Северная война - Андрей Бондаренко

– А где Наталья, сестра моя? С ней-то, надеюсь, все в порядке? – спросил царь, устало прикрыв глаза ладонью.

Волков чуть смущенно улыбнулся:

– Я Наталье Алексеевне советовал, чтобы она возвращалась на Москву. Да где там, такую попробуй удержи! – восхищенно вздохнул. – Вместе с драгунами царевна на запад поехала – искать царевича и его неизвестных похитителей… Петр Алексеевич, государь! – словно что-то вспомнив, обратился к царю: – Так чего же мы ждем, коль Брюс здесь? Допросить его, вражину подлую, срочно надо!

Петр поднялся на ноги, внимательно посмотрел на Егора, спросил – холодным и одновременно страшным голосом:

– Кнуты хорошие найдутся у тебя, охранитель? Клещи путные? Прутья длинные, металлические?

– Кнуты найдутся, – ответил Егор. – А клещи и прутья возьмем из кузни…

– Вот и тащи все это – к месту, где Яшка сидит сейчас! Пусть меня проводят туда и костер разожгут – пожарче… А ката умелого ты, душа нежная, наверное, и не держишь в своей вотчине? Напрасно, братец! Ладно, я сам справлюсь…

У открытых дверей амбара горел невысокий веселый костерок, над пламенем которого царь старательно нагревал лезвие большого крестьянского серпа, обнаруженного, очевидно, в самом амбаре.

– Мин херц, все просимое тобой доставлено! – хмуро сообщил Егор, складывая у костра клещи – самых различных размеров, и железные прутья – разной длины и толщины.

– Молодец, Алексашка! Поможешь?

– Может, мин херц, я лучше пока допрошу Яшкиного денщика, чтобы времени не терять? Он у меня содержится отдельно…

– Дельно, охранитель, дельно! – одобрил Петр. – Может, и всплывет чего интересное! Действуй! О, Гаврюшка! – обрадовался царь, завидев мальчишку, слезавшего – с помощью усатого драгуна – со смертельно усталого коня. – Иди-ка, отрок, сюда! Да не бойся ты, не буду я тебя казнить сегодня за твой недогляд. И ругать даже не буду. Просто посмотришь на одного человека – с рыжими усами. Вдруг да и узнаешь его…

Егор, подбадривающе потрепав по щеке Бровкина-младшего, пошел, прихватив с собой самые большие клещи, к погребу, где содержался арестованный денщик.

У дверей погреба бдительно дежурили два его вооруженных – немецкими пистолетами и широкими саблями-палашами – сотрудника: Иван Солев и неизвестный Егору высокий костистый юнец с жидкими черными усиками.

– Здорово, Иван! – коротко кивнул Егор Солеву и вопросительно посмотрел на его напарника.

– Поручик Никита Апраксин! – понятливо представился черноусый юнец.

– Кто отец?

– Петр Матвеевич Апраксин, комендант северной крепости Ямбург!

Егор одобрительно хмыкнул и приказал:

– Значится так, Иван и Никита! В деревянные стены погреба надо надежно вбить бронзовые костыли, к коим и привязать пленного – за руки и за ноги. Распять его на стене, короче говоря. Полностью раздеть. При этом с денщиком особо не церемониться, можно и по наглому лицу настучать немного… Все, надеюсь, ясно? Тогда – выполняйте…

Дожидаясь, когда его приказ будет выполнен, он присел на низкую завалинку, раскурил свою трубку, попытался привести мысли в относительный порядок: «С какой целью неизвестные похитили царевича Алексея – сейчас и неважно… Главное – необходимо как можно быстрей найти и освободить мальчишку! Как было дело? Бесспорно, кто-то отдал Якову приказ: ночью вывести мальчишку за ворота постоялого двора. Там его связали, усадили в карету, увезли… Куда? Вот это – вопрос! А если Брюс и под жестокими пытками не расскажет: кто да что? Масонская клятва – это и не шутка совсем… Да нет, расскажет, конечно же! Под пытками – все расскажет. Только, скорей всего, не сразу, а только когда все силы оставят его. А времени-то лишнего у нас и нет! Тут, непременно, надо придумать что-нибудь такое – хитрое…»

Тоненько скрипнула низкая дверь погреба, наружу выбрались Солев и Апраксин.

– Александр Данилович, господин генерал-майор! Все готово! – браво доложил Никита, который оказался старшим в этой паре. – Арестованный тщательно обработан и с нетерпением ждет вас.

– Быстро отработали, хваты. Молодцы! – скупо похвалил своих сотрудников Егор.

Держа в руках огромные клещи, он неторопливо спустился вниз по короткой лестнице, открыл еще одну дверь, вошел в помещение погреба: маленькая комнатушка – три метра на четыре, низкий бревенчатый потолок, пустые стеллажи, на которых было расставлено несколько горящих свечей, в торце – распятый на стене, совершенно голый Брюсов денщик – с глазами полными животного ужаса и парочкой свежих фингалов.

