Ты — моя мечта - София Максимова

Алина отшатнулась. «Он винит девушку за то, что та забеременела от него? Боже, что же он за человек такой? Неужели она была права на счет него с самого начала?» — с ужасом думала она.

— Тебя отчисляли из школ? Ты постоянно ввязывался в драки, а твоему отцу приходилось отмазывать тебя? Благодаря ему ни одно заявление потерпевших так и не дошло до суда, да? И в наш ВУЗ тебя устроил папочка? — девушка смотрела в красивое лицо Ромы, а перед глазами уже стояли отказные бумаги по делу ее мамы.

А Рома недоумевал: «Где она все это раскопала? Почему в ее голосе столько ненависти? Неужели она его даже не выслушает? И какое это имеет значение, ведь все в прошлом? Но судя по ее тону, по взгляду, Алина уже вынесла вердикт, даже не выслушав. Как те продажные псевдопсихологи, которые втирали ему, что он просто с жиру бесится в то время, как должен целовать землю, по которой ходит его щедрый родитель». Он чувствовал, как в душе поднимается застарелая злость и буквально наполняет собой каждую вену.

— Да, — холодно сказал он. — Что аудиенция закончена, и я могу быть свободен, да? Ты все уже для себя решила…

— А разве ты оставил мне выбор? — в такой же манере ответила девушка.

Рома развернулся и, превозмогая боль в колене, вышел из подъезда. А Алина дрожащими руками открыла дверь, вошла в свою скромную квартирку и, присев в темной прихожей на тумбочку, громко разрыдалась.

Забравшись к другу в машину, Воронцов уже не смог сдерживать бурлящие внутри эмоции и обрушил всю свою злость на приборную панель автомобиля: «Блядь! Блядь! Сука!». Артем молча наблюдал за другом, а потом коротко бросил:

— «На Фестивальную»? — и, получив молчаливый кивок, выехал со двора.

В служебном помещении автомастерской собралась привычная компания, парни гоняли шары, курили кальян и отдыхали после трудового дня. Устроившись на мягком диване с банкой пива в руке, Рома погрузился в свои невеселые мысли. Артем расположился рядом:

— Расскажешь?

— Да, что рассказывать? Алина откуда-то узнала про Милу, про ее мнимую беременность и попытки затащить меня в ЗАГС с помощью своего папочки.

— Ты ей всё объяснил?

— Брат, а что объяснять? Что в двадцать лет не жил монахом? Что пару раз переспал с этой брехливой дурой, а та решила меня купленной справкой о беременности развести на брак? Видите ли, ей захотелось красивого парня и пышную свадьбу, чтобы подруги обзавидовались... Сука… Так ведь Алина — не маленькая девочка, должна и сама все понимать… Но знаешь, в ее глазах был такой ужас ... даже какое-то отвращение, как будто я ей признался, что убил Бэмби.

— Странно... Алина всегда мне казалась благоразумной девочкой.

— А потом она мне припомнила все грехи молодости, так сказать… И мне стало так тошно, ты ведь знаешь, сколько я этого дерьма съел. Всё давно в прошлом, но нет... Эта святоша, видно, решила, что я для нее недостаточно хорош, блядь.

— Ладно, забей. Ты ее знаешь от силы пару дней. Ты даже еще не со всеми девочками курса познакомился, найдем мы тебе получше.

Рома молчал.

— Так это правда? Он сам так и сказал? — на другом конце города Марина по телефону пыталась подбодрить подругу и разобраться в том, что же произошло между ней и Воронцовым, которого хотелось задушить голыми руками.

— Да... Я спросила, правда ли, что дочка ректора беременна от него, и он это подтвердил. А потом обозвал девушку мразью, представляешь, — Алина уже не плакала, но голос дрожал и звучал надломлено. — Марин, как же можно так говорить? Что он за человек такой? Как я вообще могла увидеть в нем что-то хорошее? Похоже моя интуиция ни на что не годится...

— Не ожидала от него, если честно… Выходит и моя интуиция в отношении него ошиблась, — грустно ответила собеседница.

— А потом он подтвердил все слова Егора и про школы, и про драки, и про наркотики, про то, как папа разбирался с потерпевшими ...— Алина всхлипнула. — Теперь я понимаю, почему он так беспечно говорил о своей аварии. Ему, наверное, и человека переехать ничего не стоит...

— Не горячись. Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, но всё-таки, каким бы засранцем не был Воронцов, ты не должна переносить на него грехи других...

Девушки еще долго обсуждали события сегодняшнего дня, и распрощались, только когда стрелка часов перевалила за полночь.

Глава 9. Неожиданный визит в гости

Воронцов не появился ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Потом до Алины дошел слух, что парень получил освобождение в деканате по состоянию здоровья, и, как думала девушка, сейчас отдыхал дома под наблюдением врача или расслаблялся где-то на берегу ласкового моря.

Сама Алина изо всех сил пыталась вернуть себе душевное равновесие. Она постаралась с головой погрузиться в учебу, взялась за написание нескольких рефератов, заказ на которые нашла в интернете, обработала фотографии питомцев из приюта и начала готовить анкеты для каждого из них, несколько раз в день звонила бабушке и, конечно, занималась репетицией танца с Егором.

К большому огорчению девушки, ее партнер по танцу, взявший на себя функции тренера и наставника, с каждой новой тренировкой добавлял в номер все больше чувственных элементов и поддержек, в результате чего танец получался очень страстным и откровенным. Поначалу Алина протестовала, но Егор сказал, что они взрослые люди, и он не собирается, как сопливый школьник, водить с Алиной хороводы, невинно держась на сцене за ручки. Время летело незаметно, так прошла вторая неделя, приближалась середина октября и День первокурсника.

Алина всё чаще ловила себя на мысли, что скучает по Воронцову, и просто не представляет, как изгнать его из своих мыслей. Думать и скучать по такому эгоистичному и подлому человеку, было очень унизительно. Алина ощущала себя предательницей. Казалось, что жизнь послала ей испытание, чтобы проверить на прочность твердость ее убеждений и принципов, но она не справилась, повелась на красивую физиономию и розовые мечты о вечной любви с первого взгляда. А хуже было то, что в минуты душевной слабости и тоски, она всё чаще искала оправдание для слов