Букет прекрасных дам - Дарья Донцова

— А тебе, Лева, принести мне розу желтую, с красной серединой! Ищи, где хочешь!

— Желание дамы — закон, — ответил профессор и ушел.

Картежники веселились, остальные гости болтали о ерунде, мы с Люси добрались до темы «Авангардное искусство». Вдруг девушка покраснела и тихо спросила:

— Простите, Ваня, я вижу, что совсем вам не нравлюсь.

— Ну что вы…

— Не надо, — отмахнулась Люси, — это очень хорошо.

— Почему?

— У меня есть любимый человек.

— Да? — удивился я. — Тогда почему Николетта усиленно пытается нас свести?

— Моя мама, — пояснила девушка, — очень хочет, чтобы я вышла замуж за мужчину из общества. У нас очень много денег, просто девать некуда, но мамусю не принимают там, куда ей страшно охота попасть, у Милосердовых, например.

Я кивнул, понятно. Кока Милосердова страшная снобка, и попасть к ней на суаре[5] — это значит прослыть светским человеком. Если вас встретили в салоне у Милосердовой, то мигом позовут и в другие места. Приятельствовать с Кокой — все равно что иметь своеобразный знак качества. Теперь понятно. Матушка Люси готова принести дочь в жертву амбициям. В качестве тещи сына Николетты Адилье она проникнет везде. Моя же маменька наконец вздохнет свободно, потому что перестанет бояться нищей старости. Мы же с Люси только пешки в этой игре. Ловко придумано.

— Мне никогда не разрешат выйти замуж за Севу, — тихо пояснила Люси, — только в одном случае можно выцарапать согласие у мамы.

— И в каком?

— Если я буду от него беременна.

— В чем же проблема? По-моему, это нетрудно.

Девушка вздохнула:

— Как раз наоборот. Меня никуда не отпускают одну, стерегут, как невесту в средневековой Испании. Езжу только на машине с шофером, дома телефон всегда подслушивают… Но с вами меня бы отпустили, в театр, например.

— Не понял, — пробормотал я, — вы хотите, чтобы…

— Ой, — покраснела Люси, — и что вам только в голову взбрело. Я прошу, чтобы вы сейчас сказали Николетте, что приглашаете меня, ну, например, в консерваторию. Естественно, та сообщит маме. Вы завтра заедете за мной, посадите в свою машину, и мы отправимся якобы на концерт. Только вы отвезете меня к Севе.

— Ага, — сообразил я, — а назад как?

— Ну, договоримся о встрече, и вы благополучно вернете меня домой.

Я призадумался.

— Пожалуйста, — шепнула Люси, и ее карие глаза начали медленно наливаться слезами, — помогите. Иначе мама выкрутит всем руки, и нас потащат в загс. Думаю, вам это нужно еще меньше, чем мне.

— Ладно, — согласился я, — попробуем.

— Спасибо, — обрадовалась Люси, — век не забуду услуги.

Следующие часы протекали в светской беседе. Словом, все шло как обычно. Небольшое оживление вызвал Лев Яковлевич, появившийся с цветами, не с одной розой, а с целым букетом из роскошных растений, желтых, с кроваво-красными серединками.

— Лева, — взвизгнула Николетта, принимая подношение, — где нашел?

— У мужчин свои секреты, — усмехнулся Водовозов, — и к майонезу они не имеют никакого отношения.

Домой я попал около полуночи. Тихо, чтобы не разбудить хозяйку, снял верхнюю одежду и пошел к себе. Мое внимание привлек луч света, пробивавшийся из-под двери кабинета. Значит, Нора работает. Ничего странного в этом нет. Она частенько засиживается почти до утра, у Элеоноры бессонница.

Я постучал в дверь, а потом приоткрыл ее.

— Добрый вечер.

Хозяйка сидела спиной к двери. Мне ее поза показалась странной. Она полусвесилась из коляски на левый бок.

— Нора, — испугался я, — вам плохо?

Быстрым шагом я обошел инвалидное кресло и увидел, что моей работодательнице более чем не по себе. Из приоткрытого рта стекала прозрачная струйка слюны, глаза странно косили.

— Что? — окончательно перепугался я. — Что, Нора!

— М-м-м-м, — еле выдавила из себя она, — м-м-м-м.

Инсульт! Мигом вспотев, я ринулся к телефону и вызвал врача, потом подлетел к Норе и осторожно выпрямил скособоченное туловище.

— М-м-м, — стонала Нора.

— Пить?

— М-м-м.

Я сбегал на кухню и приволок минералку, но Элеонора не сделала ни глотка.

— М-м-м.

— Что? Ну что? — засуетился я, ощущая полнейшую беспомощность. — Чем я могу помочь?

