Смерть как искусство. Том 1. Маски - Александра Маринина

Она тут же умчалась искать плесень, а Ворон недовольно хмыкнул:

– И это все, на что ты способен? Знаешь одно-единственное средство, как помочь нашему Коту? Мы рассчитывали на большее, – надменно произнес он, планируя над Камнем, Котом и Змеем.

– У меня есть еще два средства, – спокойно заметил Змей.

Он начал выписывать круги вокруг неподвижно лежащего Кота. Из его длинного упругого зеленоватого тела сложилось одно кольцо, потом второе, потом третье, четвертое, и Кот, наконец, оказался в центре Змея, словно окруженный надежной защитной стеной. Змей приблизил голову к морде Кота и что-то зашептал. Ну, уж это Ворону вконец не понравилось. Мало того, что приперся, так еще и секреты разводит у него за спиной! Нет, терпеть такое совершенно невозможно!

– Чего ты там шепчешь? – злобно спросил он. – Я требую гласности.

Но Змей словно не слышал, он продолжал что-то нашептывать, склоняясь все ниже и ниже к уху Гамлета. И вдруг Гамлет поднял морду и дико завыл.

– Что с ним? – перепугался Камень. – Ему так плохо? У него что-то болит?

– Что ты ему сказал, негодяйская веревка?!! – завопил Ворон. – Ты его обидел, что ли?

Змей поднял голову повыше и тихо проговорил:

– Ему очень плохо. У него болит душа. Он оплакивает папеньку. Он сдерживался, не хотел показывать, как сильно горюет, потому что стремился выглядеть в ваших глазах достойно и не нагружать вас своими переживаниями. Его можно понять. Но это очень вредно для здоровья. Когда горе, надо обязательно плакать, выть, кричать, если душа требует. Она проплачется и начнет выздоравливать. А пока ваш Кот будет давить в себе свое горе, он вообще не поправится, раны заживать не будут, воспаления не пройдут, кости не срастутся.

А Кот все выл и выл. Потом вытье сменилось всхлипываниями, из слипшихся глаз покатились слезы, обмотанное травянистыми циновками тельце сотрясалось в судорогах. Камень, Ворон и Змей терпеливо ждали.

И наступил момент, когда Кот успокоился. Судороги прекратились, рыдания утихли, слезы высохли. Теперь он лежал, положив морду на лапы, а не уткнув в траву, и Камень счел это хорошим признаком.

– Вот видишь, – торжествующе обратился он к Ворону, – не зря мы Змея позвали, он действительно знает, что делать.

– Ты говорил, у тебя есть два средства, – сварливо заметил Ворон. – А я пока вижу только одно.

– Дайте ему облизаться, – прошипел Змей. – Снимите с него то, во что Кот завернут, пусть оближет шерсть.

– Зачем? – недоверчиво спросил Ворон. – Завертки целебные, Белочка специально травки собирала, это же для лечения.

– Вы его потом опять завернете, но облизаться ему обязательно надо, – настойчиво проговорил Змей. – Я сам не знаю, как это работает, но работает всегда. Своими глазами видел.

– Ну и снимай сам, – Ворон был откровенно невежлив.

Но Змей оказался готовым ко всему, в том числе и к тому, что далеко не все на этой поляне будут ему рады.

– Я бы с удовольствием, но у меня нет рук и пальцев. И Камень тут не помощник. Придется тебе, Ворон. Больше некому.

Ворон нехотя слетел вниз и при помощи лапок, когтей и клюва довольно ловко развернул Кота Гамлета. Пришлось признать правоту Змея: Кот немедленно принялся вылизываться, причем делал это с хрюканьем, чавканьем и видимым удовольствием. Закончив туалет, он уселся в центре змеиного кольца и заявил:

– Как бы то ни было, а Льва Алексеевича мне очень жалко. Пусть хоть что про него говорят.

Присутствующие поняли, что Кот неожиданно быстро оклемался и готов к беседе. Камня интересовал один вопрос, который ему не терпелось задать, но он разумно рассудил, что сначала Коту надо попить, потом дождаться, пока Белочка принесет плесень.

– Вы пока помолчите, уважаемый Гамлет, – строго проговорил Камень, – поберегите силы, они вам пригодятся, когда мы приступим к обсуждению рассказанного Вороном отрывка. Вам надо попить, потом Белочка вас полечит, а уж тогда мы побеседуем.

Кот послушно замолчал и улегся, уперевшись головой и лапами в тело Змея. Когда Белочка принесла плесень и сделала новую циновку с антибиотиком, в которую завернули Кота, Камень выступил со своим вопросом:

– А что, этот Богомолов действительно такой противный, как рассказывал Гриневич?

Гамлет возмущенно поднял голову и помотал ею, будто пытался стряхнуть с себя целебную плесневую завертку.

