Зеркало для невидимки - Татьяна Степанова

— Баграт , отчество ваше, извините, можно узнать? — спросил Колосов дружелюбно.

— Отчество трудное, можете звать просто Баграт, не обижусь. — Геворкян говорил с еле уловимым кавказским акцентом.

— Скажите, пожалуйста, вы видели позавчера Севастьянова Аркадия, мне вот Пал Палыч сказал…

— Мы с ним утром вместе ездили в Крылатское спортинвентарь покупать Утром грузовик пришел, нам надо было товар со склада вывезти.

— А когда вы вернулись?

— В половине первого. У меня репетиция в час.

У нас манеж-то один, — Баграт усмехнулся, — вот по часам и засекаем.

— А потом?

— Потом я до трех репетировал. Потом мы номер жены прогнали по-быстрому, ну и все. Обычно в семь у нас вечернее представление. Ну а позавчера цирк, как и сегодня, был закрыт.

— И как расстались в обед, так больше Севастьянова не видели?

— Нет. Я же говорю — у меня репетиция была.

— А вечером?

— Что вечером? Животных покормил да на боковую. Сейчас у нас тут все как сурки отсыпаются. Ну, если кто, конечно, ночью не репетирует.

— Есть и такие? — Колосов не удержался от насмешки. — Что же это неймется-то?

— Я же говорю, манеж один А нас много.

— А что за человек был Севастьянов?

— Юркий. Крутился много по нашим делам. Но дельный.

— Вы его, так понимаю, не очень хорошо знали?

— Он недавно у нас работает, — сухо сказал Геворкян, — точнее, работал.

— Последний вопрос: вы здесь, при цирке, живете или квартиру в городе снимаете?

— Здесь живу. Мы с женой здесь.

— Неразговорчивый у нас Баграт, клещами тянуть каждое слово надо, — сказал администратор, когда Геворкян ушел. — Жена его, Лена . Вообще-то на сцене у нее псевдоним — Илона. Звучный, правда?

Так вот, Лена даже обижается. А что сделаешь? Молчун. Но дело знает. И номер у него — соль арены, так сказать. В лучших традициях «индийских факиров» — дореволюционная школа еще. И с животными хорошо работает. Вы бы видели его лет этак пятнадцать назад на сцене Сочинского цирка с дрессированным бегемотом Такая красота У нас, увы, бегемота нет.

Не по карману такая роскошь Но экзотические животные у него в номере присутствуют — змеи, крокодил, попугаи. И сердце он золотое! А если бы знали, какой кулинар!

— Пал Палыч, вы еще кого-то хотели пригласить, с кем я мог бы поговорить о Севастьянове. — Колосову казалось, что он в который уж раз пробкой затыкает фонтан красноречия старика — Да где же этот Генка? Кася! — Воробьев снова высунулся в дверь. — Ну, нашла Коха?

— Он во дворе, в разделочном, — там машина с мясом пришла. Он отойти не может, разгружает. Говорит: нужен если кому, пусть сами к нему идут! — зычно известила билетерша.

— Вот язва. Никуда его мясо не денется, запер в кладовку и… Молодой человек, идите к кассе, а там Кася покажет вам, где его сыскать. Не заблудитесь.

Ну, а если какие еще вопросы — прямо ко мне в любое время.

На территории цирка в отличие от Кати Колосов по сторонам не глазел. Верблюдов мы, что ли, не видали? Или медведей этих, пляшущих на роликах под балалайку? Один лишь раз не удержался, загляделся, когда мимо него в поводу провели гнедого коня под синей суконной попоной. Вела его женщина. И скрылись они за автофургоном с надписью «Осторожно, хищники! Опасно для жизни!» — только цокот копыт по асфальту…

Колосов встряхнулся — вот еще, цирка, что ли, мы не видели? Все это несерьезное заведение начинало уже действовать ему на нервы. Тоже мне, слоны-канатоходцы, мать их за ногу… Он злился на то, что попусту теряет здесь время Потому что, лишь только взглянув на этот оранжевый купол, на эту пеструю суету на цирковом дворе, на этих парней и девчонок, загорелых, гибких, как лоза, горластых, смеющихся, на всех этих их дрессированных мосек и кошек, он мгновенно уверил себя, что все эти «комики цирковые» и то, что он видел на двадцать третьем километре, не должны, ну просто по логике вещей не могут иметь ничего общего.

Он не знал Севастьянова лично, но даже по тому, что знал о нем заочно из оперативной картотеки, ему очень трудно было представить, как же этот прожженный жук Аркаша-Аркан вписался вдруг в шумную и, как представлялось, абсолютно легкомысленную атмосферу развлекательного ярмарочного заведения.

После дел, связанных с поставками взрывчатки по каналам чеченского полевого командира, после конфликта с Клиникой, четырех лет общего режима в учреждении под Благовещенском все это.., вот это — мартышки в юбочках и болонки с бантами — выглядело как-то даже.., несолидно.

