Кровь королей (СИ) - Волков Влад

— Вот только хотите ли вы этой войны? Почему бы мирно не отречься от власти не отдать тем, кто будет лучше справляться? — интересовался пленник.

— Видимо, потому что справляемся лучше, чем все, кто были до нас, — ответила королева-мать.

— Всё течёт, всё меняется… — загадочно и самоуверенно предупреждал тот.

— Эйверь говорил, что ты что-то знаешь о секретном донесении. Король держит тебя только, потому что у тебя есть ценные сведения, — заинтересованно проговорила Сара.

— А может… держит, потому что ты велела ему не убивать? — хитро направил он на неё свой взор, приоткрывая рот в улыбке.

— Так что тебе известно? Я не собираюсь играть с тобой в эти игры, может, скажешь всё-таки? — подошла она ближе к решётке, — Кто затеял эпидемию? Что за послание должно было придти?

— Ах! Ты, словно королевский канцлер, жаждешь знать всё, что происходит кругом. Вечно суёшь нос в чужие дела. Когда камерарий прислал тюремщика, чтобы меня допросить, я свернул тому шею, этими самыми ногами, заодно пронзив горло своими шпорами, — красовался он обувью, демонстрируя засохшие алые пятна на округлых звёздчатых лезвиях.

— Это считать угрозой или желанием говорить с королём лично? — холодно поинтересовалась она, — Вот откуда эти кровоподтёки, — заодно добавила Сара, кивнув словно самой себе.

— Да уж, Такехарис здесь обращается с пленными, похоже, не совсем так, как подобает, — отметил тот, поворачивая голову, чтобы засохшую от удара в уголке рта кровь было хуже видно.

— Он знает, — кивнула она уверенно ещё раз, не столько спрашивая, сколько утверждая собственную догадку, и спрятавший тут же свою самодовольную ухмылку Лейтред кивнул, стыдливо отводя взор снова в сторону, — Странно тогда, что тебе ещё не припаяли гири к ногам, дабы исключить подобное,

— Похоже, у него какие-то свои планы, — пробубнил пленник.

— Он просто не хочет расстраивать короля, — улыбнулась слегка Сара своими широкими губами, — А я, значит, никакой информации не добьюсь? — поинтересовалась она ещё раз.

— Погода портится, западный ветер несёт чёрные тучи. Грядёт буря, — предупреждал он, ничего не рассказав напрямую.

— Буря? Или шторм? — сверкнула глазами Сара, кажется, о чём-то догадавшись.

— Боюсь, что и то, и другое, — отвёл он взгляд, прикусив губу в задумчивости, — Не лучшее время для Золотого Пути, — заключил адмирал после недолгого молчания.

— Я распоряжусь, чтобы тебя хотя бы нормально кормили, — холодно произнесла королева-мать.

— Перед смертью не накушаешься, — усмехнулся тот, даже на неё не посмотрев.

— Тебя перевезут в Триград, и, может быть, если Его Величество король будет так любезен, добр или даже занят, тебя не казнят на праздник, как врага народа, а оставят все допросы и прочее до окончания его путешествия. Так что в данжеоне столицы ты пробудишь ещё где-то полгода. Исхудать за это время и умереть от голода до возвращения монарха было бы крайне скверно, — произнесла она ему на эти слова.

— «Синица томится в темнице столицы, но гордая птица конца не боится, как спицами вяжут и плачут девицы, которых не выдали замуж отцы» — отчеканил он известный отрывок из детского стишка, призванного маленьким девочкам из знатных семей внушать, что стены родного дома их сковывают, заставляя гнить, как в тюрьме, а смысл всей жизни — это выгодное замужество.

— Скажи там новому тюремщику или кто будет его заменять, если вдруг захочешь поговорить, — сдержанно сказала Сара и статно плавно повернулась в обратную сторону по коридору, чтобы покинуть это тленное страшное место.

— Вы заходите, если что, — усмехнулся ей вслед Лейтред, — Я буду здесь, — шутливо обещал он, крикнув вслед своей уходящей посетительнице.

IV

В верхах цитадели же в это время был накрыт роскошный стол и двое музыкантов синхронно бренчали на гитарах, а талантливый бард-скрипач солировал ведущие мелодии, призванные расслабить тело и душу, отдохнуть от забот, провести время за трапезой в приятной семейной беседе.

