Город без надежды (СИ) - Дементьева Марина

Мой крошечный мирок в очередной раз шёл трещинами, разваливался кусками, разлетался горсткой пепла... И я вновь осталась одна в абсолютной пустоте.

Любовники тем временем нехотя и неторопливо прощались. Когда оба проходили через зал по дороге к личной площадке Ральфа для гравимобилей, рискнула чуточку приподнять ресницы. Наверное, извечное женское любопытство не оставило даже в такой ситуации... Невысокое тренированное тело, узкий в кости, но размах плеч довольно широк при такой комплекции. Черноволосая коротко стриженная макушка, чёрно-зелёная татуировка обвивает левое предплечье. Я узнала эту примету. Молодой азиат, приходивший в числе прочих к нам с Верити после исчезновения Хиляка. Неудивительно, что голос показался незнакомым - тогда он не сказал ни слова.

Выждав с полчаса, поднялась, старательно изображая похмельные муки. Самой испытывать не доводилось, зато наглядных примеров всегда в изобилии.

Долго отмокала в ванне. Просто сидела в остывающей воде с островками осевшей пены. Красавчику моё поведение не показалось странным, ему и в голову не пришло, что я могла быть достаточно трезвой для подслушивания. Даже соизволил сочувственно пошутить.

Я не знала, что делать, как вести себя, когда выйду. Изображать неведение? Изо всех сил стараться жить, просто жить, как прежде, затолкав поглубже ненависть и презрение? Ждать, пока Водяной не поймёт бессмысленность своей затеи и не даст Красавчику команду выбросить меня обратно в Ад, как бесполезную вещь? Или, устав ждать, спустит подчинённому другое указание - оставить щадящую методику и вытрясать правду о моих сверхъестественных способностях силой? А, может, разочаровавшись в его потенциале, поручит эту миссию более подходящему для того человеку. Ублюдку, например.

Я обхватила руками колени, сжавшись в комок, пока сверху, ударяя по плечам и затылку, лились тугие струи. Что за больное желание - представлять то, что составляет самый худший страх? Но то был даже не страх. Не только страх. А что? Обида? Разочарование? Какая глупость.

Я выключила душ и, придерживаясь за борта, медленно опустилась в воду. От возросшего давления сердце стучало как-то непривычно, немного через силу. Я сползла глубже, теперь над поверхностью оставалось только лицо. И, решившись, разжала пальцы.

"Кому суждено утонуть..." Сплошная плёнка облекла глазные яблоки; высоко, словно в другом измерении, колыхался неузнаваемый потолок. Я не собиралась покончить с собой, понимала, что живучее тело окажется сильнее приказа разума. Просто хотела испытать, каково это. Испытать преследующий с детства страх, быть может, перекрыть им страх действительно существующий, уже ясно представимый.

Однажды мне случилось застать Ублюдка "при деле". Этот эпизод не предназначался для моих глаз и, подозреваю, был далеко не самым выдающимся в его "послужном списке"... да что там - почти мальчишеская проделка на фоне прочего. Но мне и с того надолго хватило впечатлений.

Этот неприятный рыхлый мужичок попросился к Ральфу "перекантоваться". И пользовался услугами гостеприимства уже третий день, хотя было видно, что хозяин и сразу-то не горел желанием его принимать, но, похоже, в очередной раз решил подождать, куда подует ветер. Это вообще было в характере Ральфа. Со своей стороны, я также испытывала мало радости от такого мутного соседства и старалась держаться от "постояльца" подальше.

Как выяснилось, не зря.

Толстяк чего-то боялся, панически, до тремора и обильного потоотделения, и, чтобы задавить страх, глушил алкоголь. Однажды нам случилось пересечься в коридоре, где он по стенке полз из уборной.

Гость преградил мне путь. Заплывшие от пьянки глазки ловили фокус на моём лице.

- А ведь мы несколько... сродни, - хихикнуло это животное, оглушая запахом перегара и рвоты. - Доводилось... хе-хе... общаться с твоей сестрой. Ты ещё свеженькая, но уже старовата по сравнению с ней.

