Гнев - Кора Кармак

Принц уставился на неё сквозь тишину, его рот искривился от разочарования. Они сидели так долго, что усталость Новайи начала перемещать фокус её внимания. Кресло, в котором она сидела, ощущалось таким мягким по сравнению с камнем. Она думала, что сможет погрузиться в него и проспать несколько дней. Даже её страх не был достаточно сильным противником, чтобы преодолеть усталость.

— Как думаешь, она ещё жива?

Новайя моргнула. Они уже проходили через это раньше, когда королева не выдержала страха перед тем, что Аврору убили её похитители. Новайя так и не смогла сообщить ей об истинных намерениях Авроры.

— Вы о королеве? Она в порядке?

Кассий нахмурился ещё сильнее, его взгляд стал жёстким.

— Это не твоя забота. Я хочу знать, жива ли принцесса. Я впустую трачу своё время на её поиски?

Нова покачала головой.

— Этого я не знаю.

Он стиснул челюсти, заскрипев зубами, и глубоко вздохнул.

— Обстоятельства Павана резко изменились за последние недели. Я потратил своё время и внимание на её поиски, насколько это было возможно, но приближается время… время, когда мои приоритеты будут вытеснены. Если тебе что-нибудь известно, если ты хочешь снова увидеть свою подругу, ты расскажешь мне всё, что знаешь сейчас, пока ещё не поздно.

Последнее было сказано с раздражённым рычанием. Было ясно, что принц одержим, и эта одержимость стёрла его царственный фасад, позволив проявиться тьме, живущей внутри него.

Она внимательно наблюдала за ним — сжатые кулаки намекали на то, как близко он подошёл к краю. Ей не хотелось знать всю глубину порочности этого человека. И она не хотела этого для Авроры.

За эти дни и ночи у Новайи было много времени подумать, правильно ли она поступила, помогая Авроре бежать. Богиня знает, что она слишком часто сидела в темноте, борясь с мыслью, что она могла помочь загнать свою истинную подругу в могилу раньше времени. Ибо чем могут быть дикие земли для девушки без магии бури, кроме смертного приговора? Она надеялась — надеялась каждой искоркой огня, горевшей под её кожей, — что её подруга была где-то счастлива и цела.

Собственная усталость заставляла её считать дни, гадая, когда же вернётся Аврора и сможет ли она исправить всё то, что случилось с Паваном в её отсутствие. Но как человек, который ходил под сокрушительным грузом опасной тайны, она хотела, чтобы Аврора жила свободной ото лжи, свободной от опасности, свободной от принца Локи. Навсегда.

И тогда она рассказала ему часть своей правды.

— Я не знаю наверняка, но в темноте ночи, когда беспокойство слишком близко, чтобы игнорировать его, я боюсь, что королева права. Аврора Паван ушла. В лучший мир.

* * *

Первые несколько минут после объявления истинной личности Авроры были похожи на затишье перед бурей, а затем тишина нарушилась какофонией голосов и шквалом движений, от которых у Авроры ещё больше закружилась голова. Ей казалось, что она умирает — как будто всё внутри неё съёжилось, как старый фрукт. И её мысли были в беспорядке — некоторые даже не её собственные, — когда она пыталась и не смогла восстановить свои ментальные стены.

Глубокий раскатистый голос Тавена перекрикивал всех остальных.

— Зефир, пожалуйста! Я когда-нибудь делал что-то, что заставило тебя усомниться во мне?

Аврора не могла видеть женщину, она не видела ничего, кроме очень маленького туннеля в центре её зрения, в котором был только Тавен, стоящий на коленях над ней.

Зефир ответила:

— Ты поклялся своей жизнью нашему делу, если ты лжёшь, я без колебаний заберу её в качестве расплаты.

— Я поклялся своей жизнью защищать её задолго до твоего дела. Она та, за кого я её принимаю.

Женщина не ответила, но почти сразу же Аврора почувствовала, как что-то прохладное коснулось её кожи. Нечто обернулось вокруг неё, как шёлк, а затем погрузилось под кожу. Она чувствовала, как это нечто растекается внутри неё — словно лёд, плавящий жгучую боль. Её зрение начало проясняться, грудь перестала болеть, и она медленно почувствовала, что снова оживает, словно висела над бездной смерти только кончиками пальцев. Она смогла сглотнуть, её горло сначала горело, но потом смягчилось, когда странная сила начала проходить через неё.

Аврора села и посмотрела на женщину по имени Зефир, ей показалось, что она родилась заново. Её слова были хриплыми, когда она спросила:

— Кто ты?

Зефир вышла из тени на свет.

— Я та, кто сражался за твой народ в твоё отсутствие, — она подняла руки и жестом обвела помещение. — Добро пожаловать в сопротивление.

Аврора посмотрела на Тавена, а потом на его синюю форму. Теперь она всё поняла. Она хотела потребовать, чтобы он рассказал ей всё, но сначала ей нужно было узнать кое-что ещё.

— Что ты такое? — спросила она у Зефир.

Джинкс, которую Аврора забыла в этом хаосе, спрыгнула со своего места на верхней ступеньке лестницы. Пыль поднялась при её приземлении, кружась вокруг её ног слишком идеально, чтобы быть естественной. Её глаза были устремлены на Зефир, когда она произнесла:

— Ведьма воды.

Зефир скрестила руки на груди в ответ, небрежно выставив бедро.

— Ведьма земли.

Несколько мгновений они изучали друг друга — Джинкс с прищуренными глазами, а Зефир с надутыми губами. Затем одна за другой они повернулись лицом к Авроре.

— И принцесса тоже, — сказала Джинкс. — Кто же знал?

Тон Джинкс был ровным, но в нём не хватало той теплоты и искренности, с которыми она всегда говорила.

— Я могу объяснить, — прохрипела Аврора, её горло всё ещё было пересохшим от того, что она только сейчас поняла, было опасным случаем быстрого обезвоживания, благодаря магии Зефир.

Но когда она открыла рот, чтобы продолжить, слова застряли у неё в горле. Мурашки дурного предчувствия пробежали по её спине и, запрокинув голову, она посмотрела через открытую дверь убежища на ясное небо. Она сделала один вдох, затем ещё два, а потом сознание другой души врезалось в её сознание.

Злоба обвилась вокруг неё, словно щупальца какого-то монстра из глубин. Она отталкивала присутствие души, но события дня ослабили её, и к тому времени, когда она укрепила свою защиту от одного вторжения, другое уже приближалось. Она стиснула зубы, когда ярость — горячая и густая, как смола, — забилась в её венах. Жажда мести скользнула по её языку, и она только успела сказать:

— Кто-нибудь, закройте эту дверь! — прежде чем небо разорвалось, и пролился огонь.

Не