Вельдемар в коричневом военном мундире, считавшейся скорее модой Олмаров, нежели Дайнеров, со множеством тонких золотых аксельбантов и фамильными гербами в тесьме узоров галунов, уже сидел за столом, когда вошёл король в сопровождении Бартареона, Вайруса и Эйверя. Младших детей же Кирстен и Нейрис привели, когда те уже расселись по местам.

— С ног сбилась их ловить, — звучно смеялась королева, сев подле супруга и взяв того за руку, поглаживая пальцами по грубой мужской коже его кисти, — Уверяли, что не голодны.

— Дядя Эйверь! — одновременно воскликнули Генри и Ленора, подбежав к паладину, который с ухмылкой поднялся из-за стола и приподнимал одной рукой каждого из них, устраивая этакий аттракцион.

Если приставать к верховному волшебнику, как в раннем детстве, их уже потихоньку отучили, то желание навязаться воину-силачу у них сейчас было не отбить. Чувствуя себя с ним и за ним, как за каменной стеной, они ничего не боялись и ни о чём не волновались.

— Да вы глядите, который уже час! — кивнул Джеймс вбок позади себя, где в окне царствовало весеннее солнце, уже давно укатившая за полдень, — Может, с утра сладостей слишком много дали? — спрашивал он скорее с усмешкой, риторически, оглядывая тех и не требуя на то детального ответа, однако старшая служанка поняла всё буквально.

— Да, ваше величество, были блины с вареньем. Наверное, это моя вина, что они не проголодались к обеду.

— Да оставьте уже в покое моего паладина, — взмолился монарх, усмехнувшись, складывая каштановые брови домиком, глядя, как младшие дети забавляются с Эйверем, — Он простоял всё утро и весь день позади трона, дайте уже ему отдохнуть и за столом посидеть, ноги вытянуть, — просил он детей.

Тех, в конце концов, ещё после пары подъёмов и прокруток в воздухе под весёлые детские визги, таки отпустили восвояси, а сам крепкий воин вернулся на своё место, оглядывая ближайшие блюда, словно тянуться куда-то за чем-либо ещё даже не собирался, ограничивая свою тарелку лишь тем, что было с места удобно достать.

Он и прислугу редко просил что-либо ему накладывать, предпочитая всё делать сам. Разве что жестом кубка или чаши подзывая к себе виночерпиев, так как лишь в традициях Лекки и Виалант было ставить бутыли с напитками прямиком на стол. Все остальные высшие семьи, на приёмах которых ему доводилось бывать, распоряжались держать их либо в руках слуг, либо, если напитки требовалось держать охлаждёнными, уносили и приносили из погреба по необходимости.

Дети к своим местам двигались по полукругу, сзади обходя кресла матери и отца, подпрыгивая весело на подскоках, желая дурачиться и резвиться, а не сидеть и обедать, как их сейчас заставляли. Однако практически все взрослые сейчас ждали их, ибо кроме плюющего на все правила этикета Эйверя, никто не мог позволить себе начать приём пищи до того, как к еде приступит королевская семья. Не говоря уже о том, что пока ещё не все из них даже за стол сели.

— Ну, как спалось в своих кроватях то? — поинтересовался Джеймс, так как с утра пообщаться с детьми времени у него не было, он к делам приступил ещё пока они мирно сопели и видели сновидения.

— Норма-а-ально, — протянул Генри, которому и в убежище спалось неплохо.

— Моя рыбка умерла… — заявила отцу Ленора, с трагичным выражением лица — Её что не кормили?

— Или кормили слишком усердно… — загадочно ответил ей отец, — А, может быть, просто ну… пришло её время? — предложил он, тоже как бы не требуя на это какого-то ответа и даже согласия от дочери, — Мы подарим тебе новую, крупную, красивую! В большом аквариуме в Триграде! Выберешь цвет и породу, — обещал он.

— Я не хочу новую рыбку! — насупилась девочка, добравшись до своего кресла, — Я хочу себе мантикору!

— Ну, да будет тебе, — отмахнулся король, — Пожрёт нам всех лошадей, не говоря уж про Честера! — восклицал он, — Ты же не хочешь, чтобы нашего королевского корги сожрало это чудовище?! — посмотрел Джеймс на дочь.