Внезапно мутный взгляд Элеоноры сфокусировался и устремился на письменный стол. Обрадованный, я схватил лист бумаги и ручку. Но правая рука отказывалась повиноваться хозяйке. К сожалению, я слишком хорошо разбираюсь в инсультах. У моего отца их было ровно шесть. Отсутствие речи его совершенно не пугало и, по-моему, даже радовало, потому что он наконец-то получил право со спокойной совестью не беседовать с маменькой, а писать он мог, правда, правая рука его вначале не очень хорошо слушалась, хоть и не отнялась, но была как чужая. Однако отец скоро нашел выход, начал тыкать пальцами в клавиши пишущей машинки. Все воспоминания молнией пронеслись в моем мозгу, и я подкатил Нору к клавиатуре компьютера.

— Вот.

Нора, кое-как подняв правую руку, начала нажимать на клавиши. По экрану побежали слова: «Найди убийцу Риты».

— Хорошо, хорошо, — постарался я успокоить Нору, — обязательно.

«Поклянись».

— Но…

«Поклянись».

— На чем?

«Возьми из шкафа Библию».

Я неверующий человек. К сожалению, мои родители были атеистами. Жаль, что с самого детства в мою голову не вложили мысль о существовании господа. Верующему человеку жить легче. Хотя лет пять тому назад я, поддавшись всеобщей моде, крестился. Как у всех людей, у меня в душе живет небольшой червячок сомнения. Создателя нет, мы всего лишь высокоразвитые животные… А вдруг? Поэтому сейчас брать в руки Библию мне совершенно не хотелось.

«Поклянись».

— Хорошо, — вздохнул я и произнес то, чего от меня ждали.

— Обязательно найду убийцу Риты.

«Нет. Пусть я подохну, если нарушу обещание».

Сами понимаете, что отказать почти умирающему человеку нельзя. Я повторил фразу.

«Открой сейф».

Внутри железного ящика лежали тугие пачки денег.

«Бери сколько надо. Пока я не выздоровлю, ты хозяин в доме».

— Хорошо, — кивнул я.

И тут в квартиру ворвались врачи. Примерно через час Нору повезли в палату, я шел за каталкой, ощущая острое чувство жалости.

— Скажите, доктор, какой прогноз?

Врач покосился на закрытые глаза Элеоноры и тихо сказал:

— Может не выкарабкаться, возраст, состояние здоровья, в общем, понимаете, все в руках божьих.

Внезапно Нора распахнула веки:

— М-м-м.

Я наклонился к ней:

— Все в порядке, дорогая, едем в палату, вызвана лучшая медсестра, пост будет круглосуточным.

— М-м-м.

— Что?

Нора с видимым усилием подняла руку, сложила пальцы в фигу и ткнула этой «конструкцией» в доктора.

— Что с ней? — изумился врач.

Старательно скрывая усмешку, я ответил:

— Элеонора услышала ваш прогноз относительно своей судьбы и хочет сообщить вам: «Не дождетесь!»

Слабое подобие улыбки промелькнуло на лице больной.

— М-м-м.

— Еще, насколько понимаю, она говорит, что спляшет на ваших похоронах. Думаю, это правда. Никогда не сдавайся!

Обалдевший эскулап замолчал. Я положил руку на плечо Норы.

— Горжусь тобой. Ты — молодец!

Каталка исчезла за порогом, я пошел на выход. Надо же, впервые за долгие годы я обратился к своей хозяйке на «ты».

Глава 11

На улице было холодно и малолюдно, что, учитывая поздний час, неудивительно. Я глянул на циферблат: два.

Дорога выглядела ужасающе, сплошной лед, припорошенный снежком. Соблюдая крайнюю осторожность, я полз по набережной. Ночью не езда, а пряник, никаких прыгающих под колеса пешеходов и пробок. Не успел я порадоваться ситуации на дороге, как невесть откуда появился огромный самосвал, груженный бетонными блоками. Махина неслась прямо на меня. Я вильнул в сторону, но «КамАЗ» проделал тот же маневр; понимая, что столкновение неминуемо, я нажал изо всех сил на тормоз. Господи, пронеси, выполню клятву, данную Элеоноре на Библии, займусь поисками, превращусь в Арчи и Ниро в одном флаконе, только отведи беду! «Жигули» развернуло боком, машина замерла. Я сидел с закрытыми глазами, ожидая удара, но было тихо. Я расцепил веки, увидел справа от себя нечто огромное, хотел присмотреться повнимательней, и тут раздалось оглушительное «бум». Несчастный «жигуленок» подскочил на месте. Я вжался в сиденье, ощущая себя мухой, плывущей на щепке через Атлантический океан. Потом вновь воцарилась тишина. Придя в себя, я через пассажирскую дверь вылез наружу и почувствовал дрожь в коленях. Оглушительно воя, примчались сразу две патрульные машины. Гибэдэдэшники распахнули дверь «КамАЗа» и выволокли наружу совершенно пьяного парня, тупо повторяющего:

— Ну… так… ну!..