Феодал. Усобица - Александр Логинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом с князем рубились уже только пятеро его воинов, остальные полегли от татарских стрел и острых сабель. Еще один воин князя упал со стрелой в спине. Новгородец Анфал, абсолютно седой мужик лет тридцати, с уродливым шрамом на лице, в вздетой поверх полукафтана байдане, но без шелома на голове, потерянным в сече на противоположном берегу, вышел из боя, подскакал к юрте, где укрылись татарские лучники, несколькими взмахами топора подрубил опоры шатра. Татары копошились под упавшим на них войлоком, Анфал спешился и изрубил копошившуюся под упавшим шатром человеческую массу.
Князь рвался вперед, в центр импровизированного города, где возвышалась высокая деревянная башня. Засевшие в ней лучники доставляли много хлопот атакующим. Чем ближе к центру, тем больше толкучка. Не понять где враг, а где друг. Своих ратников князь узнавал без труда по значкам на шеломах, Масловских холопов, тоже не трудно узнать, а вот с татарами Сеидки вышли обознатушки. Ближе к центру зимовья пошли шатры больших размеров. Андрей свернул на боковую улицу. Из шатра огромных размеров вышли оружные татары, направляясь на встречу князю и четырем его воинам. Мужики шли спокойно, размеренным шагом, не проявляя признаков враждебности. Андрей направил коня навстречу им, посчитав, что это воины Сеидки. Рядом с князем шли Анфал, Кузьма, урман Данила и его холоп.
Когда татары поравнялись с князем, они обнажили оружие, сразу подрубив ноги княжеского тулпара. Андрея, без церемоний, сдернули с коня, раньше, чем скакун рухнул. И началось. На него обрушился град ударов. Кто-то кольнул копьем в голову Андрея, князь таки успел отвернуть голову, но лезвие все равно глубоко рассекло кожу на щеке. Второй раз татарин ударить не успел, урман опустил на него свою чудовищную секиру, разрубая вражину на пополам. Расчлененный татарин свалился на Андрея, залив князя кровью и вывалившимися из нутра внутренностями. Андрей пытался подняться, но запутался в кишках. Вонь стаяла невыносимая, еще каждое движение приносило нестерпимую боль в груди, с трудом, превозмогая боль, Андрею удалось поднялся на ноги, опираясь на прихваченное у покойничка копье. Данилу нужно спасать, он потерял равновесие нанося удар спасший князя и его свалили наземь ударом булавы по спине. Теперь урмана пытались умертвить сразу двое, оба в тулупах с мехом наружу, в опушенных лисьим мехом остроконечных шишаках и атласных шароварах заправленных в меховые сапоги, Татары методично кололи упавшего короткими копьями с широкими наконечниками, а Данила уворачивался от железа несущего смерть, катаясь по снегу. Андрей сделал шаг, другой и, забыв, что в руках копье, которым нужно колоть, просто врезал им, как палкой по колену ближайшего татарина, тот обернулся, крепко схватился за копье, резко потянул на себя. Андрей в свою очередь тянул древко на себя, потом сместился в сторону, так чтобы острие наконечника копьеца смотрело точно в живот противника и, резко толкнул оружие вперед. Железо прошило тулуп, остановившись в коже или железе доспеха. Андрей еще раз толкнул копьецо, чувствуя, как сантиметр за сантиметром, наконечник погружается в живую плоть. Данила же извернулся, и лягнул другого татарина в пах. Тот сразу же согнулся напополам. Урман не мешкал, в его руке появился ножик, он кольнул чуть изогнутым засапожником в открытое лицо татарина и, по-шустрому вскочил на ноги, бросившись к своей секире. И понеслась. Через три минуты на дороге лежали расчлененные тела врагов.
В стороне, шатаясь, стоял князь, тупо уставившись на учиненное побоище. Четверо мужей покрошили две дюжины татар. Больше половины убитых — на счету урмана. Потомок викингов не человек, а ходячая машина смерти. Правда, видок у этой машины еще тот. На зерцале вмятина на вмятине, кольчуга рассечена, нога вся залита кровью, спутанные длинные волосы в крови. Еще одна прореха выше локтя, наручи потеряны. Итог — рана на ране. У остальных дела не лучше, еле на ногах стоят.
— Шивой, гошударь? — спросил Кузьма, сплевывая выбитый зуб.
— Чо мне сделается? — буркнул Андрей, еще не веря, что остался жив.
Не твердой походкой Андрей подошел к раненной лошади, кольнул копьем, прекращая мучения. Анфал тем временем подошел к холопу, лежащему на снегу. Перевернул его на спину. Левая половина лица парня — студень. Удар шестопером — страшен. Парень еще жив, но уже не жилец. Новгородец вопросительно посмотрел на Кузьму. Кузьма сделал жест, понятный без слов. Анфал вытащил кинжал, чиркнул по горлу. Встал на колени, читая молитву.
