Блокада-1 Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов

Сталин работу с Розенбергом санкционировал; через несколько лет неудавшийся большевик издал в Берлине толстенную книгу «Миф двадцатого века», в которой, среди прочего, доказывал, что славяне – младшая ветвь арийской расы, а следовательно, никакие не унтерменши. На Гитлера «Миф» вроде бы произвел впечатление – вскоре после этого германский МИД начал нащупывать контакты с СССР, германские концерны стали искать сотрудничества с советской индустрией, началось сближение. Когда глава люфтваффе Геринг обратился к Ворошилову с просьбой разрешить тренировки немецких летчиков на советских базах ВВС, Сталин внутренне ликовал: Третий Рейх становился союзником СССР. Потом был Мюнхен, на котором западные демократии сдали Гитлеру Чехословакию. А потом Адольф неожиданно вторгся в Польшу, и закованные в броню гиганты – РККА и вермахт – впервые оказались лицом к лицу.

К этому моменту Сталин уже знал о Гитлере достаточно, чтобы рассчитать каждый свой шаг в предстоящей большой игре. Он послал фюреру предложение о личной встрече: знал, что умеет быть обаятельным, очаровать собеседника, подчинить его своей харизме. Приглашал Гитлера в Москву – тот отказался, сославшись на то, что не имеет права в дни войны покидать пределы Рейха. В Берлин же не хотел ехать Сталин. Такой визит мог повредить его репутации в глазах лидеров западного мира, а с ними все еще приходилось считаться. В конце концов, договорились встретиться на пограничной территории и в обстановке глубокой секретности.

В Кремле Сталин оставил своего двойника, Дзарасова – осетина из того же села, откуда происходили его собственные предки. Внешнее сходство было абсолютным, только акцент у Дзарасова был выраженнее, гуще. Но на 17 октября важных встреч запланировано не было, членов Политбюро Хозяин распорядился не принимать, а остальные видели его не так часто, чтобы заметить разницу.

Берия, конечно, был в курсе – ведь именно ему предстояло обеспечивать безопасность всего мероприятия. Больше о встрече не знал никто – ни нарком иностранных дел Молотов, ни даже начальник разведки Меркулов.

Литерный Сталина прибыл во Львов на полчаса раньше поезда Гитлера, замаскированного под синий венгерский экспресс. Сталин вышел из вагона и неторопливо прошелся по пустому перрону. На сером жестяном репродукторе сидела большая жирная ворона. Сталин нацелился в нее черенком трубки, произнес «пуф!». Ворона равнодушно отвернулась.

Вокзал был оцеплен тремя сотнями офицеров НКВД из Управления охраны железных дорог. В полукилометре за первым кольцом оцепления располагалось второе – тысяча красноармейцев 6-й армии. Командиры частей получили приказ не допускать в зону отчуждения ни одного человека – пусть даже с документами, подписанными самим наркомом внутренних дел. О том, кто должен был прибыть на львовский вокзал, они могли только догадываться.

Когда на горизонте показалась темная точка приближающегося экспресса, Сталин, не торопясь, вернулся к своему вагону и, оттолкнув ординарца, ловко забрался по металлической лесенке.

Гитлер появился у него в салоне через пятнадцать минут – энергичный, очень подвижный, выглядящий заметно моложе своих лет. Зеленая форма вермахта сидела на нем, как влитая, и Сталин с легкой завистью отметил, что она идет фюреру больше, чем ему самому – любимый френч.

Гитлер шагнул к нему, протягивая руку.

– Камрад Сталин! Я счастлив, что мы наконец-то встретились!

За спиной фюрера стояли двое – невысокий худой мужчина в очках и красивая блондинка с льдистыми голубыми глазами. Мужчина был в штатском, блондинка – в черной форме СС с рунами в петлицах. Сталин с удивлением понял, что охрана Гитлера в вагон не поднялась.

– Геноссе Гитлер! – произнес он заранее подготовленное обращение. – Рад приветствовать вас на советской земле!

По лицу Гитлера скользнула быстрая, как змея, улыбка.

– Этот старый австрийский город напоминает мне о том, что нам есть что делить в Европе. Но я верю, что мы сможем решить все спорные вопросы миром, так, как мы поделили Польшу…

Прозвучало это двусмысленно: Сталину докладывали, что во время боев за Львов части РККА несколько раз входили в огневой контакт с вермахтом, и Гитлер, без сомнения, помнил об этом. Но если фюрер собирался спровоцировать его на резкость с первых же минут встречи, то просто не знал, с кем имеет дело.

– Прошу вас, геноссе, – Сталин широким жестом указал на накрытый в глубине салона стол. Бело-голубой фарфор, крахмальные салфетки с острыми – порезаться можно – краями. Серебряные ведерки с черной и красной икрой в колотом льду, свежайшая осетрина, балык, нежная ветчина и почти прозрачная буженина, пирожки с вязигой, малосольные огурчики и розовые крымские помидоры. В хрустальных бокалах искрилось пурпурное грузинское вино. В досье Гитлера, разумеется, указывалось, что он был трезвенником, однако Сталин надеялся, что уговорит гостя выпить хотя бы стаканчик. – Вы, вероятно, устали в дороге. Пусть этот скромный стол скрасит тяготы вашего путешествия!

Штатский в очках торопливо переводил. Блондинка с ледяными глазами тонко усмехалась, рассматривая роскошное убранство салона. Гитлер порывисто шагнул к столу, охватил его цепким взглядом – жесткая щеточка усов забавно встопорщилась – потом обернулся к Сталину, развел руками и одновременно смешно надул щеки.

– Вундербар! Камрад Иосиф – вы позволите себя так называть? – я восхищен вашим гостеприимством!

– Будьте как дома, геноссе Адольф, – Сталин тепло улыбнулся. – Нашу первую встречу надо как следует отметить…

К делам перешли только после того, как покончили с закусками, и вышколенные адъютанты внесли горячий, только что с углей, шашлык по-карски – розовые кольца лука венчали истекающее соком мясо. Фюрер поцокал, разглядывая шашлык – не еда, а истинное произведение искусства, повар был специально выписан Сталиным из Тбилиси – и горестно качая головой, отказался.

– Я вегетарианец, камрад Иосиф, уже много лет не ем мясного…

Сталин, конечно же, знал об этом, но, сделав вид, что впервые слышит, сыграл разочарование и даже легкую обиду. Впрочем, повар был заранее предупрежден: через пять минут Гитлеру подали фаршированные зеленью перцы с гранатовым соусом. Блондинка, не проронившая за все время ни слова, с удовольствием рвала крепкими белыми зубами шашлык. Смотреть, как она расправляется с едой, было приятно.

– Я хочу сообщить вам кое-что очень важное, камрад, – сказал Гитлер, аккуратно вытирая тонкие губы льняной салфеткой. – Кое-что, что продемонстрирует вам всю степень моего доверия…

Сталин мгновенно посерьезнел, отложил вилку. Он готовился к этому разговору несколько недель, продумывал каждую свою фразу, но теперь неожиданно обнаружил, что волнуется, словно когда-то в юности на экзамене в семинарии.