Месть невидимки - Лев Аскеров

Эльдару было стыдно. Ему ни за что на свете не хотелось, чтобы посторонний, будь он трижды доктором, видел бы эту сцену… Что его тогда толкнуло сделать это? Почему не сдержался?.. Поди разберись.

…К нему пришли друзья. И за обильными возлияниями они сидели чуть ли не пять часов кряду… Сафура безмолвно подавала и уносила одно блюдо за другим. В тот вечер она была потрясающе соблазнительной. И он ловил мимолётные, но красноречивые взгляды на ней своих охмелевших товарищей.

В самый разгар пирушки, пока друзья о чём-то самозабвенно спорили, он незаметно вышел на кухню. Сафуры, к его удивлению, там не оказалось. Он нашёл её в дальней комнате, мечтательно сидящей у открытого окна. Завидев мужа, Сафура устало улыбнулась.

— Разошлись, наконец? — спросила она.

— Ещё сидим.

Эльдар положил одну руку ей на шею, а другую на тихо вздымающиеся груди.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Как ни странно, хорошо. Никакой головной боли…

А дальше… Дальше лучше не вспоминать. Да что вспоминать. Всё перед глазами. На экране…

Азизов залился краской. Значит, подумал он, этотслучай сильно врезался ей в память. Впрочем, ему тоже.

— Как часто у неё болела голова? — поинтересовался Караев. — С детства? После замужества? После родов?..

— После того, как она упала.

— Вот как! — удивился врач. — И, наверное, сильно ударилась головой? — предположил он.

Эльдар угукнул.

— Врача, конечно, не вызывали, — понимающе усмехнулся профессор.

— Не вызывали. Прошло само собой.

И тут на экране появилась другая картинка… Ярко освещённая комната. Прихожая, узнаёт Азизов… Сафура стоит у зеркала.

— Микаил мялим, смотрите, вам это будет интересно, — приглашает молодой человек.

На голове у женщины — туго стянутая бантом на лбу цветастая косынка. Лицо бледное, с едва зеленоватым оттенком. Под глазами иссини жёлтые вспухшие круги.

— Она ударилась затылком? — уточняет врач.

— Да, рана на затылке. Как вы догадались? — удивился Азизов.

— Я же всё-таки врач, — улыбнулся Караев и попросил рассказать, как всё произошло.

Эльдар пожал плечами. Подробностей он не знал. Случилось всё без него.

— Сейчас узнаем, — пообещал доктор, возвращаясь к прибору.

И точно. Азизов тотчас же воскликнул:

— Вот! Вот!

…Напуганная чем-то Сафура толкает наружную дверь. На улице, разинув рот — видимо орёт благим матом — прямо на земле сидит старшая дочка. Глазами полными слёз она со страхом смотрит на кровоточащую рану и что-то торчащее из нее.

Сафура прыжком пантеры оказывается рядом с ребёнком и одним взмахом руки выдёргивает из середины её стопы ржавый гвоздь. Потом, подхватив истошно верещавшую девчушку на руки, она в следующее мгновение взбегает вверх по лестнице. И тут-то всё и случилось. То ли она оступилась, то ли поскользнулась… Как бы там ни было, Сафуру словно что подбросило вверх. Падая, она думала о том, как уберечь ребенка. И ей это удалось. Немыслимым образом перевернувшись в воздухе, она затылком ударилась о каменное ребро ступеньки.

Ребёнка Сафура не выпустила. Он лежал у ней на животе… Сафура потеряла сознание, и в забытьи её вытошнило.

Пришла она в себя от диких воплей ребёнка и свекрови… Поднявшись, Сафура попросила мать отнести девочку в фельдшерский пункт, чтобы там ей сделали противостолбнячный укол…

После этого экран монитора вновь замутился искрящейся рябью.

Вернувшись домой, свекровь нашла её на диване в полуобморочном состоянии. Невестка стонала, держа на затылке намокший от крови платок. Рана оказалась неглубокой. Мать аккуратно выстригла вокруг неё волосы, обработала Сафуру йодом и помогла перебраться на кровать…

— К врачам, стало быть, не обращались? — укоризненно цыкая, переспросил Караев.

— Незачем было. Рана-то неглубокая, — развёл руками Азизов.

— Рана-то да, — согласился профессор. — А вот сотрясение мозга — глубокое… Оно и стало причиной её помешательства.

Эльдар потупился.

— Главное, — рассуждая вслух, проговорил Караев, — мы повернули время вспять.

— Что повернули? — не понял Азизов.

Караев с недоумением посмотрел на парня, словно увидел его впервые, а затем, вероятно, отделываясь от его дурацкого вопроса, сказал:

— Потом объясню… Сейчас Сафура в том же состоянии, когда после падения она пришла в себя.

