Мешок с костями - Кинг Стивен

В бревенчатый коттедж у озера. В «Сару-Хохотушку».

— Да, — вырвалось у меня, и по коже тут же побежали мурашки. — Да, все так.

А почему нет?

Вновь я почувствовал себя круглым идиотом. Как в том случае, когда Робертс заметил, что мне следует поехать в отпуск. Если я должен, вернуться в «Сару» теперь, после завершения отпуска, почему нет? Возможно, мне будет страшно ночь или две — скажем так, я буду мучиться похмельем от последнего кошмара, но пребывание в «Саре» позволит быстрее переступить через него.

И (этой последней мысли я позволил едва слышно пискнуть в дальнем уголке моего сознания), возможно, что-то изменится и в моих отношениях с компьютером. Маловероятно, конечно, но шанс оставался. Мне поможет только чудо, не так ли я думал, сидя на краю ванны, приложив мокрое полотенце к царапине на лбу? Да, только чудо. Но иногда слепые падают, ударяются головой и прозревают. Иногда калеки отбрасывают костыли, поднявшись по лестнице к двери храма.

О Дебре и Гарольде я мог не беспокоиться. Да, они начнут интересоваться новым романом, но месяцев через восемь или девять. Я решил провести эти месяцы в «Саре-Хохотушке». Конечно, требовалось какое-то время, чтобы я закончил мелкие дела в Дерри, чтобы Билл Дин подготовил коттедж к моему приезду, но я решил, что смогу перебраться туда к Четвертому июля. Удачная, между прочим, дата. Не просто день рождения нашей страны. К этому дню в западном Мэне практически сходил на нет весенний пик активности насекомых, тех же клещей.

И к тому моменту, когда я собрал все вещи (детективы Джона Макдональда остались тому, кто сменит меня в этом номере), сбрил недельную щетину с загорелого дочерна лица (глядя в зеркало, я себя уже не узнавал) и загрузился в самолет, относительно ближайшего будущего сомнений у меня не было: я возвращаюсь в то место, которое мое подсознание ассоциирует с убежищем против сгущающейся тьмы; я возвращаюсь туда, хотя мое сознание предупреждает: это чревато. Я возвращаюсь туда, хотя и не жду, что «Сара» станет Лурдом[35], но с надеждой, что смогу загадать желание, когда увижу над озером первую вечернюю звезду.

Была только одна деталь, которая не укладывалась в мои планы по нейтрализации снов о «Саре-Хохотушке». Объяснения я не находил, поэтому пытался эту деталь игнорировать. Получалось не очень. Все-таки я оставался писателем, а писатели, как известно, учат свой разум вести себя неподобающим образом.

Я говорю о царапине на тыльной стороне ладони. Царапине, которая присутствовала во всех снах, клянусь, присутствовала, а в конце концов появилась и наяву. Смею вас уверить, у доктора Фрейда об этом ничего не написано.

Простое совпадение, ничего больше, думал я, когда самолет пошел на посадку. Я сидел во втором ряду (хорошо сидеть в носовой части самолета: в случае аварийной посадки надувной трап рядом) у иллюминатора и смотрел на сосновые леса, над которыми мы скользили, приближаясь к международному аэропорту Бангора. Снег давно сошел; я пропустил его кончину, отправившись в отпуск. Всего лишь совпадение. Поцарапать руку — пустяк. Они же все время перед тобой, ты ими постоянно машешь. Как же обойтись без царапин?

Вроде бы логичное предположение, но что-то не складывалось. Не складывалось, и все.

Мешали мальчишки в подвале. Те самые, которые тебе не верили. Мальчишки в подвале не верили твоей истории.

В этот момент колеса «Боинга-737» коснулись посадочной полосы, и я выбросил эти мысли из головы.

Как-то днем, вскоре после возвращения домой, я обшаривал стенные шкафы, пока не нашел коробку из-под обуви со старыми фотографиями Джо. Я рассортировал их и внимательно просмотрел те, что были сделаны на озере Темный След. Их оказалось более чем достаточно, но фотографировала главным образом Джоанна. Однако несколько фотографий запечатлели и ее, причем я нашел один фотоснимок, который сделал сам, то ли в 1990, то ли в 1991 году.

