Брак без крика и ссор - Дженни Ранкел

Чтобы ответить на эти вопросы, вначале позвольте мне сказать, что они вполне понятны и оправданны. Этот тип работы над отношениями изнурителен. И может казаться нескончаемым. И ваш супруг тоже должен делать это. Все это так. Но вы уже знаете, что я намерен сказать дальше, верно? Конечно, это трудно – но этого следовало ожидать. Ведь смысл в том, чтобы вырасти в своих возможностях, стать более сильной и зрелой личностью – разве это может быть легко? Нет, ибо один из основополагающих законов Вселенной таков: ничего не вырастает без напряжения, борьбы и конфликта. Ничего. Ни дерево, ни мускул, ни народ – ничего. И, конечно же, это относится и к браку. И к личности. Последний этап формулы – повторение, потому что нет конца личной эмоциональной работе во благо вашего брака.

Так же, как мышцы атрофируются без напряжения, так и люди, и отношения слабеют без трудностей, борьбы и непрерывного конфликта.

Это – теоретический ответ. А вот практический.

Последний шаг – это повторение, поскольку всякий раз, когда вы решаете открыться супругу, а затем поощрить его сделать то же самое, вы входите в потенциальный конфликт.

Таким образом, повторение – это шаг, который мы делаем после того, как получаем ответ супруга. Что теперь? Наше следующее движение будет выглядеть принципиально иным – в зависимости от ситуации, нашей первоначальной откровенности и ответа супруга. А для того, чтобы сделать следующее движение, представляя, кто мы есть и чего хотим, нужно Повторить. Мы снова должны Достигнуть Спокойствия, Зрелости и Близости.

Скажем, к примеру, через двадцать лет вашего брака вы сообщаете своей жене, что всегда хотели проводить Рождество только со своими ближайшими родственниками. Вы знали, что это рискованно, поскольку в курсе, что ваша жена любит проводить праздники со своей семьей. Но, поскольку вы уже достигли достаточной зрелости, то хотите наиболее точно представить жене свое внутреннее «Я». Вы больше не хотите просто действовать по типу «да, дорогая»; желаете открыть перед ней свою истинную сущность. И вы это делаете. А затем очень спокойным, дружелюбным тоном приглашаете супругу сделать то же самое. И она делает.

Скажем, ваша жена реагирует оборонительно. Она чувствует себя атакованной идеей, что вы хотите изменить то, как в семье отмечают праздники, и ничего не хочет об этом слышать. Что теперь?

Повторите.

Успокойтесь, выдержав паузу, и отправляйтесь на балкон. Ее реакция причиняет вам боль? Требуется немного успокоиться, прежде чем вернуться к разговору? В то время пока вы наблюдаете за ситуацией сверху, оцените, насколько спокойно вы себя представили, не позволили ли своей сдерживаемой обиде окрасить ваши откровения.

Далее достигайте зрелости путем определения паттерна. Каким образом ваша привычка десятилетиями молча соглашаться с планами жены фактически способствует тому, что она сопротивляется иному положению вещей? Каково было ваше участие в этом и выражали ли вы свое желание чего-то другого? Встаньте на весы, спрашивая себя, что это для вас значит. Вы несправедливо переносите чувство собственного бессилия на жену? И чего вы хотите больше всего? Рождества дома – или более сбалансированных отношений, в которых оба партнера ощущают себя более сильными, когда дело касается выражения их желаний?

Станьте ближе, раскрыв свои карты. Извинитесь за участие в этом паттерне в течение долгих лет – и затем перейдите к чему-то непривычному для жены. Объясните свой процесс зрелости и позвольте ей узнать, что вы не хотели заставить ее чувствовать себя виноватой или ощущать себя неловко. Дайте понять, что просто хотели показать ей свое внутреннее «Я», особенно теперь, когда вы скоро столкнетесь с пустеющим семейным гнездом. Поддержите супругу, поощряя любую ее реакцию, даже интересуясь, не заставляет ли ее ваша вновь обретенная сила чувствовать себя неловко.

Повторите. Когда жена открывает вам свою озабоченность по поводу пустеющего семейного гнезда, вы спокойно слушаете. В то время как она выражает свое сильное желание сохранить семейные праздничные традиции в течение оставшихся лет, которые вы сможете провести вместе со всеми детьми, вы понимаете, что только что получили то, чего больше всего хотели.

На протяжении дальнейшего повествования мы увидим много примеров многочисленных видов ответа. А теперь давайте завершим историю воскресного утра.

