Хомячок на лезвии. Дилогия (СИ) - Лебедева Ива

— М-да… — оценил Крыкс. — В этой обуви ты сможешь только лежать. Стоять, ходить, а тем более бегать — увы.

— А ей и не надо ходить, — хмыкнул Мез, очень вовремя подвернувшийся мне в тот момент, когда я в очередной раз покачнулась на странных ходулях и чуть не рухнула на пол. Спаслась только тем, что успела повиснуть у парня на шее. А он и не протестовал, подхватил меня на руки и усадил на размарафеченный кожух антиграва. — И тем более бегать. Я так понял, хозяйские операторы у вас этими «бесполезными» делами и не занимались.

— У меня другой вопрос, — задумчиво выдал Крыкс, в очередной раз превращая свою шевелюру в стоящий дыбом веник. — Какого чернушника я потратил почти все наши сбережения на новые чехлы, если у тебя полный куцыр трусов с кристаллами и прочих каблуков?

— Слишком непривычно для ваших мест выглядеть я не хочу, — пожал плечами Мез. — Одно дело — нарядить свою «игрушку» в блестящие тряпки стоимостью с половину города, а совсем другое — самому выставлять себя клоуном.

— Чего?! — взвыла я, пытаясь спрыгнуть с брони. И чуть не убилась к чернухам, зацепившись каблуком за какой-то узор на кожухе.

— Сиди, — поймал и водворил меня на место этот гад. — Какое тебе дело до мнения дураков, если подумать? Тем более что это всего лишь военная хитрость. Во-первых, пока все будут смотреть на кристаллическое платье, мало кто запомнит наши лица. Во-вторых, хочешь что-то спрятать — прячь на самом видном месте. Или рядом с ним.

— Угу. — Я угрюмо почесала нос, за что получила очень строгий взгляд. Недовольно вспомнила, что теперь у меня очень белая и, шлангу ее, очень нежная кожа, которая от такого обращения покраснеет как не надо, и рыкнула: — Поехали уже! Стоим тут, нора нараспашку чернуха знает сколько времени, заходи кто хочешь, жри что найдешь…

Собирались мы долго, а вот доехали на удивление быстро. Куцыр развил дикую, практически птичью, скорость. Я едва не вылезла наружу, чтобы испытать это умопомрачительное чувство на себе. Но красноречивый взгляд гостя и ехидно поблескивающие на ногах пыточные инструменты меня притормозили. А уж когда я услышала маты отплевывающегося от пыли на крыше Крыкса, то и вовсе подавила в себе эти стремления.

Куцыр бежал по пустыне так шустро, что я поневоле задумалась — может, реально он для этого и был запрограммирован? Ей-мра, на чистом новом двигателе и то медленнее бы долетели. А тут раз — и уже притормозили возле знакомой помойки на самой окраине города.

Притормозили потому, что брательник забарабанил в люк:

— Эй! Харэ! Дальше я своими ногами. Встречаемся как стемнеет, Лали знает где.

— Удачи, цвирк, — тихо сказал гость, сверкнув в темноте антиграва зелеными глазами. — Смотри по сторонам и слушай, что о нас станут болтать. Скорее всего, это спровоцирует выдать и другие сведения. Без информации можешь не возвращаться.

— Да пошел ты! Это тебе лучше без сеструхи живым не оставаться, — ответил брат и, показав неприличный жест, скрылся в тени ржавого танкового остова. — Раскомандовался тут, гладкий.

Глава 21

Мез

— Туда не смотри, — прошипела Лали, не разжимая губ. — Свинтят в щель — потом загребемся ловить. Вон тот лысый нам нужен. Мра… — она тоскливо, но внешне совершенно незаметно вздохнула, не изменив при этом равнодушно-пустого выражения лица. Это «лицо» дикарка надела сразу, как только ее лохматый братец растворился в тени какого-то ржавого механизма на окраине, а нам по дороге к центру попался первый прохожий.

Она сидела на украшенной броне антиграва в такой позе, какую я в ней ни за что не заподозрил бы. Особенно глядя на то, как эта девчонка копается в двигателях или ловко пинает тяжелым ботинком щупальце очередной аномалии. Честное слово, не всякая специально обученная шлюха на Горгонзоле умела изобразить настолько распутную неприступность одним движением бедра и едва заметным поворотом головы.

