дать «разгрузиться» по дороге (раз) и рельеф не позволял (два).

Подбросили нас аккурат к какому‑то массиву из скал, хорошо хоть выбросили точно (а то, говорят, случалось разное). И мы, такие из себя сп ортсмены (ударение на букве «о»), понеслись галопом по ущелью. Воплощая ту самую классическую дихотомию: с одной стороны, так перемещаться – ошибка. Надо как минимум владеть обстановкой на высотах по маршруту. Ибо оттуда чего только ни возможно (получить сверху в подарок). Ещё и с учётом миномёта либо безоткатки в загашнике у бегунов‑конкурентов (либо и того, и другого сразу).

Но высылать дозоры по верхам и карабкаться было грустно (потеря времени, а бежали вдогонку), потом ещё следовать далее по маршруту таким же макаром, с регулярным повторением этого весёлого упражнения… В общем, то был явный способ «не догнать бегунов». Что, по ряду причин, даже не рассматривалось.

Решили рискнуть. План был: не успеют они изготовиться и попасть в точку без пристрелки, не сумев остаться незамеченными нами… А уж тут‑то мы среагируем, как заметим!