Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Эгвейн вздрогнула и проснулась во тьме. Она поняла. Впервые она поняла наверняка, что означает сон. Но почему сперва ей снилась спасающая ее шончанка, а затем Шончан, нападающие на Белую Башню? Атака, потрясшая Айз Седай до основания и угрожающая самой Белой Башне. Конечно, это всего лишь возможность. Но события, которые находили отражение в истинных снах, имели больше шансов сбыться, чем остальные.

Ей казалось, что она спокойна, но когда хлопнула грубая парусина полога, она едва не обняла Истинный Источник. Поспешно стала делать упражнения для послушниц, чтобы собраться, – вода, текущая по гладким камням, ветер, скользящий по высокой траве. Свет, она испугалась. Пришлось повторить все дважды, прежде чем ей удалось достичь хоть видимости покоя. Она открыла рот, чтобы спросить, кто там.

– Спишь? – мягко произнес голос Халимы. Он звучал почти взволнованно. – Что ж, и я бы не отказалась хорошенько поспать ночью.

Слушая, как женщина раздевается в темноте, прежде чем лечь, Эгвейн лежала очень тихо. Дай она понять, что проснулась, пришлось бы вести с той разговоры, а этого ей сейчас совершенно не хотелось. Она была совершенно уверена, что Халима нашла себе компанию, пусть и не на всю ночь. Конечно, Халима вольна поступать как ей хочется, однако Эгвейн все равно была разочарована. Она пожалела, что проснулась, и почувствовала, что снова засыпает. На сей раз она не стала останавливаться на полпути. Она вспомнит все, что ей снилось, а сейчас ей нужен нормальный сон.

Чеза появилась спозаранку, она принесла на подносе завтрак и помогла одеться. На самом деле утро было раннее, но не яркое. Солнечный свет едва пробивался, и чтобы увидеть что-нибудь, не обойтись было без света ламп. Угли в жаровне за ночь, конечно, потухли, и холодный воздух казался серым. Сегодня снова мог пойти снег. Халима облачилась в свои шелка и, глядя, как Чеза помогает Эгвейн застегнуть ряд пуговиц на спине, посмеивалась, что ей бы хотелось иметь служанку. Лицо толстушки было неизменным, она делала вид, что не замечает Халиму. Эгвейн ничего не сказала. Она сделала это вполне намеренно. Халима не была ее служанкой, и не ей устанавливать правила.

В тот момент, когда Чеза закончила застегивать последнюю крошечную пуговку и потрепала Эгвейн по руке, в палатку скользнула Нисао, впустив за собой волну ледяного воздуха. За тот миг, что в поднятый полог была видна улица, можно было заметить, что там по-прежнему серо. Определенно будет снег.

– Я должна поговорить с Матерью наедине, – сказала она, завернувшись в плащ, словно снег уже шел. Столь решительный тон был несвойственен маленькой женщине.

Эгвейн кивнула Чезе, которая сделала реверанс и, напомнив: «Не давайте остыть завтраку», – вышла из палатки.

Халима задержалась, разглядывая Нисао и Эгвейн, перед тем как подобрать свой плащ, который лежал сваленным в комок рядом с ее кушеткой.

– Думаю, что у Деланы есть для меня работа, – сказала она заметно раздраженно.

Нисао хмуро посмотрела в спину уходящей женщине, однако, ничего не сказав, обняла саидар и сплела вокруг себя и Эгвейн малого стража, защищающего от подслушивания. Не спросив разрешения.

– Анайя и ее Страж мертвы, – сказала она. – Рабочие, таскавшие мешки с углем, слышали прошлой ночью шум, словно кто-то борется или барахтается. Как ни странно, они вышли посмотреть и обнаружили, что в снегу лежат Анайя и Сетагана, мертвые.

Эгвейн медленно села на стул, который сейчас не показался ей особенно удобным. Анайя. Мертва. В ней не было особой красоты, кроме улыбки, но когда она улыбалась, то согревала все вокруг. Женщина с обыкновенным лицом, любившая кружева на своих нарядах. Эгвейн знала, что ей стоит жалеть и Сетагану, но он был Стражем. Если бы он пережил Анайю, то едва ли прожил бы долго.

– Как? – спросила она. Нисао не стала бы выставлять малого стража, чтобы сообщить лишь о гибели Анайи.

Лицо Нисао окаменело, и, несмотря на малого стража, она посмотрела через плечо, словно боялась, что кто-то может стоять у входа и слушать.

– Рабочие решили, что те наелись плохо приготовленных грибов. Иные фермеры не особо заботятся, что собирают на продажу, а некоторые грибы могут парализовать легкие или вызвать отек горла, так что человек умирает от удушья. – Эгвейн нетерпеливо кивнула. В конце концов, она сама выросла в деревне. – Каждый не прочь принять эту версию. – Нисао продолжала, но не торопилась. Руки ее теребили края плаща, и она неохотно подвигалась к концу рассказа. – Нет ни ранений, ни каких бы то ни было повреждений. Никаких оснований думать, что причина – не жадный фермер, продавший плохие грибы. Но……………

– Она вздохнула, снова бросила взгляд через плечо и понизила голос. – Я думаю, это все из-за разговоров о Черной Башне в Совете сегодня. Я проверила на резонанс. Они были убиты саидин. – Ее лицо исказила гримаса отвращения. – Я думаю, что кто-то сплел плотные потоки Воздуха вокруг их голов и они задохнулись. – Содрогнувшись, Нисао плотнее закуталась в плащ.

Эгвейн тоже захотелось содрогнуться. Она удивилась, что не вздрогнула. Анайя. Мертва. Удушена. Намеренно жестокий способ убийства, который использовал некто не желавший оставлять следов.

– Ты сказала кому-нибудь? – Конечно, нет, – возмущенно ответила Нисао. – Я пошла прямо к вам. По

крайней мере как только решила, что вы проснулись.

– Жаль. Придется объяснять, почему ты задержалась. Мы не сможем сохранить это в тайне. – Ну, Амерлин хранили и более мрачные тайны, ради блага Башни, как они себе его представляли. – Если среди нас есть мужчина, способный направлять, сестры должны быть настороже. – Маловероятным казалось, чтобы мужчина, способный направлять Силу, прятался среди солдат или рабочих. Но еще менее вероятным казалось, что некто появился здесь лишь для того, чтобы убить одну сестру и ее Стража. Что вызвало другой вопрос. – Почему Анайя? Она что, просто оказалась не в том месте и не в то время, Нисао? Где они погибли?

– Рядом с фургонами на южной стороне лагеря. Я не знаю, почему они оказались там среди ночи. Разве что Анайя пошла по нужде, а Сетагана решил, что должен охранять ее и там.

– Тогда выясни это для меня, Нисао. Что делали Анайя и Сета-гана, когда все уже спали? Почему их убили? И вот это ты сохранишь в тайне. До тех пор пока ты не назовешь мне причины, только мы вдвоем будем знать, что ты их ищешь.

Нисао открыла и закрыла рот.

– Раз я должна, значит, я должна, – пробормотала она едва слышно. Она не умела, вообще-то, хранить секреты и понимала это. Последняя тайна, которую она пыталась сохранить, привела ее прямиком к тому, что она дала клятву верности Эгвейн. – Остановит ли это разговоры о соглашении с Черной Башней?