Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

– Дикар, – сказала Мэрили; глаза ее в свете огня, пробивавшегося сквозь листву, казались удивленными. – Почему ты не рассказал Группе, что Томболл ударил меня и отнес горящую палку туда, где ее увидят с самолета? Почему не наказал его за это?

– А разве справедливо было бы сказать об этом Группе, Мэрили, если мы точно не знаем, что это был он? Разве справедливо было бы наказывать его, если мы не знаем точно?

– Но мы знаем!

– Нет, Мэрили, не знаем. Ты ничего не видела, и я ничего не видел такого, что убедило бы нас, что это именно он. Или ты видела что-то такое, о чем не рассказала мне?

Она остановилась. Дикар тоже остановился, он смотрел на ее лицо, которое освещал костер, оставляя все остальное в тени; он думал о том, как прекрасно это лицо, как красный свет запутывается в облачной мягкости ее волос, какими серьезными и задумчивыми становятся ее глаза, как сжимается маленький рот.

– Н…нет, – наконец выдохнула Мэрили. – Нет, я не видела ничего такого, чтобы сказать уверенно, что это Томболл. Но я уверена, и ты уверен, потому что мы знаем, что Томболл – единственный в Группе, кто способен на такое. Послушай, Дикар. Томболл хочет быть Босом, а если он не может стать Боссом, он скорее уничтожит Группу и ни перед чем не остановится, делая это. Ты знаешь это так же хорошо, как я.

Лицо Дикара стало печальным, в глазах тревога.

– Да, Мэрили, я знаю это так же хорошо, как ты. Томболл всегда хотел быть Боссом и, когда не смог стать Боссом честно, попытался стать им нечестным способом. Он скорее уничтожит Группу, чем позволит мне или кому-нибудь другому быть Боссом. Но будет неправильно, если я стану сражаться с ним нечестно.

– Почему, Дикар? Если Томболл хочет уничтожить Группу, мне кажется, будет правильно, если ты сразишься с ним любым способом, честным и нечестным. Разве не так?

На лбу Дикара снова появились морщины. Он знал, что должен ответить Мэрили, но очень трудно было найти слова для этого.

– Послушай, Мэрили, – воскликнул он. – Детьми мы играли во много игр и всегда выбирали судью, который следил бы за тем, чтобы все играли по правилам, потому что если бы не было правил, не было бы и игр. Помнишь?

– Да, помню, Дикар.

– Иногда судья был нечестен и позволял одной стороне нарушать правила. И тогда другая сторона тоже начинала нарушать правила, и когда все нарушали правила, игры не было. Верно?

– Да. Но я не понимаю…

Он жестом остановил ее.

– Поймешь через минуту. Послушай. Жизнь Группы – это не игра, но она тоже проходит по правилам, потому что если бы не было правил, если бы все всегда делали, что хотели, Группы бы не было. Я не думаю, чтобы ты или кто-нибудь другой сказал, что если бы мы не жили все эти годы по правилам, делили все, что имели, работали бы вместе и каждый делал, что может, все помогали бы друг другу, мы бы не жили счастливо как сегодня. Уцелели бы, возможно, только самые сильные. Ты согласна?

– Конечно. Мы все живы и счастливы здесь на Горе после всех этих долгих лет, потому что помогали друг другу.

– И были честны друг с другом. Ты называешь меня Боссом и подчиняешься мне, но на самом деле ты подчиняешься правилам, которые оставили нам Старшие, и правилам, которые приняла сама Группа, а я судья, который должен следить, чтобы правила выполнялись и чтобы все играли честно. Но предположим, я сам буду играть нечестно. Предположим, я стал бы, когда мне захочется, нарушать правила. Что произойдет?

Она медленно ответила:

– Все остальные тоже начнут нарушать правила. Понимаю. Если судья нечестен, все остальные тоже считают себя вправе играть нечестно.

– Совершенно верно. И скоро вообще не будет никаких правил, и Группа распадется. Если Томболл пытается уничтожить Группу, я должен с ним сражаться. Но если я буду сражаться с ним нечестно, это рано или поздно уничтожит Группу, и гораздо вернее, чем все, что может придумать Томболл или что могут сделать те из Далекой Земли. Теперь ты понимаешь, Мэрили?

– Понимаю, – сказала Мэрили. А потом воскликнула: – Но ты должен что-нибудь сделать, Дикар! Ты не можешь позволить ему… – Она остановилась и повернулась, услышав шум в кустах. – Дикар! Там кто-то…

Дикар поставил ее за собой.

– Кто там? – спросил он, шея его напряглась. – Кто это?

В тени куста, там, куда не достигал красный свет костра, шевельнулась тень.

Глава III

Ружье на крыше

– Кто там? – снова спросил Дикар, и тень вышла из куста, и это оказались Джимлейн и Биллтомас.

– Мэрили сказала, что мы тебе нужны, – сказал Джимлейн. – Мы ждали, пока все в Доме Мальчиков уснут.

– Кто-нибудь видел, что вы пошли сюда?

– Нет. Сейчас все спят.

– Хорошо, – сказал Дикар. – Слушайте, Джимлейн и Биллтомас. У меня есть для вас работа, но я не стану приказывать вам ее делать. Я хочу попросить вас.

– Мы сделаем это, Дикар, – ответил Биллтомас. Он ростом меньше Джимлейна, светловолосый, голубоглазый, и кожа у него гладкая, как у Девочек, и движения такие же грациозные. – Мы сделаем все, о чем ты нас попросишь.

– Вообще все, – согласился Джимлейн.

– Подождите, младшие, – предупредил Дикар. – Услышав, о чем я прошу, вы, может быть, не будете готовы согласиться. Мне очень не хочется вас просить, но это должно быть сделано – ради блага всей Группы. И это будет нелегко. Вы можете пострадать, делая это, даже можете быть убиты. Никто, кроме меня и Мэрили, не будет знать, что вы это делаете.

Две пары ярких глаз были устремлены на его лицо.

– Если ради Группы, мы это сделаем, – сказал Джимлейн. – Что бы это ни было. Скажи, что ты хочешь, чтобы мы сделали, Дикар.

– Прежде чем я скажу, вы должны дать слово, что никому не расскажете об этом. Сделаете ли вы это или не сделаете, но вы всегда будете об этом молчать.

– Даю слово и чтоб мне умереть, – серьезно сказал Биллтомас.

– Я никому не скажу, – добавил Джимлейн, и оба плюнули через левое плечо, чтобы показать, что никогда не возьмут назад сказанное.

– Теперь слушайте, – сказал Дикар, когда они это сделали. – Работа заключается в том, чтобы днем и ночью следить за Томболлом. Вы спите в Доме Мальчиков