Тёмные всадники - Тифен Сиовель

– Время на исходе, – напомнил Менг. – Элита находится среди лидеров, и этот лейтенант предлагает провести нас прямо к ним. Мы не можем позволить себе отказаться от его помощи. Я понимаю твое нежелание лгать, Энндал. Но это лишь полуправда, поскольку ты рыцарь и намерен освободить Каркасон от демонов.

– Я бы хотела посмотреть, чем занимаются те монахи, о которых нам рассказывал Теобальд, – сказала Лиз.

Леонель принял торжественный вид и сказал:

– Он тонул в тени и тумане, испуганный, медленно опускались перья его крыльев. Я уверен, что уже где-то это слышал. Глупость, правда? Просто ощущение дежавю.

Энндал осторожно провел между сжатыми пальцами белым пером, которое, как он думал, принадлежало херувиму.

– Каркасон – не самый большой город в королевстве, но поскольку в нем находится резиденция штатов Лангедока, это повышает риск столкнуться с Альфой. Там будут важные церковники, бароны, графы, лорды со всей страны… Придется проявить повышенную бдительность.

Камин в маленькой комнате погасили. Сквозь узкое приоткрытое окно просачивался неприятный сквозняк. На путниках были только старые заплатанные рубашки, и они окунали руки в ледяную воду.

Они втиснулись на кровать, столь же широкую, сколь и длинную, плечом к плечу: Лиз, Леонель, Эней и Брисеида с одной стороны, скрестив ноги, Оанко, Менг и Энндал – с другой. У них было достаточно места, чтобы сидеть, слегка откинувшись. К счастью, на этот раз были настоящие подушки.

Брисеида достала несколько листов пергамента, чудом оставшихся сухими, сунула их в блокнот и свой оранжевый кулон в подкладку сумки. Из-за разницы во времени можно было и не спать. Но разница в столетие… 1450 год. Это был 1450 год. Перспектива целой новой эпохи, скрытой во мраке ночи, по ту сторону стены, целого нового мира, который можно открыть для себя, в эпоху рыцарей, драконов, ведьм… Слишком мощно, чтобы уснуть. Она предложила своим спутникам второй урок живописи, чтобы запастись терпением.

Эней поставил единственную свечу в маленькое железное блюдо между своими ногами в центре кровати.

– Это просто, но не совсем, – попробовала объяснить Брисеида. – Вы должны сосредоточиться на движении рисунка, на жизни, которую вы в него вдыхаете. Вы должны верить, что движение уже существует, что оно течет через вас. Бумага существует только для того, чтобы почти случайно сохранить след эфемерной жизни, след вдохновения. Нет, Леонель, кисть держи перпендикулярно бумаге, между небом и землей, запястье расслаблено, готово подстроиться под движение.

– Я не понимаю, ты рисовала, когда видела дракона, а потом еще существо, которое было в ванной. Поэтому не рисование позволит нам увидеть химер.

Лиз толкнула Леонеля локтем:

– Не умничай, а держи свою кисть.

– Это большой труд, поэтому вы можете по-настоящему поверить в него. Чем больше вы верите, тем больше вероятность того, что вы увидите их снова. Живопись помогает вам изменить свои убеждения.

– Вот! – Лиз развеселилась. – Эней, ты левша, я и не заметила!

– Думаешь?

– Ну да, смотри, ты держишь кисть левой рукой!

– И это плохо?

– Нет, ты просто художник, как и я.

– Но ты держишь кисть в правой руке…

– В душе я художник, это не одно и то же. Как думаете, как мы будем рисовать, если мы как сардины в банке?

– Почему сардины?

– Рыба. В банке. Тише, Эней, сосредоточься.

Энндал высунул язык, держась левой рукой за запястье. Время от времени он беспокойно поглядывал на свитки других, проверяя их прогресс. Оанко уже заполнил обе стороны своего свитка. Он же осмелился нанести только три линии.

– Вам не нужно уметь рисовать, писать или даже держать в руках кисть, – проговорила Брисеида. – Вам нужно освободить свое сердце, а не руку.