«Нет, не тут концы, — решил про себя Колосов. — Прошлые грехи аукнулись Аркану. А сюда зря я заявился, только вечер потерял. Нужно было Воронова послать. Ему как раз по возрасту вся их дрессированная карусель».

— Вот он, Генка-то, — билетерша тетя Кася (она, оказывается, все время шла рядом и не умолкала ни на минуту) ткнула куда-то вперед сухоньким пальцем. — Ишь, жеребец какой!

Жах! — топор в чьих-то умелых руках со всего размаха смачно врезался в колоду. Колосов невольно залюбовался — человек словно играючи рубил — нет, не дрова — мерзлые бараньи туши. Их, видимо, только что сгрузили с отъезжающего за ворота цирка рефрижератора. Человек, орудовавший у посыпанной солью колоды, был в старых белесых джинсах и камуфляжной майке. Крепкий, склонный к полноте блондин.

— Ген, вот к тебе из милиции.

Топор крепко засел в колоде. Человек с силой дернул его, стараясь освободить. Мускулы вздулись на плече шарами. На Никиту глянуло молодое бледное лицо, покрытое бисеринками пота и крупными веснушками.

— Майор Колосов, уголовный розыск области, а я к вам, Геннадий, по поводу…

— Генрих. Меня Генрих зовут.

— А меня Никита. — Колосов понял, что в разговоре с этим типом отчество — лишняя морока, они с Кохом были ровесники и даже одного роста. Парень напоминал этакого битюга соловой масти: грузный, ширококостый, медлительный, но сильный.

— Кого же это такими костями, Генрих, кормить намереваетесь?

— Хотите посмотреть? Пойдемте. — Кох начал нагружать нарубленные куски мяса на железную тележку.

— Да нет, на экскурсию я к вам в другой раз. Пока хочу несколько вопросов задать.

— Ну так задавайте.

— Севастьянова Аркадия вы, говорят, видели два дня назад и даже говорили с ним.

— Ну?

— А когда вы его видели?

— Вечером.

— Точнее?

— Луна уже взошла. — Кох усмехнулся, вытер руки тряпкой. — Правда не хотите глянуть на наших красавцев?

Колосову вспомнились скалящиеся львы на афише перед кассой.

— При каких обстоятельствах вы видели Севастьянова? — спросил он строго.

— Да ворота за ним закрывал.

— Он куда-то уезжал?

— Да.

— Один?

— Один.

— И что было дальше?

— Ничего, отсалютовал Аркану ручкой.

— Аркану? Предположительно не знаете, Куда он мог поехать?

— А куда люди с деньгами ездят? В кабак или бардак.

— Что, он какой-то бар, ресторан постоянно тут посещал?

— Понятия не имею. Он меня с собой в компанию не звал.

Кох начал толкать тележку с мясом.

— А кого он приглашал? Кого-то из артистов? Быть может, женщину?

Кох толкал тележку.

— Он мне не докладывал, — наконец сказал он. — А вы только по этому делу пришли?

— Да. А по какому же еще?

— А я думал… Тут у нас заварушка была небольшая, ваш милицейский наряд приезжал. Ну и постреляли они маленько.

— Оружие применяли? — нахмурился Колосов.

— Ну да, я думал, вы по этому делу. Мне один с патруля говорил: мол, если кто из начальства насчет применения приедет разбираться, мол, говорите, что не было ничего.

— В чем был одет Севастьянов, когда уехал? — спросил Колосов.

— Красная такая футболка, быков дразнить. И брюки.., светлые, кажется. Слушай, друг. — Кох остановился у фургона с надписью «Осторожно, хищники!». — А за что его убили?

«Все спрашивают одно и то же, — подумал Никита. — Прямо фонограмма какая-то».

— Пока выясняем.

— С цирком что-то нашим, да? — тревожно спросил парень.

— С чего ты взял?

— Ну, он фартовый такой. Аркан, крученый был.

И сидел. Мне сколько раз хвастал.

— А сам ты давно в цирке?

— Сколько себя помню. У меня и батя, и дед цирковые были, и прочая родня.

— Династия, значит, профессиональная?

— Династия. — Кох снова легким насмешливым кивком указал на двери автофургона:

— Не желаешь на мальчишек моих полюбоваться?

Ответом ему из-за дверей было низкое гортанное рычание. Кто-то учуял дух мяса и волновался, предчувствуя вечернюю кормежку.

— В другой раз, — ответил Колосов и зашагал назад к администраторской. — Что еще тут за история у вас была с применением оружия милицией? — спросил он у Воробьева.

— Какой милицией? — встревожился он. — Ах да, было.., вечером. Накануне, ну, как Аркадий… В общем ЧП произошло. Раджа бросился на Генку. Они его с Разгуляевым в другую клетку переводили, ну и оплошность допустили.