Читер - Денис Александрович Агеев

Все, кто находился в ложе, обратили внимание на экран-окно и проникновенно внимали глашатаю. Даже я, признаться, на миг поддался магии его ораторского таланта.

— А сейчас, — продолжал оратор, — я представлю вашему вниманию мастеров оружия и ухищрений — наших сегодняшних гладиаторов. И первым на арену выходит Марк Черный Бык!

Створки огромных бронзовых ворот в дальнем конце арены раздвинулись, и из черного проема выбежал здоровенный мужик в объемных черных доспехах. На голове — рогатый шлем, явно намекающий на его второе имя, в руках — секира со сверкающими на солнце лезвиями. Замедлив шаг, он подошел к центру арену и поднял оружие. Толпа заорала: Черный Бык! Черный Бык! Черный Бык!

Марк закачал рогатой головой в такт и вроде бы даже что-то прокричал.

— Следующий боец — убийственно обворожительная Серена Ивольская, — сообщил глашатай, как только глас толпы стал угасать.

Из того же темного проема медленным грациозным шагом вышла женщина, облаченная в серебристую одежду. Камера приблизила ее изящную фигуру, и теперь можно было разглядеть и прическу, и детали одежды. Серебристые ботфорты на высоком каблуке, коротенькие кольчужные шортики, тугой блестящий бюстгальтер, наплечники и наручи. К бокам ниже пояса примыкали два коротких меча, а за спиной был пристегнут лук и колчан со стрелами. Волосы длинные, стянуты в конский хвост. Вряд ли воительницы древнеримских времен выглядели именно так, но что поделать, нынче упор делается на зрелищность, а не на историчность.

Не успел глашатай назвать третье имя, как я почувствовал укол в левое плечо. Обернулся. Ко мне присела одна из женщин-начальниц Старлайта, имя которой я не вспомнил бы даже под пытками. Помимо римского облачения, было в ее образе еще одна примечательная деталь: ногти были столь длинными и острыми, что мало чем отличались от ножей. Похоже, одним таким она меня и кольнула.

— Очень рада знакомству, господин Агафонов, — мило улыбнулась она и протянула руку, которую я по правилам этикета должен был, наверное, то ли поцеловать, то ли пожать. Я кивнул в ответ, а она продолжила: — Но Агафонов и даже Филимон как-то не звучит, не находите? Давайте, я буду звать вас просто Фил?

Фил? Серьезно? Откуда она знает мой игровой ник? Неужели в досье даже это изложено? Надо будет изучить на досуге.

— Да не бойтесь вы, пожмите мою руку, она не кусается, — еще шире улыбнулась она, и я все же взял ее за ладонь снизу, стараясь не касаться острых ногтей. И тут же почувствовал, что мне в руку что-то упало.

Женщина чуть прильнула и прошептала:

— Сожмите ладонь и, пока я не уйду, не раскрывайте ее. Там записка. Прочитайте ее очень быстро, потому что ровно через три секунды после того, как вы ее разгладите, она истлеет. Не теряйте времени. Была рада знакомству.

Женщина встала и быстро отошла. Я огляделся: все смотрели на экран, где глашатай объявлял выход на арену Мирабеллы Тонкхвост. Даже бдительный полковник, будто зачарованный, не отрывал глаз от этого дешевого представления. Я опустил взгляд на сжатую ладонь с запиской внутри. И что, черт возьми, все это значит?

Я медленно встал и отошел от ложи. Происходи все это в реальности, я бы испытал настоящую тревогу: сердце стало бы биться чаще, ладони бы вспотели, а лоб покрылся бы испариной. Но я находился в виртуальном мире, а значит, со мной ничего ужасного произойти не могло. Однако волнение я испытывал. Читать записку у всех на виду не хотелось, поэтому я вышел за периметр ложи и приблизился к краю парапета. Глянул на трибуну, где далеко внизу глашатай представлял следующего бойца. Совсем скоро начнется первый поединок, исход которого решит сама судьба… или чьи-то деньги.

Посмотрев на ряженых клоунов еще секунд пять, я решил, что тянуть больше не стоит, и опустил взгляд на кулак, в котором была зажата записка. Медленно раскрыл ладонь. Скомканный клочок пергамента напоминал использованную салфетку. Я развернул его и разгладил. Мой разум готов был к любому исходу, к любому сообщению, схеме или картинке. Подсознательно я даже верил в то, что все это какой-то нелепый развод, призванный сделать из меня дурака и в очередной раз подчеркнуть превосходство властьимущих над простыми смертными. Но когда я увидел то, что было написано на клочке, меня пробрала дрожь. Впрочем, оторопь быстро прошла, и я снова прочитал записку, не веря, что сообщение состояло всего из одного слова: «Беги».

В третий раз прочитать не удалось — бумажка почернела и истлела, будто ее только что обдало пламенем.

Беги? Но куда бежать и от кого? А главное, зачем?

Я снова огляделся. Поблизости было пусто. Волнение нарастало, как иней на окне в сильный мороз. В капсуле мое тело, наверное, сейчас испытывает настоящий шок.

Бежать, значит. Мне почему-то стало смешно. Я снова ощутил себя объектом чьей-то шутки. Наблюдают, наверное, сейчас со стороны, посмеиваются.

Или же нет?

Я снова обратил взор на арену, где два воина готовились к бою: первый — тот самый здоровяк в рогатом шлеме, второй — худой как трость доходяга со смуглой кожей и длинными черными дредами. Если бы мне пришлось выбирать, то я бы, несомненно, поставил на первого. Черный Бык стоял на месте непоколебимой статуей, поглаживал свою огромную секиру, а второй гладиатор мелкими шажками обходил его слева, помахивая серебристым кнутом.

— Эй, Фил… ты же Фил, я не ошибся? — раздался позади голос, и я резко обернулся.

Ко мне подходили трое легионеров, удивительно похожих на охранников-неписей на входе.

— А кто интересуется? — спросил я, оглядываясь. Кроме этих троих, никого поблизости не было. Конечно же, все неотрывно глядят на поединок двух ряженых клоунов.

— Лучше тебе не знать, — ответил легионер, обнажая гладиус. Двое других тоже достали мечи из ножен.

Черт возьми! Предупреждение, похоже, оказалось правдивым.

Я машинально хлопнул себя по правому бедру, но там оказалось пусто — в Колизей же я явился совершенно голый, без плагинов.

— Вы решили меня убить? Но зачем? Да и какой вы этом смысл? — спросил я.

Ответа не последовало, но я понял все сам. Конечно же, убивать в