Энндал положил кисть, чтобы вытереть руки о бедра. Он пошел дальше, чтобы не поднимать эту тему снова:

– Завтра, в дороге, попробуй разговорить Теобальда, Брисеида. Кажется, ты ему нравишься. Может быть, тебе удастся выудить из него больше информации. И, Лиз… Я думаю, нам будет проще, если ты прикроешь волосы. Рыжие не очень популярны в мое время.

– Да, я поняла… Они же не сожгут меня на костре?

– Нет… Но лучше не искушать дьявола.

На следующее утро одежда ждала их в прихожей. Семь куч, расположенных по порядку, от самой большой до самой маленькой. Брисеида взяла последнее, бежевое льняное платье, которое было немного великовато и, должно быть, принадлежало Менине, когда она была моложе. Рукава обтрепались, на юбке были дыры, но наконец-то она выглядела как женщина того времени. Лиз получила в наследство более дорогое, но такое же поношенное платье. Его выцветший синий бархат лучше подходил к круглой шляпке и вуали, которые Энндал отправился искать для нее ранее утром. Она была похожа на старую дворянку, потерявшую свою усадьбу. Она тут же придумала историю и назначила каждому роль, которую он должен был сыграть. Все они находились под защитой Энндала, который спас их от нападения разбойников на дорогах Арагона. Для нее не имело значения, что они путешествовали в компании лейтенанта из Каркасона, который видел их еще до того, как она приняла свою новую роль.

Брисеида мало спала, но чувствовала себя бодрой, как в первый день новой жизни. Она с удивлением наблюдала за каждой деталью, все ее чувства обострились. Соленый вкус овощного хлеба, острый запах холодного очага, визг свиней на улице, голоса людей и стук копыт лошадей. Грубая ткань ее платья на коже, свежий воздух ласкал ее лицо, когда она выходила из гостиницы. Почки деревьев, озаренные лучами восходящего солнца, несколько соломенных домиков, уединенно стоящих в сельской местности.

Она чувствовала себя готовой ко всему. Она уже дважды пересекла небеса, столкнулась с гневом военачальника и предательством коварного канцлера, сражалась с гарпиями, летела в лапах дракона. Ничто больше не могло ее напугать. Или почти…

– Ну что, барышня? Вы вдруг побледнели.

Лейтенант Каркасона передал ей поводья. Вожжи, соединенные с лошадью.

– Простите, – заикаясь, сказала она. – Просто… Я никогда не думала, что мне придется пройти через это снова.

– Пережить что?

Она указала на свою прекрасную и страшную лошадь и глупо улыбнулась:

– Ничего. Она прекрасна, спасибо.

– Поблагодарите своего благодетеля. Рыцарь д’Имбер настаивает, он хочет вернуть мне все, как только сможет привести своего оруженосца. А цены у старой дуры не дешевые. Она прекрасно знает, что лошади сейчас очень дороги, учитывая, что скоро встреча штатов. Старая мерзавка. Господи, прости меня, она все еще очень полезна для нас.

Теобальд быстро помог ей. Она вцепилась в гриву, ее сердце было полно воспоминаний о неудачном опыте верховой езды. Лошадь сделала шаг в сторону. Она замерла от испуга.

– Расслабься, прекрасная дева, в моей компании с тобой ничего не случится, – заверил ее Теобальд, похлопывая по бедру. Его глаза были устремлены то на лошадь, то на грудь Брисеиды. – Я буду рядом.

Оанко, ехавший рядом на своей каштановой кобыле, понимающе подмигнул ей. Она бы устроила ему взбучку.

Они двигались по болотистой местности, окутанной утренним туманом и каплями росы.

– Что еще ты знаешь о порождениях зла? – наконец спросила Брисеида у Теобальда, который ехал рядом с ней.

– О чем ты?

– Прошлым вечером мне показалось, что ты много знаешь. Где ты услышал все свои истории? Ты когда-нибудь… видел кого-нибудь?

Теобальд широко улыбнулся:

– В смысле, кроме Ольхового короля? Я знаю, с чем столкнулся отец Энндалора на Черной горе. Оно.

– Оно?

– Вот как мы это называем. Оно. Наполненное страхом. Оно тлеет