Москва нас больше не любит - Слава Сергеев

Выходил я не через здание вокзала, а коротким путем - налево, в арку, в тихий Рязанский проезд, что тянется вдоль вокзала, а потом, петляя, выведет вас почти к Елоховской церкви и метро Бауманская. Выйдя под открытое небо и торопясь покинуть привокзальную площадь, у самого окончания тротуара я вдруг увидел лежащих вповалку людей. Их было много, человек двадцать, какие-то, как сейчас говорят, черные, в основном женщины и дети, хотя с ними было и несколько мужчин. Приятель уезжал поздно, и люди на тротуаре почти все спали, лежа на голом асфальте, они накрылись сверху большой полиэтиленовой пленкой, которой в деревнях иногда прикрывают теплицы. Они лежали так тихо, что я едва не наступил на них. Вообще, пока я не увидел, что кто-то с дальнего края шевелится, я даже подумал нехорошее.

Знаете, не могу сказать, что я вообще не видел в Москве, чтобы люди спали на улице, или на вокзале, это было, но один-два человека, бомжи, а чтобы в таком количестве - нет. И вокруг ни милиции, ни скорой, никого.

Мимо проходил водитель из междугороднего автобуса, - знаете, они там сбоку, у железнодорожного моста всегда тусуются, - и по глупости я спросил у него, кто это.

- Какие-то беженцы, - он пожал плечами. - Азиаты… Или на работу приехали, а ночевать не на что. Не знаю. Тебе-то какая разница? Не покупай у них ничего, обманут. Х.й с ними!

И пошел дальше со своей пиццей в коробке. Он в пиццерию соседнюю ходил - там недалеко. А я, несколько раз оглянувшись, тоже пошел дальше и, дойдя до сталинской высотки на Красных воротах, уже почти забыл про вокзал и этих людей под пленкой, а глядя на огни и рекламу, думал, в какой клуб или кафе мне пойти: не хотелось заканчивать вечер.

Остановился на одном ночном кафе на Мясницкой, там бывает смешная публика, крутят этно-музыку и в целом довольно недорого.

Решил и пошел, тем более это от Комсомольской недалеко - за сто рублей можно доехать.

Взял машину, доехал, вхожу, а там - дым коромыслом. Девушки разгоряченные, на щеках румянец, руки-ноги голые, музыка гремит, к стойке не протолкнешься. А ведь будний день… Взял пива и сто грамм украинской горилки, потом удачно освободился столик у стены, - присел, смотрю, как народ колбасится. Одна блондиночка кустодиевских форм - особенно выделялась. Так скакала - просто было трудно усидеть на месте, захотелось присоединиться. Но я не стал. Не танцевальное в целом было настроение, тем более через час-полтора домой. Ограничился наблюдением. Но вижу, она меня и мой интерес заметила. Улыбнулась весело. Девушки любят, если на них смотреть с улыбкой, а не просто тупо пялиться. Увы, мы не всегда помним об этом. Заколебался, но вспомнил изречение Кобо Абе: “Неразделенная любовь не вызывает раскаяния”, - и остался на месте.

Вообще смешно - там, в этом заведении, народ довольно забавный, студенты в основном и молодые менеджеры, офисный люд, в целом ощущение от них вполне себе оптимистичное, и лица хорошие, еще есть ларек со всякой прикольной музыкой, и я в тот раз купил диск такой кудрявой темненькой девушки - Ayo. Может, знаете? Она поет песенки под гитару мелодичным, чуть хрипловатым голоском - мне нравится. Папа из Африки, мама из Германии - современная европейка. Еще я удивился, диск недорогой, но лицензионный и по этикетке выходило, что записан был в русском отделении знаменитой компании UNIVERSAL, которая когда-то выпускала пластинки “Биттлз” и Элвиса Пресли.

Может, я велосипед сейчас открываю, но для меня было неожиданно, что эта компания имеет у нас отделение. Будто это не Россия, а какая-то Велико-британия или Япония. В смысле, будто мы - нормальная страна, мол, что такого-то? Хотя повторюсь, что я в этом отношении человек неграмотный, и кто-нибудь, разбирающийся в музыке, сейчас поднимет меня на смех: стосорокамиллионная страна, огромный потенциальный рынок, бизнесу плевать на политическое устройство - лишь бы их товар покупали, у них и в Китае есть отделение, несмотря ни на какой Тибет и посадки диссидентов, why not?

Life is real, я живу свою жизнь и не очень волнуюсь о том, что думают окружающие, жить своей жизнью, вот все, чего я хочу, - пела девушка с копной черных волос, судьба которой отчасти похожа на судьбу нового президента Америки. Может, она права?

