Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - Артур Лео Загат

Дикар задумался, его высокий лоб избороздили морщины, губы под светлой шелковой бородой сжались. Затрещали дрова на Огненном Камне, языки пламени поднялись вверх, к кроне большого дуба; впрочем, этой кроны они никогда не касаются. Красный свет пламени заполнил поляну от длинного Дома Мальчиков с одной стороны до Дома Девочек на другой, от Огненного Камня до столов и скамей под плетеной крышей места для еды. Огонь играл на крепких бронзовых телах Мальчиков Группы, на стройных телах Девочек, когда они медленно шли или лежали парами, как Дикар и Мэрили, на траве и разговаривали.

Над поляной нависала пурпурно-черная Гора, и лес окружал эту поляну ночью. Лес молчал своей собственной странной тишиной, состоявшей из бесчисленного количества тихих звуков: жужжания насекомых, чириканья сидящих на гнездах птиц, шороха мелких зверьков в кустах, журчания ручейков, торопящихся перепрыгнуть через край Обрыва.

Дикар думал об Обрыве, о том, что его высокие стены из рассеченного камня окружают всю Гору; на них никаких опор, и ни одно живое существо не может подняться по ним без помощи. Он думал о нагромождении камней у основания Обрыва, камней размером с Дом Мальчиков и больше, и о том, как вода, белая и гневная, струится между камнями, и что под этими камнями и водой спят Старшие, которые привели Группу сюда на Гору Давным-Давно, во время Страха; это время никто из Группы не помнит отчетливо, а большинство вообще не помнит.

– Дикар! – Он услышал голос Мэрили и увидел щель в мантии из мягких каштановых волос и круглое обнаженное плечо в этой щели. – Ты ведь не позволишь, чтобы тебя забрали у меня? Не позволишь, Дикар?

За грудами камней, насколько мог видеть Дикар, стоя на верхней ветке самого высокого дерева на вершине Горы, тянется Далекая Земля, в которой живут Они, те, от кого Старшие спрятали Группу на вершине Горы.

– Почему ты не отвечаешь мне, Дикар? – Голос Мэрили прозвучал резко. – Ты меня слышал? Дикар! О чем ты думаешь?

Дикар медленно улыбнулся, его голубые глаза нашли глаза Мэрили.

– Я Босс Группы, Мэрили, – ответил он. – Мне нужно о многом думать. Ты это знаешь.

– Да, – прошептала она. – Знаю. Но иногда ты бы мог подумать и обо мне.

– Я думаю. Всегда. – Дикар высвободил руку из руки Мэрили, обнял ее за стройную талию и прижал к своему большому телу. – О чем бы я ни думал, я думаю и о тебе. – Тревога внутри него немного улеглась, когда он посмотрел на ее красивое любимое лицо. – Неужели мне нужно говорить тебе об этом?

– Нет, – ответила она, прижимаясь к его теплому телу. – Тебе не нужно это говорить мне.

Она довольно вздохнула. Ее веки сонно опустились, но глаза Дикара оставались открытыми; он смотрел на Мальчиков и Девочек на поляне.

За долгие годы, прошедшие с того момента, когда Старшие привели их сюда, все Мальчики выросли, их щеки и подбородок покрылись пушком, вдоль всего торса у них сильные мышцы; Мальчики обнажены, если не считать небольших сплетенных из веток передников. Девочки тоже выросли, они стройные, как белые лесные березы, и грациозные, как оленята, живущие в лесу.

Их распущенные шелковые волосы свободно падают до лодыжек, но, когда они движутся, Дикар видит их стройные бока, крепкие бедра под короткими юбочками из травы, набухающие груди под кружками из листьев у тех, кто еще без пары и под венками из цветов у тех, что взял Мальчика в пару.

У самой середины поляны три или четыре младших Мальчика играют маленькими закругленными камнями в игру, которая называется «шарики». Они еще безбородые, их лица покрыты мелкими прыщами, и, когда они спорят об игре, их голоса становятся то низкими, как у Дикара, то высокими и писклявыми.

Неожиданно их споры прекращаются, один из них вскакивает и бежит туда, где лежит Дикар. Это Джимлейн, маленький, с худым лицом, но обладающий самым острым слухом в Группе.

Дикар отпустил Мэрили и вставал, когда Джимлейн подбежал к нему.

– Я слышу одного из них, Дикар! – сказал Мальчик, отдуваясь. – Он далеко, но я слышу.

– Все замолчите! – громко произнес Босс. – Всем слушать.

На поляне не стало слышно ни звука, кроме треска костра. Очень долго Дикар не слышал ничего, кроме этого треска за собой, и тихих звуков из леса. Но потом послышался другой звук, такой тихий, что Дикар не был уверен, что слышит его. В усеянном звездами небе раздавалось жужжание, похоже на пчелиное, хотя по ночам пчелы не летают.

– Вон там! – Джимлейн показал на движущийся в небе огонек, похожий на звезду.

– Вижу, – негромко ответил Дикар. Потом громче, но так же спокойно: – Погасить огонь, Группа. Быстрей.

Все побежали к нему, Мальчики и Девочки, и мимо него на край леса, потом бежали назад, и у каждого в руках было берестяное ведро, полное земли. Мэрили выхватила их костра горящую ветку и побежала с ней в лес, а остальные стали забрасывать огонь землей. Пламя погасло, и на поляне стало темно, как в лесу.

Дикар смотрел в небо.

Теперь жужжание было громче и ближе. Маленький огонек все приближался, он двигался среди звезд, и рядом с ним звезды гасли и загорались за ним снова, и Дикар рассмотрел в небе темную фигуру.

– В дома, Группа, – приказал он и услышал быстрые движения в темноте, топот множества ног. Он один остался стоять под кроной большого дуба, чувствуя запах горящего дерева и пропеченной земли.

Шум в небе был уже не жужжанием, а громким ревом, и темная фигура стала отчетливо видна: ее распростертые крылья, ее длинное тело, желтый огонь на самом верху. Похожа на птицу, но гораздо больше любой птицы. Крылья у нее плоские и неподвижные, как у парящей птицы, но ни одна птица не может парить так долго, не хлопая крыльями, ни одна птица не летит так прямо. Это самолет, и в нем люди, и летит самолет прямо к Горе. На высоте, на которой он летит, он пройдет над самыми вершинами самых высоких деревьев на макушке Горы.

Рев самолета обрушился на Дикара. Самолет почти над головой, и Дикар испугался.

Этот был тот страх, что он переживал во снах, которые так часто приходят к нему; это сны о темном Времени Страха, когда он бы маленьким ребенком по имени Дик Карр, и небо над городом было полно рева сирен, он бежал за руку с мамой к станции подземки, и земля дрожала и колебалась у них под ногами. Это был сон,