Андрей вытащил аптечку первой помощи, вот она перекись! Залил рану на щеке, морщась от боли, остальное вылил на голову Даниле, заливая резанную рану. Потом открыл пластиковую коробочку и вколол всем, по очереди, транквилизатор, последний укол сделал себе. Еще бы антибиотик вколоть, чаще всего умирают не от острых сабель, а от заразы на этих самых саблях. Ножны — та еще помойка. Ну да ладно. Еще не известно переживет он этот день. Шансов увидеть завтрашний день — минимальны.
Теперь можно заняться ревизией вооружения. Так, щит, подобранный в самом начале сражения — в сторону, татарские булавы измочалили плетеную халху. Благо, добра этого валялось рядом достаточно. Андрей подобрал ближайший щит. Вроде бы ничего, сойдет — вынес вердикт князь, перекидывая ремень через голову. Свой, родной щит пришлось выкинуть, но вначале он сковырнул со щита камешки и пластины украшавшие халху. Не любил он русские щиты, слишком тяжелые они, а татарские — любо дорого. Почти все профессионалы на Руси предпочитали татарскую халху. Легкая — раз, и достаточно крепкая, что бы принять касательный удар, а более и не надо. Не к чему крепкие щиты из дуба и кожи, для всадника они бесполезны.
На доспехе, насколько мог видеть он, камушков тоже не хватало, Спиридон расстроится такому небрежению к добру, да и черт с ним. Не искать же потерянные камни в снегу. Если честно, то Андрей уже побаивался своего добровольного холопа. Спиридон, получив власть и главное, ресурсы, развернулся не на шутку. В простом крестьянине дремал талант топ-менеджера. И уже не понятно, порою, бывало, кто из них хозяин, а кто — холоп.
Мужики, тем временем прибарахлились, Кузьма сбегал в ближайшую юрту, судя по виду и размерам, шатер принадлежал состоятельному человеку, может даже беку. Солидное сооружение — эта юрта. Войлочные стены для тепла обильно смазаны жиром и побелены, известкой, наверное, чем еще больше.
Боярский сын пинками выгнал на улицу с пяток молодых женщин, прятавшихся в шатре, Данила помог ему связать пленниц, крепко накрепко примотав женские руки вдоль тела. Затем, мужики неспеша навьючили полонянок оружием (сабельки так себе — дерьмовое железо, а вот топоры и булавы с шестоперами очень хороши), доспехами (взяли только кожаные, кольчуги Кузьма забраковал — старье ржавое), и шмотьем, которое посчитали нужным взять с собой (сапоги войлочные и меховые только взяли, да пояса с хамамами, остальное после топора урмана — утиль). Только зачем? Битва за татарский городок в разгаре и еще неизвестно чья возьмет. Анфал напялил трофейную мисюрку-прибылицу на буйную голову, взамен потерянного шишака, заменил затупившийся меч на трофейный. Да, среди побитых татар, оказались два мечника и мечи у них ничуть не хуже. И пользоваться ими они умели. Андрей еще заменил лук, татарин, зараза такая, рассек саадак ударом сабли. Опять Спиридон вопить начнет, что убытки одни от походов князя. Андрей даже представил, какими словами управляющий начнет сокрушаться о потере саадака: «Село с тяготевшими деревеньками купить можно, а то и два». Тьфу на него, скупердяя. Андрей даже сплюнул в сердцах.
Двинулись осторожно. Анфал с Кузьмой проверяли шатры, а Андрей страховал их с луком наизготовку, с наложенной на тетиву бронебойной стрелкой. Местное население мужского полу сей час резалось с ворогом, а в шатрах остались рабы, старики, да дети малые. Безобидный народ, пока к ним спиной не окажешься. А как покажешь спину — жди стрелу. Бабы татарские луком умеют пользоваться не хуже мужей своих. Пару раз пришлось вразумлять мирных жителей, учя их уму-разуму. Кардинально.
В одной из юрт, рабы воспользовались отсутствием хозяев и увлеченно насиловали своих хозяек. При появлении Кузьмы, невольники продолжали безобразничать. Кузьма не сговариваясь с новгородцем, бесшумно ступая по настеленному на пол войлоку, приблизился на расстояние удара топором. Взмах — и голова насильника слетела с плеч долой. Анфал просто резанул мечом по голой заднице — весельчак сам сдохнет, али татарки добьют. Прежде чем уйти, мужики быстро обыскали юрту, забрали пару серебряных ковшей с рукоятками украшенными растительным орнаментом, золотые монеты, серебро в слитках и монетах, да пару саадаков, прельстившись качественно сделанными луками. В нагрузку прихватили три пука стрел. Пленницы уже еле шагали, согнувшись под тяжестью ноши. Анфал прихватил еще парочку толи татарок, толи еще кого, но по-татарски они понимали плохо, хотя одеты молодицы в дорогие одежды.