Тогда я едва добежала до туалета. И после долго тряслась над раковиной, размазывая по лицу слёзы и слюни. Не могла запретить себе представлять, как это... с Верити... с маленькой Верити...

Кое-как успокоилась под утро. Было несложно догадаться, какую грозу пережидает в доме Ральфа эта скотина. Так пусть Ральф откажет в предоставлении убежища, а нет, так я сама придушу его подушкой, он даже не проснётся. Жаль только, что это будет слишком лёгкая смерть для такого извращенца.

Но мне не пришлось потеть с подушкой в руках, а Ральфа великодушно избавили от двусмысленности его положения.

Я заперлась на кухне, в моей руке был нож для разделки мяса и, признаюсь, мне доставляло некоторое облегчение представлять, как я всаживаю его в это человекообразное. Стучал нож и работала музыкальная установка, которую я, против обыкновения, врубила на полную, чтобы хоть так отвлечься.

Что-то звериное, неосознаваемое поманило из кухни. Ощущение присутствия? Или тень Верити, привлечённая моей неотомщённой яростью, шепнула: "иди и смотри"?

Они уже провели какое-то время вместе. Ральф стоял у стены, всем своим видом демонстрируя абсолютную непричастность. Попавший в немилость Папы гость ёрзал за столом - опять нажирался. Лицом к нему стоял ещё один мужчина, но я бы из числа всего населения Эсперансы узнала эту спину, и манеру двигаться, и тёмные волнистые волосы до плеч.

Ублюдок расслабленно нависал над потеющей свиньёй. Тот пытался что-то выдавить, но то ли от беспробудного пьянства, то ли от страха ему это не удавалось. Он сделал попытку отодвинуться и встать, словно бегство ещё могло к чему-то привести.

Я не заметила, как это произошло, но не заметил и Ральф, которого передёрнуло у стены, а ведь у него было куда больше моего опыта в таких вещах. В позах Ублюдка и толстяка ничего не изменилось, но появилась новая деталь - рукоять ножа над распяленной на столе пухлой пятернёй.

Все мы трое одновременно уставились на эту пятерню, пришпиленную, как бледный мясистый мотылёк.

Ублюдок запрыгнул на стол.

- А теперь потолкуем.

Пришпиленный наконец отмер и завизжал, неожиданно тихим и очень тонким голосом.

Ублюдок шутливо похлопал чуть ниже волосатого запястья.

- Ну не переживай так, Малыш. Это только выглядит не очень, но косточки целы. Расскажешь, где проворовался и куда Папины денежки приховал, и я тебя сразу аккуратно отцеплю. Сможешь даже и дальше этой ручкой шалить. Если останется, с чем.

Ральф вяло ворохнулся у стены. Ублюдок "заметил" его и весело крикнул:

- А, Красавчик! Я тут тебе стол поцарапал. Хороший стол, антиквариат? - Ральф что-то неразборчиво пробормотал. - Сочтёмся? - предложил Ублюдок тем же беспечным тоном.

Я видела его лицо, повёрнутое вполоборота. Совершенно не соответствующее голосу, холодное бесстрастное лицо. Он лениво посмотрел на меня через плечо и бросил:

- Кыш!

...Выплеснув треть воды на пол, я свесилась за борт, хрипя и кашляя. С волос и локтей стекали ручьи, мозаичная плитка дробилась осколками.

Осколки...

Я принялась методично восполнять нехватку кислорода, подавляя желание вновь раскашляться. Нужно было вспомнить то, важное...

Так, выходит, моя зависимость от Ральфа имела не только психологическую, но и вполне материальную, синтетическую природу. Неизвестно, насколько часто он подкреплял своё влияние очередной дозой, но явно использовал эту практику время от времени. И утренний диалог непременно прошёл бы мимо моих ушей (как знать, сколько подобных вещей уже происходило у меня под носом), если бы вчерашняя порция дури... даже не хочу пока думать, насколько она действительно была лёгкой и не вызывающей привыкания - не оказалась на полу в россыпи осколков.

Как удачно я выронила бокал, будучи не вполне трезвой... или мне помогли?..