– Вот еще! – сердито промяукал он. – Да таких, как Лев Алексеевич, еще поискать! Настоящий хозяин, за порядком следит, а главное – котов любит, меня, во всяком случае, всегда погладит, и на корточки присядет, и за ушком почешет, и поговорит ласково. Нет, это все фигня, он добрый, он хороший, а эти все, которые его ненавидят, просто дураки, не понимают ничего. Ведь что такое художественный руководитель – генеральный директор? Ну вы сами своими тупыми мозгами подумайте. Он же руководитель, он же директор. Значит, ему по должности положено всех ругать, всех контролировать, за всем следить, кричать, если не слушаются, наказывать, даже бить он имеет право. Пусть скажут спасибо, что не бьет, а мог бы. Вот мне знакомые коты на помойке рассказывали, что их хозяева чуть что не так – сапогом по брюху, чтобы порядок знали и себя понимали в этом мире правильно. А Лев Алексеевич – он душка. И бабушку мою он любит, и маменьку тоже с рук не спускает, а маменька у меня – будьте-нате, абы к кому на руки не пойдет. Если она у него на руках сидит, значит, хороший, это и к гадалке не ходи.

– А люди в театре что, этого не понимают? – удивился Камень. – Почему они Богомолова так не любят?

– Конечно, не понимают! Люди вообще мало что понимают, они очень странные. Поэтому в их жизни и порядка никакого нет, одни сплошные войны и конфликты, трагедии и взаимное непонимание. Вот состоял бы мир из одних котов, куда спокойнее было бы. И еще я лично Льва Алексеевича очень уважаю за его репертуар, не тот, который в театре, а тот, который он сам ставит. Он классику любит, а классика – это наше театральное все. Мне так папенька объяснял.

– Почему же тогда этот твой «душка» так поступил с человеком, которого называют странным словом «завлит»? Директор же сказал, что Богомолов нанес удар по его профессиональному самолюбию. Зачем было так некрасиво поступать? – строго спросил Ворон.

Кот Гамлет немедленно кинулся на защиту художественного руководителя.

– Так это надо правильно понимать! Илье Фадеевичу просто было ужасно обидно, что человек, который меньше образован, чем он сам, говорит, что завлит не понимает художественной ценности пьесы. Завлит – и не понимает! Это как, по-вашему? Сам-то Илья Фадеевич с тремя высшими образованиями, поэтому даже те, у кого их только два, будут в его глазах малограмотными. Он человек немолодой, кучу книжек прочитал за свою длинную жизнь, объем знаний у него колоссальный, но он не хочет понимать, что он – уникум, думает, что все должны быть такие же, как он, и предъявляет очень высокие требования к людям. Я же говорю, люди странные и мало что понимают, отсюда все недоразумения.

– А про что завлит врал? – поинтересовался Змей.

– Где врал? Кто сказал, что Малащенко врал? – разволновался Гамлет. – Илья Фадеевич – человек кристальной честности. Он никогда не врет! Вот, например, он кошек не любит, так прямо об этом и заявляет, ни от кого не скрывает, и вид не делает. Уж на что он мою бабушку уважает и то не притворяется, будто маменьку мою любит. Не люблю, говорит, и все тут. Это его принципиальная позиция, и я его за это уважаю. Так что пусть этот ваш Антон, или как его, не выдумывает, не может Илья Фадеевич со-врать.

– Ну, не соврал, пусть скрыл что-то. Не знаешь, что именно? – настаивал Змей.

– Понятия не имею. Но уверен, что ваш Антон просто ошибся. Он еще молодой, жизни не знает.

Камня продолжало одолевать любопытство.

– А драматурга этого, Лесогорова, ты видел? – задал он следующий вопрос.

– А как же, – важно кивнул Кот, – встречал, он к бабушке однажды в гримуборную заглядывал, когда мы с папенькой там гостили. И в буфете я его видел один раз, это когда он только-только начал приходить в театр, его пьеску еще репетировать не начинали, только какие-то оргвопросы утрясали. А потом-то папенька заболел, и я в театр приходить перестал. Ох и красавчик этот Лесогоров! Все театральные девицы по нему наверняка сохнут. И ваша эта Анастасия Павловна тоже в него влюбится, вот посмотрите.

– Да не может быть! – не поверил Ворон. – Она же старше его чуть ли не в два раза!

– Ну и что? У людей и не такое бывает. Он ей глазки построит-построит – и все, она готова. Он-то уже начал, как я погляжу, флиртует с ней вовсю, и в кафе приглашает, и к себе в квартиру. Так что ждать недолго. Кстати, ты не знаешь, она замужем или старая дева?

– Вот не знаю, – признался Ворон. – До этого еще не досмотрел.

– А она красивая? – не отставал Гамлет.

Камень не выдержал и расхохотался:

– Ну ты нашел, у кого спросить! Что наш летун-хлопотун в красоте-то понимает?