Тёмные всадники - Тифен Сиовель

Услышьте молитву раба Божьего! Покайтесь и подчинитесь наставлению церкви. Выберите правильный путь, чтобы жертва мессира де Курносак не была напрасной. Восславим Господа. Аминь.

– Аминь, – хором ответили прихожане.

– Давайте в последний раз поблагодарим одного из величайших рыцарей этого королевства.

Брисеида украдкой переглянулась с Энндалом, который кивнул в знак согласия. Понимал он это или нет, но архиепископ Тулузы произносил речь, заранее подготовленную служителями Цитадели. Он подразумевал, что если все не будут подчиняться наставлениями церкви, то ее химеры будут продолжать портить жизнь прихожан.

Пение возобновилось, и процессия медленно двинулась от скамей в неф к алтарю, чтобы попрощаться с рыцарем, лежащим на плите. Бодуэн пригласил их присоединиться к нему.

Медленно направляясь к хору, Брисеида пыталась придумать, как избежать столкновения с архиепископом, не привлекая внимания. Она заметила, что только богато одетым членам общины, похоже, разрешалось подходить к покойному. В своем поношенном бежевом платье и выцветшем плаще она была похожа на нищенку, да и остальные выглядели не намного лучше. Энндал, похоже, пришел к тому же выводу: перед последним рядом скамей он замедлился и прошептал на ухо Бодуэну:

– Может, нам стоит держаться в стороне?

– Ни в коем случае, – ответил Бодуэн, приглашая его подняться по первым ступенькам к алтарю.

Энндалу пришлось последовать за ним.

Шествие закончилось, и родственники рыцаря, стоявшие на коленях рядом с ним, поднялись один за другим. Казалось, только красивая молодая женщина с покрасневшим от слез лицом была опустошенной, она все еще рыдала у ног покойного. С тяжелым сердцем Брисеида наблюдала за тем, как та пыталась успокоиться.

Заметив Бодуэна, некоторые люди сошли с платформы, чтобы освободить место для него и его гостей. Пухлый служитель церкви поднял руку к священнослужителям, которые быстро закончили свою песнь.

– Мессир Бодуэн Эбрар вернулся, – объявил он тоненьким голоском. – Пусть его путешествие принесет нам добрые вести, которые облегчат нашу боль.

– Печаль, которую вызывает у меня смерть моего зятя, не унять, – ответил Бодуэн. – Но я принес с собой новую надежду, которая в будущем позволит нам убедиться в том, что жертва мессира де Курносак не была напрасной. Не прошли даром благословения архиепископа Тулузы и епископа Каркасона, молитвы наших священников и верующих. Всемогущий Господь услышал нас. Рыцарь д’Имбер, присутствующий здесь, – первый из многих рыцарей, которые придут защищать наш город. Через несколько недель мы отпразднуем завершение турниров и начало новой эры. Слава Господу. Аминь.

– Слава Господу. Аминь, – пробормотал Энндал, склонив голову и незаметно оглядываясь по сторонам.

Казалось, у молодой женщины, сидевшей у ног покойного, больше не было сил. Двое мужчин провели ее по помосту в сопровождении дюжины других женщин. Дворяне с любопытством рассматривали удивительного рыцаря и его спутников – диковинных разноцветных людей. Энндал, заметно смущенный таким вниманием к себе, тоже почтительно отошел в сторону, пропуская процессию женщин. У одной из дам, когда она подошла к нему, внезапно закружилась голова. Он бросился подхватить ее, пока она не упала.

По нефу пронесся громкий смех.

Теобальд подошел к Энндалу, который держал красивую женщину лет пятидесяти на руках.

– Моя матушка обожает устраивать представления! – воскликнул он с безумной улыбкой.

– Теобальд! Не сейчас! – прорычал Бодуэн в глухой ярости, схватив сына за запястье.

Он сделал незаметный знак церковнику, стоявшему рядом с ним. Последний обратился к настоятелю. Сразу же зазвучало песнопение, отвлекая внимание прихожан.

Матери Теобальда помогли подняться на ноги, и Бодуэн призвал Энндала встать рядом с рыцарем, лежащим на алтаре. Пухлый мужчина, епископ Каркасона, нервно поправил свою широкополую шляпу, машинально разгладил расшитую золотом мантию, накинутую поверх пурпурной рясы, поднял руки и произнес несколько молитв. Стоя лицом к толпе, на виду у всех, Энндал озабоченно смотрел на рыцаря де Курносак. Сияющий луч света окрасил его каштановые волосы и подчеркнул морщины на лбу.