И далее, к финалу рассказа…

Мы остановились на том, как Дженни решила ответить на мою слабую реакцию. Она сообщила мне о своих намерениях и пригласила присоединиться к остальным членам семьи. Когда десять минут истекли, она ушла. Видя, что я не готов, она успокаивала себя, чтобы устоять перед соблазном напомнить/ворчать/отнестись ко мне по-матерински. Затем она достигла зрелости – достаточной, чтобы действовать дальше.

В тот раз, наблюдая за тем, как они выходят из дома, я нацепил на себя какие-то брюки и рубашку, схватил пару ботинок и помчался во весь опор. Когда я достиг гаража, Дженни уже выезжала на дорогу. В расстегнутой рубашке и с ботинками в руке я бежал за ней по улице, размахивая руками, как идиот. К счастью, я привлек ее внимание, и она остановила автомобиль.

Мы жили всего в паре минут от здания церкви, но та поездка показалась вечностью. Дженни и я не обменялись ни словом, и дети тоже не собирались разговаривать. Забавно, что даже самые маленькие дети могут чувствовать, как что-то происходит между их родителями. Мы будто оказались без карты в незнакомой местности. Когда наконец приехали в церковь, Дженни и я обменялись несколькими невербальными сигналами, чтобы вытащить детей из машины и отвести их в классы. И после этого с развязанными руками отправились в наш класс. И тогда Дженни одним жестом и одним предложением полностью изменила наш привычный паттерн воскресного утра раз и навсегда. Протягивая мне руку, она тепло сказала: «Я правда рада, что ты к нам присоединился».

Я ждал ехидного замечания или высокопарной колкости. Но не последовало ничего, кроме этих серьезных слов. Конечно, Дженни была сердита или, по крайней мере, ощущала свое превосходство, верно? Но правда в том, что она не выказала никакого осуждения моим действиям в то утро. На самом деле она вообще не слишком много обо мне думала. И это было тем, что все изменило. Дженни устала от попыток меня мотивировать. Она устала изобретать новые тактики, чтобы разбудить меня и заставить помочь с детьми. То, что она решила сделать, – это сосредоточиться на себе самой и своем участии в паттерне. Как только она решила прекратить исполнение своей роли, она смогла сосредоточиться на себе и своих истинных желаниях.

Так был навсегда изменен паттерн нашего воскресного утра. Вам, может быть, трудно в это поверить, и вы полагаете, что я вернулся к своей лени в ближайшее воскресенье. Или вы предполагаете, что поступки Дженни были слишком незначительны, чтобы превратить меня в ответственного отца – в конце концов, ей все еще приходилось выполнять всю работу, верно? И, вероятнее всего, вам думается, что подобные поступки совсем не возымели бы действия в случае с вашим супругом или это могло бы вообще лишь все ухудшить.

Конечно же, это не единственный способ взглянуть на ситуацию. И на то, как Дженни решила смотреть на нее до того, как повела себя особым образом в то воскресное утро. Она полагала, что несла ответственность за изменение моего поведения. Но это убеждение являлось всего лишь частью ее негативного паттерна. Раньше она доводила себя (и меня) до сумасшествия, пытаясь мотивировать меня и манипулировать, чтобы я стал делать то, чего она хотела. Как только она сосредоточилась на себе в манере БезКрика, как только сфокусировалась лишь на своем участии в танце – все изменилось.

Когда она перестала сосредотачиваться на моем поведении, я был вынужден взглянуть на него сам. Впервые за весьма долгое время пришлось бросить долгий, пристальный взгляд на собственное участие в паттерне.

И, что бы вы ни думали, но после того, как я увидел собственное поведение в свете жестокой реальности, я изменил свою реакцию. Теперь я знал, что именно мне следовало заставить себя вести по-другому. Именно я вел себя как ребенок – и побуждал ее обходиться со мной таким образом.

Я также увидел в новом свете и Дженни. Это не была несчастная, плаксивая маленькая девочка, которую следовало успокаивать. И при этом она не была властной, ворчливой матерью, от которой я бы мог зависеть, ответственной за меня, в то время как я жаловался на ее попытки меня подавить. В то утро Дженни стала независимой личностью, самостоятельным человеком, который не нуждался во мне, да и не хотел нуждаться. Она была абсолютно взрослой женщиной, которая желала, чтобы я принимал участие в ее жизни. И она никогда не была более привлекательна для меня. Я хотел расти и принять на себя больше ответственности как раз потому , что она не нуждалась в том, чтобы я это делал.