Иногда даже любителю-фотографу улыбается удача (если семьсот мартышек будут семьсот лет барабанить по клавишам семисот печатных машинок, то, как вам известно, они создадут все шедевры, написанные лучшими представителями человечества), вот и этот снимок получился что надо. Джо стояла на плоту, за ее спиной садилось золотисто-красное солнце. Она только что вылезла из озера, в разъемном, сером в красную горошину, купальнике, и с нее еще капала вода. Я запечатлел ее в тот самый момент, когда она, смеясь, отбрасывала волосы со лба и висков. Соски выпирали сквозь тонкую ткань бюстгальтера. Выглядела Джо совсем как киноактриса с афиши очередного фильма о чудовищах, облюбовавших океанский пляж, или маньяке-убийце, шастающем по кампусу.

Внезапно меня охватила страсть. Мне хотелось увести ее наверх, такой, какой она осталась на фотографии, с прядками волос, прилипших к щекам, в купальнике, не скрывающем ее прелестей. Мне хотелось приникнуть к ее соскам, вот так, не снимая бюстгальтера, почувствовать вкус ткани, ощутить, как твердеет под моими губами сосок. Мне хотелось высасывать, словно молоко, воду из купальника, а потом сдернуть с Джо трусики и трахать ее, пока мы оба не сольемся в оргазме.

С легкой дрожью в руках я положил эту фотографию рядом с теми, что тоже мне понравились (хотя таких эмоций и не вызвали). У меня все встало, да так, что член превратился в камень, обтянутый кожей. В таких случаях ты ни на что не годишься, пока твой «игрунчик» не опадет.

Самый быстрый способ решить проблему, если рядом нет женщины, — привлечь на помощь собственную руку, но в тот момент у меня даже не возникло такой мысли. И я бесцельно бродил по комнатам второго этажа, покорно ожидая, пока исчезнет бугор на моих джинсах.

Злость — один из элементов скорби, я где-то об этом читал, но я первый раз разозлился на Джоанну, лишь найдя эту фотографию. Не просто разозлился, пришел в ярость. Глупая сучка, ну зачем ты решила пробежаться едва ли не в самый жаркий день в году! Глупая, безмозглая сучка, как ты могла оставить меня одного, лишив даже возможности работать!

Я сел на ступени, гадая, что же мне теперь делать. Хорошо бы пропустить стаканчик, а вдогонку и второй. И я уже поднялся, но тут же понял, что эта идея не из лучших.

Я прошел в кабинет, включил компьютер и составил кроссворд. В тот вечер, улегшись в постель, я снова вспоминал фотографию Джоанны в купальнике. И решил, что напрасно, потому что мысли эти опять закончатся ночным кошмаром. С тем я и выключил свет.

Но кошмар мне не приснился. Мои ночные визиты в «Сару-Хохотушку» закончились.

Неделю спустя я еще сильнее проникся мыслью о том, чтобы провести лето у озера. Поэтому в начале мая, во второй половине дня, когда, по моим расчетам, любой уважающий себя сторож будет сидеть перед телевизором и смотреть матч «Красных носков»[36], я позвонил Биллу Дину и сказал, что с Четвертого июля хочу пожить в моем коттедже… Возможно, останусь там на осень и зиму.

— Отлично, — живо откликнулся он. — Это очень хорошие новости. Многим недостает тебя, Майк. Мы все хотим выразить тебе свои соболезнования.

В его голосе слышались нотки упрека, или мне это только показалось? Разумеется, мы с Джо оставили след в тех краях. Пожертвовали приличные деньги маленькой библиотеке, обслуживавшей треугольник Моттон — Кашвакамак — Касл-Вью. Джо провела успешную кампанию по сбору средств для создания книжного автомагазина. Участвовала она и в работе Общества по развитию народного творчества округа Касл. Навещала больных, сдавала кровь, что-то продавала на благотворительном базаре в Касл-Роке. Короче, достаточно активно участвовала в местной светской в жизни, пусть иногда и язвительно улыбаясь (разумеется, мысленно). Господи, подумал я, наверное, у старины Билла действительно есть повод упрекнуть меня.

— Ее помнят. — В моем голосе не слышалось вопросительных интонаций.