Снова начали петь. Энндал пробормотал молитву, намеренно не обращая внимания на унылый ропот, доносящийся со скамей собора.

Брисеида рассматривала огромные колонны, поддерживающие неф, каменные своды, возвышающиеся над их головами, и величественные окна с изображением роз, так похожие на те, что были в библиотеке Цитадели. Голоса ли монахов, красота места или его темные уголки создали мистическое восприятие, одновременно завораживающее и тревожное? Постепенно на нее нахлынуло странное чувство. На мгновение ей показалось, что она слышит смех, доносящийся с колонн нефа и смешивающийся с пением. Но, кроме статуй святых, исполненных благочестия, там никого не было. Теобальд смиренно стоял рядом с отцом, склонив голову. Шесть рыцарей подошли к покойному, чтобы торжественно вынести его из собора. Брисеида отмахнулась от своих предчувствий, мысленно усмехнувшись над тем, что скажет Леонель, если она признается ему, о чем думает.

Он потянул ее за локоть. Она перевела взгляд на священнослужителей, стоящих вокруг алтаря.

– Смотри, – прошептал он ей на ухо, – вот этот не понимает, о чем поет.

Брисеида обратила внимание на маленького человека с большим лбом, который пел, широко раскрывая рот. Она вдруг заметила диссонанс в его пении и явное отличие в движении его губ – остальные пели по-другому. Казалось, он был единственным, кто произносил слова песни на латыни. Однако, как поняла Брисеида, остальные, должно быть, тоже поют на латыни, хотя она слышала слова на французском.

Удивившись магии, о которой она время от времени забывала, Брисеида изучала других священнослужителей, которые пребывали в состоянии оцепенения. Внезапно ее охватил ужас. Молодой человек с бледным, вытянутым лицом не пел. Он не мигая смотрел прямо ей в глаза. Как будто в ней он обнаружил тот самый настораживающий фрагмент похоронной картины. Как будто он хотел сказать ей: «Я знаю, кто ты». Она хотела схватить Леонеля за руку, чтобы сообщить ему, но не могла оторваться от гипнотического взгляда юноши. Леонеля рядом с ней уже не было. Он следовал в хвосте процессии, спускаясь по ступеням платформы за кортежем покойного. Брисеида поспешила присоединиться к нему. Равнодушный священнослужитель не сводил с нее глаз.

Собор постепенно опустел, процессия растянулась по улицам города. Бодуэн остался на крыльце собора и подождал, пока толпа разойдется, прежде чем серьезно заговорить с Энндалом:

– Прошу прощения, что не рассказал вам о несчастной судьбе моего зятя, рыцаря де Курносака. Видите ли, его уже давно должны были похоронить. Я надеялся, что не придется рассказывать вам об этом.

Энндал кивнул:

– Он охотился на вуивра и был убит.

– Я не хотел отговаривать вас от охоты. Я уважал своего зятя, но по-прежнему убежден, что он совершил серьезный проступок, который стал причиной его смерти. Вуивра возможно победить. У любого хорошего рыцаря, каким вы, безусловно, являетесь, есть шансы на успех. Не мучайте себя слишком сильно, лучше подумайте о многочисленных наградах, которые будут ждать вас по возвращении, помимо удовлетворения от освобождения города… Нам всем нужна ваша помощь, это не вопрос личной мести.

– Конечно, – вполголоса ответил Энндал. – Почему вы изначально не планировали присутствовать на похоронах? Простите мое любопытство…

– Это был трудный выбор, но я чувствовал, что важнее показать городу, что власть не ждет, а принимает решения. И потом… так я мог держать Теобальда на расстоянии. Он обладает удивительным умением творить неподходящие вещи в неподходящее время и заставлять толпу чувствовать себя неловко. Нам удалось предотвратить самое худшее. На фоне того, что происходит сейчас, бесноватые россказни – это последнее, что нам нужно.

Бодуэн обхватил Энндала за плечи, как бы убеждаясь в надежности рыцаря, а затем позвал священника, стоявшего