Если бы не мелко дрожащие и очень холодные пальцы, стиснувшие мое запястье, я бы решил, что ошибся во многих своих прежних выводах.

— Успокойся. Ты и так за эти несколько суток рассказала мне всё, что могла. Свою роль и действия я знаю, — постарался я успокоить аборигенку.

Мимолетный взгляд из-под ресниц ничего не объяснил. Только ухудшил дело — Лали напряглась сильнее. Единственное, что я смог сделать, это послать мысленную команду сэвену. И получить от него целый букет самых разнообразных эмоций. Даже не сразу понял, что это за сгусток. Как кипятком в лицо плеснули. Только через секунду сообразил — звероящер ничего умнее не придумал, чем шибануть по мне тем, что сейчас чувствует девушка.

Это даже не страх, это какой-то вымораживающий, парализующий ужас. До самого нутра пробирает. Но почему? Чего она так испугалась? Ничего же еще не произошло. И потом, этот ужас девчонка старательно давит, заталкивает внутрь себя, глотает через силу. Потому что он… иррациональный? В смысле, неявный. Или нет.

Сложно все. И в то же время понятно и знакомо, ржа его побери. Когда ужас пришел из прошлого, накрыл с головой и топит — настоящая безопасность сквозь него пробивается с трудом.

— Это все игра, — буквально по наитию прошептал я в маленькое ухо, почти касаясь его губами. — Ты не оператор, я не артефакт, просто игра. Маскировка. Все не по-настоящему. Как только мы закончим, ты самолично положишь это блядское платье и туфли под пресс, и они превратятся в пыль. И я сам искупаю тебя в самой грязной луже, чтобы никто даже не додумался одаривать тебя такими сальными взглядами.

Лали длинно выдохнула, так, словно внутри нее был наполненный до отказа шар раскаленного воздуха, который был готов вот-вот взорваться, но не успел. Девушка чуть откинулась мне на плечо и благодарно опустила ресницы.

— Да. Спасибо. Ты не он. Все неправда. Спасибо. Я сейчас буду в порядке. Немного переоценила себя. Но уже справлюсь.

Час от часу не легче. Что еще за «не он»?!

Не знаю пока. Но уже уверен: когда узнаю, первым делом выпущу кишки. Да, она не мой Ма… не член моей стаи, что бы там себе ни придумал сэвен. Но девушки в принципе не должны так бояться. И если какой-то загадочный «он» довел Лали до этого состояния — этот человек однозначно не должен выжить.

Правда, сейчас совсем не время выяснять, кого нужно потрошить первым. Но у меня хорошая память, я не забуду.

Окружающий нас город меня приятно удивил. Если честно, я ожидал еще один пейзаж, похожий на глобальную свалку. Но в Перепечках, как называла их Лали, было относительно чисто и странно разнообразно. Городок представлял собой смесь множества разных стилей и построек, как будто аборигены всей планеты собрались в одном месте и создали «кто во что горазд и как привыкли». На кривых и непредсказуемо разветвляющихся улочках по соседству с круглыми домиками-землянками можно было увидеть длинные кирпичные коробки, а приличные по земным меркам небоскребы из мутного стекла соседствовали с деревянными шалашами, покрытыми старыми тканями.

Жители тоже отличались от обычного населения той же Горгонзолы. Во всяком случае, внешне и на первый взгляд. Во-первых, их было больше и по улицам они передвигались свободнее. Во-вторых, одежда и лица — чище. Хотя… в переулке, мимо которого мы проезжали, мелькнула неумытая детская мордочка. Мелькнула и пропала так быстро, что, не будь у меня натренированного прежней жизнью чутья, не заметил бы.

Все понятно. Все то же самое. За чистеньким фасадом скрывается очень много разного и всякого. Особенно возле рынка, расположенного почти в самом центре Перепечек, между двумя стеклянными башнями и длинным кривоватым сараем с дырявой крышей.

Предсказуемо, что почти с самой окраины за медленно едущим антигравом собралась целая толпа самого разного народа. Все глазели на куцыра… тьфу, на сэвена. Потом на зеркальные узоры по кожуху (самые наглые норовили пощупать), потом на Лали (и ледяные пальцы сжимались сильнее). И в самую последнюю очередь — на меня.