В общем, ушел я довольный, в час ночи, а то и позже, и картинку с лежащими на земле людьми у Казанского вокзала больше не вспоминал. Жена потом ругалась: где шляешься, сказал, уйду на час-полтора, товарища проводить, это что такое?

В следующие несколько дней было много работы, и впечатление от вокзала вдруг всплыло в пятницу, в конце недели, когда мы пошли на фильм “Тайная жизнь слов”, про который хорошо писали в одном журнале про кино, - он снят ученицей Альмодовара, - и еще мне очень понравилось название, - согласитесь, оно довольно удачное.

Содержание фильма было очень простым. Девушка-работница со странностями выгоняется администрацией некоего скандинавского предприятия в отпуск. “Выгоняется” потому, что сама она идти в отпуск не хочет. Почему - пока не ясно, но не хочет, и все. Очутившись в отпуске, она не понимает, что делать с собой и неожиданной свободой. Сцена немотивированной ярости в аккуратно прибранной комнате приморского отеля закрепляет впечатление.

Пойдя вечером поужинать в кафе, она случайно слышит телефонный разговор за соседним столиком, что на морскую нефтедобывающую платформу, где произошел несчастный случай, срочно требуется сиделка для ухода за пострадавшим рабочим. Она предлагает себя и тут же отправляется на платформу на вертолете. (Следуют красивые кадры морского заката и застывшего волнения моря, вид сверху.) Далее героиня оказывается наедине с обожженным, но очень симпатичным мужчиной много старше ее, к которому постепенно привязывается, и, слушая его историю (что-то о любовном треугольнике его развалившегося брака), не сразу, но рассказывает свою.

Выясняется, что она - беженка из бывшей Югославии и на своей родине в течение месяца подвергалась пыткам и регулярным изнасилованиям от каких-то солдат. (Сторона не называется, и это правильно.) Забавная деталь: она говорит, что прибывшие в их город войска ООН (европейцы) ничего не изменили в положении жителей - издевательства продолжались в километре от их поста, пока не пришли американцы.

Все, впрочем, заканчивается хорошо, ее пациент, выписавшись из больницы (следуют кадры его эвакуации с платформы на вертолете не то датских, не то голландских ВВС - к собственным гражданам европейцы относятся очень бережно), разыскивает девушку через организацию помощи беженцам, и она выходит за него замуж.

Финальный кадр - большое окно загородного дома, чудесный лесной пейзаж, голоса детей и слова девушки, которая не понимает, действительно ли был в ее жизни пережитый на родине ужас. Не знаю, что вы поняли от моего пересказа, но фильм, хочу вам сказать еще раз, неплохой.

А рассказываю я о нем так подробно потому, что как только на экране пошли разговоры о бывшей Югославии, я сразу вспомнил картинку с лежащими вповалку темнокожими людьми у Казанского вокзала… Выйдя из темного кинозала вместе с другими зрителями, мы с женой взяли кофе и присели за столик в современном и очень хорошо оформленном вестибюле нового кинотеатра, где крутили фильм. Вокруг сидели модно одетые молодые люди, на большом плазменном экране танцевала какая-то грудастая певица с MTV, и только что увиденная история настойчиво желала представиться фильмом, искусством, не более того.

Чтобы немного снизить градус впечатления, я даже немного поговорил с какими-то ребятами с соседнего столика, на которых фильм (это было видно) тоже произвел большое впечатление.

- Хороший фильм, - сказала темненькая девушка с короткой стрижкой и тяжело вздохнула.

Было видно, что она находится под воздействием увиденного. Но мне особенно понравилось, что ответил на мой вопрос “как вы думаете, может ли что-то подобное показанному в этом фильме произойти у нас?” молодой человек темненькой девушки.

Он подумал немного и ответил:

- Пока нет, я думаю… Пока нет.

О, это “пока”, мой читатель!… Впрочем, чтобы не быть слишком серьезным, я хочу напомнить себе и вам сцену из на этот раз очень забавного французского фильма “Распутницы”, где играли мои любимые Натали Бей и Жозиан Баласко.

(Эта глава у нас получается прямо целиком киношной, особенно если вспомнить, что она началась с моего приятеля, уезжавшего на съемки фильма о Гражданской войне.)

Итак, дело по сюжету происходит во время телевизионного ток-шоу, где Бей и Баласко, играющие вышедших в тираж модных тусовщиц, изображают “классиков” мира моды.

- В чем суть нашего времени, мадам? - тоненьким голоском спрашивает гей-ведущий, которого отлично играет какой-то неизвестный мне французский молодой актер.

Бей несколько секунд думает, неподражаемым жестом медленно подно-ся свою длинную руку к крашеным химией белым волосам, потом говорит: