Зеркало для невидимки - Татьяна Степанова

Однако в цирке, в этом крайне несерьезном заведении, на представление, как он втайне надеялся, он не попал. На кассе висело объявление, что все представления на этой неделе отменены.

Вместо клоунов и мартышек на манеже его ожидала беседа с каким-то другим клоуном в темном фургончике с табличкой «Администратор». Старичок этот. Пал Палыч Воробьев, сразу же утомил Колосова своей говорливостью и «энтузиазмом». Когда Никита честь по чести представился и предъявил удостоверение, администратор секунд пять смотрел на его «корку», секунд пятнадцать разглядывал самого начальника отдела убийств, затем вскочил, точно его пружиной подбросило, и… Поток, ливень, град слов! Колосов с ходу утонул в его восклицаниях: «Неудачный сезон, финансовые трудности, цирк простаивает, срыв номеров, отмена представлений, а тут еще это несчастье — ужас! Мне уже звонили. Такой молодой, энергичный, деятельный… Кто бы мог подумать — и убит! Как, за что, кем? А вы уже ищете убийцу? А, понимаю, никаких расспросов. Все понимаю… Но мы сами тут в цирке… И так у нас тут несчастье за несчастьем, сплошные неудачи, черная полоса, скоро докатимся до того, что животных станет нечем кормить. Вот оно как сейчас, молодой человек, вот она у меня где, демократия-то ваша, свобода… Эх, да что говорить! А тут еще криминал! Ах, как жаль Аркадия, такой дельный, такой перспективный! Мы при нем прямо вздохнули, крылья расправили. А сейчас… Да вы понимаете, молодой человек, цирк сейчас — это не то что раньше. Это чисто коммерческое предприятие. Акционированное. И каждый из артистов старается вносить посильный вклад…»

— Извините, — перебил его Колосов. — Но все же будет, наверное, лучше, если я задам вам несколько вопросов. Это не займет так много времени.

Администратор поперхнулся. Только сейчас он заметил, что они все еще стоят друг против друга.

— Садитесь, пожалуйста, — он кивнул на плетеный пластмассовый стул у своего походного стола. — Только могу ли я спросить — что же все-таки случилось с Аркадием? Как его убили?

Колосов рассказал только то, что все равно перестанет быть тайной.

— Сумасшедший дом. — Администратор достал из кармана брюк мятый платок и шумно высморкался. — Цельный день тут у меня сегодня настоящий сумасшедший дом!

— Может быть, Вы расскажете коротко о Севастьянове — когда он начал работать, что был за человек?

— Дельный. Современный. Очень энергичный.

Где-то после Нового года был я по делам в Киеве.

Встретил там одного своего старинного приятеля. Он — бывший сотрудник Управления Госцирка, а ныне на пенсии бедствует, на эти свои гривны-карбованцы…

Он мне и предложил встретиться с Севастьяновым — тот, оказывается, его родственник какой-то дальний.

Очень его хвалил, говорил, возьмешь к себе — не пожалеешь. Все может, луну с неба достанет, потому что у парня жилка коммерческая, а сейчас новые времена, и нам, старикам, порой трудно сориентироваться и…

— Значит, вы встретились с Севастьяновым в Киеве. Что же, он так рвался в цирке у вас работать?

— Ну да… Потом он к нам в Самару приехал, мы там гастролировали. Я свел его с нашим коммерческим директором Сергеем Марковичем Броммом. Ну и, видимо, Севастьянов ему приглянулся. Смотрю, а уже в марте он к нам моим заместителем поставлен.

— И вы были довольны им?

— Да, молодой человек. Аркадий сразу же внес свежую струю в нашу работу. Этот год, как и прошлый, был очень тяжел для нас. В финансовом плане. Кризис, сами понимаете, не до зрелищ народу.

Крупные цирки горят, не то что наш, кочевой. Но вы понимаете, Аркадию все как-то легко удавалось! Рука, что ли, легкая была? И деньги вдруг появились и… Да сами видите, осилили мы почти столичные гастроли! А все почему? Потому что появились деньги на счету, начали вкладывать средства в новое оборудование, в аппаратуру, обновили номера, животных новых приобрели, даже гардероб труппе обновили!

Столица же! Естественно, надеялись на этих летних гастролях на хорошие сборы. И все было поначалу хорошо. Но вдруг… Ах ты боже мой, какое несчастье!

— Пал Палыч, а вы были в курсе дел Севастьянова? Полностью в курсе? — перебил его Колосов. — Или какие-то дела он вел, минуя вас, напрямую с вашим коммерческим директором?

— Ну да. Он же был у нас ответственный по хозчасти, за материальное обеспечение, по финансам тоже… Я уже стар, молодой человек. Но вся жизнь здесь, в цирке, цирк люблю и знаю. Умею с труппой работать. За это, думаю, тут меня еще и держат. А на хозяйстве нашем сумбурном человек иного склада нужен. Молодой, современный. Поэтому, естественно, Севастьянов по своим делам порой напрямую общался с Броммом, да к тому же они с директором по годам ровесники.

Колосов не видел логики в подобном выводе, но возражать Воробьеву не стал, а задал следующий вопрос:

— Скажите, а вам известно, что Севастьянов был судим и до того, как устроиться к вам на работу, отбывал наказание в тюрьме?

— Нет. Боже! А за что? — всполошился Воробьев.

— Да за кой-какие махинации. Значит, вы об этом не знали?

— Молодой человек, у нас коммерческое предприятие, не заполняют тут анкет никаких. Он не говорил. Откуда же мне было знать?

— Севастьянова кто-нибудь посещал здесь, у вас?

Быть может, он говорил — бывшие друзья, знакомые?

— Господи, да к нему столько народа каждый день приезжало! Сами видите — какое тут у нас торжище кругом. А цирку каждый день что-нибудь надо — корма для животных, фураж для лошадей, бензин для машин. С фермерами местными он договаривался, с совхозом — ну это насчет мяса, сена. Обжирают нас хищники, ну прямо спасу нет, сколько им всего надо, ненасытным! Потом технические разные нужды…

Севастьянов каждый день в разъездах был. Завхоз, одним словом, хоть вы, молодые, это сейчас иностранным словом «менеджмент» зовете.

— А где он жил? Тут у вас, вместе с артистами?

— Сначала да. Но потом квартиру однокомнатную в Стрельне снял. У нас многие артисты так делают, особенно семейные. Тут живут только те, кто неотлучно при животных должен находиться.

— Адрес не подскажете? И, если можно, телефон вашего коммерческого директора.

— Вот, пожалуйста. — Воробьев нырнул в стол. — Только Сергея Марковича вы сейчас не застанете. Он вместе с семьей на отдыхе в Финляндии.

— Ничего, когда приедет — свяжемся. — Никита спрятал бумажку с адресами в карман. — Скажите, пожалуйста, а два дня назад вы видели Севастьянова?

Он был на работе? Может, уезжал куда-то? Или к нему кто-то приезжал?

— Не видел я его, молодой человек. Потому что с утра очень рано он уехал в Крылатское. Там оптовая база по продаже спортинвентаря, мы там оборудование закупаем. А в обед мы с Разгуляевым Валентином, это артист наш, поехали в ветеринарную клинику в Тимирязевку. Надо было насчет вакцинации животных договориться и кое-какие консультации получить. Потом оттуда я к своему приятелю заезжал, старинный работник манежа, еще при Местечкине работал, ну и…

— Может, кто-то из ваших артистов видел Севастьянова в этот день, общался с ним?

— Вы хотите знать, кто последний раз видел его живым? О, так всегда в детективах бывает. — Воробьев оживился. — Постойте, постараюсь вам помочь.

У нас тут ребята уже судачили, ну, как из милиции позвонили-то… Постойте-ка. — Администратор выскочил из-за стола и распахнул дверь. — Кася! — зычно крикнул он с порога. — Разыщи мне Коха и Баграта, постарайся, тут из милиции насчет Севастьянова интересуются!

— Батрат в душевой, он только с репетиции! А Генку… Да где же я тебе Генку сейчас найду? — администратору отвечала билетерша из кассы (они перекликались чуть ли не через всю территорию шапито) Колосов и сейчас, и впоследствии только диву давался, как эта хрупкая молодящаяся старушка-билетерша Оксана Вячеславовна, которую в цирке, как он узнал, звали кто — Кася, кто — тетя Кася, обладает такой громогласной, луженой глоткой.

— Баграт Геворкян — артист нашей труппы. Ох и номер у него в свое время был! Да и сейчас тоже. Приходите к нам на представление, поглядите. Вот даст бог, немного из ямы выберемся…

— Что, какие-то сложности?

— Убытки грандиозные терпим. А все потому, что номер Разгуляева с дрессированными хищниками — у него, знаете ли, группа львов была…

— Пал Палыч, звали? — В дверь заглянул некто сумрачный, смуглый, очень маленького роста.

— Баграт, это к нам из милиции.

— Здравствуйте, — Геворкян вежливо кивнул Колосову. Был он, что называется, мужичок с ноготок, но мускулистый, кряжистый, словно молодой дубок.

Колосову он напомнил борца в легком весе: широкие плечи, грудь колесом, мощные руки, но все какое-то миниатюрное. Темные, коротко стриженные волосы Геворкяна на висках уже тронуло сединой — лет ему, наверное, было под сорок. А на смуглом мужественном лице выделялись глаза — восточные, похожие на черную переливчатую ртуть, задумчивые и внимательные. Он и точно был из душа волосы мокрые, на плечах махровое полотенце, а из одежды — одни лишь синие «бермуды».