— А где она? Её же там нет.

— Как нет?! — незаметно повернув регулятор прибора на «О», удивился Караев. — А это кто?

Эльдар был шокирован. Он готов был поклясться Аллахом: когда он сию минуту заглядывал за ширму, там стояла только кушетка… Кроме неё — ничего… Теперь же на той самой кушетке сидела облокотившись на локоть его Сафура. Она стонала. Ладонью правой руки она держалась за затылок. Сквозь пальцы сочилась кровь…

— Что с тобой, Сафура? — подскочил он к жене.

— Упала, — превозмогая боль, отозвалась она.

Караев отодвинул парня в сторону.

— Я врач, — напомнил он, — а потому лучше тебя смогу оказать ей помощь. А ты беги, организуй нам санитаров с носилками! — приказал он.

Эльдар потерянно смотрел то на жену, то на профессора…

— У неё же, когда её привели сюда, этого, — Азизов показал на окровавленный затылок, — не было.

— Ты меня достал, Эльдар, — процедил Караев, а до смерти хотелось рявкнуть да ещё дать пинка.

Но сейчас, при больной, допускать каких-либо резких звуков было нельзя. Вспугнёшь, и все насмарку.

— Я ж тебе говорил — всё объясню, — устало выговорил он. — Ступай, зови санитаров.

Теперь Сафуру надо было избавлять от сотрясения мозга.

— Не позволяйте ей вставать. Ни под каким предлогом. Лёд на голове менять каждый час. Никого к ней не допускать. Никакого общения с посторонними, — втолковывал он одновременно и Эльдару, и его тёще, что вызвалась быть сиделкой.

— Детишек можно? — поинтересовалась старая женщина.

— Тем более детишек! — отрезал профессор. Повторяю. Никого. Кроме вас и врачей… Понятно?!

Где-то на десятый день Сафура, неожиданно взяв мать за руку, пролепетела:

— Мамочка, что со мной? Где я?

— В больнице, дочка. Разве не помнишь? Ты упала.

— Ах, да, — согласилась дочь и, вероятно, припомнив как всё произошло, спросила о Лале.

— А что с ней станется?.. Ишь, накололась гвоздиком… Они с Нармишей на вашей городской квартире. С твоей свекровью.

— А-а-а, — понятливо протянула Сафура.

Внимательно оглядев мать, она вполне разумно и осмысленно прошептала:

— Мамочка, как ты…, - по всей видимости, хотела сказать «постарела», но запнулась и произнесла: — …Как ты изменилась.

«Ещё бы, — подумала мать, — пять лет — не пять дней и даже не пять месяцев», — а вслух уклончиво сказала:

— Что поделаешь, дочка! Годы берут своё.

Караев, прослушав, какой разговор произошел между матерью и дочерью, широко улыбнулся:

— Мы на полпути к победе. Всего на полпути… Неукоснительно соблюдайте все мои предписания.

Ещё дней через десять профессор позволил Сафуре подниматься и сидеть на кровати. А спустя две недели, когда больная свободно передвигалась по комнате и самостоятельно, без поддержки могла выходить в коридор, он сказал Эльдару, что лечение подошло к заключительной фазе.

— Завтра, — велел он, — приходи часам к десяти утра. Я должен провести второй сеанс.

После него профессор попросил старуху и Эльдара чаще заговаривать о дочерях. О том, как они учатся, в какую школу ходят, как проказничают. Показывать их фотографии, если имеются домашние видеозаписи — показывать и их…

Ещё через неделю Караев провёл с больной третий и последний сеанс у своего диковинного, по словам Эльдара, аппарата. После него он распорядился о выписке Азизовой.

Весь обслуживающий персонал больницы сбежался посмотреть на чудо — вчистую излечившуюся больную… Сафура обнимала своих выросших детей, ничуть не удивляясь этому. Из глаз её сыпались светлые горошины слёз.

— Ой, как я по вас соскучилась, — причитала она.

Подбежав к Караеву, стоявшему рядом с главврачом, Эльдар так и норовил поцеловать его руки.

— Это лишнее, Эльдар, — недовольно морщась, он демонстративно заложил руки за спину.

— Я вам по гроб жизни благодарен, доктор. Вы — бог, — сказал он и пошёл вслед вышедшим за ворота клиники домочадцам.

В три часа пополудни Караев, поставив точку в эпикризе Азизовой, задумчиво смотрел в окно. Он видел, как выбежал из будки охранник и стал поспешно открывать ворота. Во двор въезжал ослепительно белый, как горный снег, «мерседес».

«Начальство», — решил про себя Караев, и первое, что пришло ему в голову, напугало его. Кто-то из услужливых медработников успел доложить об Азизовой, и сейчас его и заодно главврача вздуют по первое число.