– Александр Данилович, господин генерал-майор! Не губите! – тут же отчаянно зачастил арестованный. – Ни сном я и ни духом! Христом Богом молю! Все расскажу! Ничего не утаю… Святой крест, ей-ей…

– Все расскажешь, конечно, любезный Фрол! – согласился с денщиком Егор, грозно и многозначительно клацнув своими клещами. – Куда же ты денешься, родимый? Только сейчас меня все – и не интересует! Ответишь правдиво всего на три-четыре моих вопроса, и живи себе на здоровье, дальше копти небеса… Ну так как: ответишь – правдиво?

– Отвечу, милостивец, отвечу! Спрашивайте…

– По дороге в Александровку вы с дворянином Брюсом останавливались на постоялом дворе в селе Воскресенском?

– Да, останавливались.

– В какое время дня приехали туда? Зачем?

– К обеду мы и подъехали, господин генерал-майор! – не раздумывая, ответил Фролка. – Господин Брюс сказали, что только пообедаем, накормим лошадей и поедем дальше. Потом, уже ближе к вечеру, передумали велели, мол: «Распрягать лошадей, остаемся здесь ночевать!» Только утром уже…

– Остановись-ка, братец! – властно прервал допрашиваемого Егор и еще раз громко клацнул клещами. – А можешь вспомнить, с кем твой господин обедал? Это очень важно! С кем Яков Брюс обедал, разговаривал? Куда те господа направлялись?

Фролка закатил глаза к потолку, медленно зашевелил губами, явно напрягая свою память, после чего ясно и связно изложил свои воспоминания:

– Кроме моего господина за обеденным столом сидело еще четверо. Все персоны важные и известные. Справа от хозяина – голландец Ван Лейден, пожилой уже, в огненно-рыжем парике. Он в России закупает меха и самоцветы уральские, ехал куда-то на восток, по делам торговым. Не могу сказать точнее… За этим голландцем сидел англичанин по фамилии Сидней. Этот русским лесом торгует. Да в этот раз у него случилась отменная неприятность: бриг его торговый попал в сильный шторм, передняя мачта сломалась, открылась сильная бортовая течь. Так что пришлось англичанину свой корабль поставить на зимовку в Архангельске. А сам мистер Сидней, по его собственным словам, решил немного попутешествовать по России – без всякой цели и конкретного маршрута. Он и сам не знал – куда назавтра поедет. Все никак не мог решить: к Москве следовать или к Воронежу? С левой стороны от господина Брюса сидело двое русских. Савельев Савва Никитич, он по торговой части, состоит при Тихоне Савельевиче Стрешневе, который ведает всеми воинскими поставками. Так вот, этот самый Савельев следовал в Царицын, по делам своей службы. И последний – Цыклер Иван, бывший стрелецкий полковник. Он из Таганрога, где сейчас ремонтирует мол портовый, ехал в Москву Белокаменную…

«И эти четверо наверняка масоны! – решил внутренний голос. – Англичанин и голландец – еще ладно.

А вот эти Савельев и Цыклер… Кончать надо обоих, чисто на всякий случай! Шепнуть не забудь, братец, кому следует. Особенно – по поводу Савельева… А Стрешнев-то Тихон куда, спрашивается, смотрел, чудак старый? А еще – компаньон, блин горелый…»

– С кем-нибудь еще общался твой хозяин в Воскресенском? – строго спросил Егор.

– Никак нет! Так с обеда и до самого вечера держались они все вместе, постоянно шептались между собой. Только уже перед ужином господин Брюс отходил от стола, о чем-то беседовал с отроком – мне неизвестным…

«Вот же – эти дела амурные! – некстати подумал Егор. – Наверняка Васька Волков и царевна Наталья были плотно заняты своими ранами сердечными, вот и выпустили – пусть и ненадолго – царевича Алексея из вида! А с Гаврюши Бровкина, мальчишки сопливого, какой спрос?»

Отбросив в сторону уже ненужные клещи, он по-доброму подмигнул Яшкиному (уже бывшему) денщику:

– Ладно, бродяга, живи пока! Может, и свидимся еще, Бог даст…

Выйдя из погреба, Егор велел Солеву и Апраксину:

– Освободите от пут этого Фролку! Не обижайте больше, накормите, поднесите чарку. И вообще, присмотритесь к мальцу. Наблюдательный очень уж! Может, его в нашу Службу определить? Подумайте на досуге…

Возле амбара Алешка Бровкин старательно лил из ведра колодезную воду на голые руки и плечи Петра, изображавшего из себя неуклюжую букву «Г». Царь по-мальчишески взвизгивал, громко фыркал и довольно отдувался…

Когда вода в ведре закончилась, Петр выпрямился, взял из рук подбежавшего Гаврюшки льняное белое полотенце, начал усердно растираться, покосился на Егора и сообщил, недовольно скривившись: