Суп из птичьих гнезд - Галина Полынская

- О чем ты думаешь? - Тая обеспокоено смотрела на меня.

- Ни о чем, голова совсем пустая, ума не приложу, что делать. Позвони своей соседке для начала.

Тая кивнула и отошла к барной стойке. Похмельная барменша включила телевизор, и я уставилась в экран. Шли новости, я навострила уши - в последнее время это стало моей любимой передачей. На этот раз про Аристарха Аверьяновича ничего не сказали, зато я услышала следующее:

- Продолжаются поиски Бенедиктовой Александры Юрьевны, дочери известного политика, главы промышленного концерна "Бенедикт" Юрия Станиславовича Бенедиктова. - На экране появилась фотография молодой симпатичной девушки с медно-рыжими волосами. - Как мы уже сообщали, Александра Юрьевна была похищена в прошлый вторник из собственного автомобиля, когда она возвращалась домой и до сих пор её местонахождение неизвестно. Пока похитители не выдвинули никаких требований, в интересах следствия подробности не разглашаются.

Начался следующий репортаж, а я все таращилась на экран. Александра Шура... Шура-Александра... Вернулась Тая.

- Ты слышала? - прошептала я.

- Конечно, не глухая, - она уселась на свое место и взгляд подруги остановился на мужчинах за соседним столом. Я тоже посмотрела в их сторону. Они оба, застыв как на картине, сидели и смотрели на телеэкран замороженными взглядами. Навряд ли их так сильно интересовало наводнение в Перу, скорее всего, сообщение о дочке политика и промышленника не оставило их равнодушными.

- Вот скоты, - негромко произнес первый, в дорогой куртке, - все продолжают сообщать!

- Работа у них такая, - пожал плечами второй. - Что-то мы везде опаздываем, тебе не кажется, Тенгиз?

Мы с Таей, как по команде, уставились в свои тарелки и принялись тщательно выгребать вилками остатки еды. Затылок и ладони мгновенно вспотели, и невидимые иголочки принялись противно покалывать кожу. От Тенгиза и его спутника мы были на расстоянии вытянутой руки и отлично слышали каждое слово.

- Кажется, - Тенгиз отправил в рот кусок яичницы, - не пойму только, кто у этого хмыря до нас побывал? Прямо целая толпа, с интервалом в три минуты.

- Ну, со вторыми-то он водку пил - ясно. Вернее, со вторым, рюмок же две.

Слава, рюмки не показатель, народу могло быть сколько угодно.

Может, надо было его вытащить из ванной и поговорить как следует?

- И так все ясно, у него уже побывали все, кто мог, то-то он в такой истерике бился.

Мы с Таей быстро переглянулись, и она принялась деловито возить хлебным мякишем в тарелке.

- Как Юрий Станиславович себя чувствует? - Слава допил пиво и аккуратно, будто боялся помять клеенку на столе, поставил бокал.

- Неважно, - Тенгиз вытащил из кармана куртки пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, и в воздухе разлился знакомый аромат. - Препарат заканчивается, Аристарх мертв, кроме него никто формулы не знал. Вот ведь сучара! - в спокойном голосе Тенгиза прозвучала ярость. - Я ж знал, что он говнюет в сторону, что стучит Боровику, а доказать Юре не успел! А он все: "Аристарх мне жизнь спасает, меня б уж не было давно! Как ты можешь плохо думать о таком кристальном человеке!"

- Ага, а компоненты для лекарства сам готовил, - поддакнул Слава, брехал, что никому не доверяет такой сложный процесс. Хотел, чтоб Юрий Станиславович всю жизнь от него зависел!

- Да что теперь говорить? - Тенгиз с досадой затушил сигарету в пепельницу. - И формула должна быть где-то и компоненты. Опередить бы людей Боровика...

- А мы, как ишаки везде опаздываем, - вздохнул Слава, и посмотрел на часы. - Все, время уже, пойдем.

Они поднялись и быстро вышли из кафе.

- Тая, они ушли, хватит хлебом елозить! - я вся горела и не понимала, почему мы сидим здесь, а не бежим вслед за Тенгизом и Славой. - Пойдем за ними!

- Зачем это? - Тая бросила измочаленный мякиш в пепельницу.

- Ты что, ничего не слышала? У нас же есть...

- Я знаю, что у нас есть, и все прекрасно слышала, но никуда мы не пойдем.

- С меня хватит! - я вскочила на ноги. - Мне кажется, я тебя никогда не знала! Я не знала, что ты за человек на самом деле!

Я выбежала из кафе и огляделась. Тенгиза со Славой уже не было.

Не торопясь, вслед за мной, вышла Тая.

- Теперь успокойся и послушай меня, - сказала она. - Твои порывы благородства прекрасны, но рассуди здраво - мы не просто хранители "священной формулы", мы свидетели. Мало того, ненужные, для всех лишние свидетели. Если народ направо и налево крошит и похищает таких известных и богатых людей, то кто мы для них такие, а? Есть одна замечательная фраза: "Кто узнает о том, что ты умер, если никто не знал, что ты жил?" Сена, от нас избавятся в любом случае.

- Так что же делать? - я малость поостыла.

- Мы можем снять пару копий с этой злосчастной бумажки и отправить одну из них письмом господину Бенедиктову, а сами уедем на время, пока все не утрясется.

- Куда?

- К моему потенциальному жениху, в деревню Кузяево.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.

Мы подошли к автобусной остановке.

- Кстати, - вспомнила я, - ты так и не сказала, что там твоя соседка?

- Потому и не сказала, что хотела время оттянуть, - Тая присела на край грязнючей скамеечки и вытянула ноги.

- Что такое? - прошептала я, мгновенно лишившись голоса.

- Дело в том, что сумку она мне отдала сегодня утром.

- Как так? - тупела я с каждой минутой.

- Я пришла к Марье Степановне, она отдала мне сумку с пузаном, что тут непонятного? Вот видишь, теперь мы свободны, как ветер, дорогая и ничем не отягчены, как совесть младенца. Ты счастлива?

Я молчала, переваривая.

- У тебя ещё сигареты остались? - Тая с отвращением посмотрела по сторонам на шумную, грязную, суетливую и нищую жизнь.

- Да, тенгизовы, - я медленно полезла в карман.

Внезапно, из общего потока машин вырвалось одно авто и, визжа покрышками, притормозило рядом с нами. Мы с Таей даже не пошевелились, продолжая апатично созерцать мир, меня же, после такой неприятной новости, вообще перестала интересовать вся эта дурацкая история. Из машины выскочил Леня и бросился к нам с похвальной скоростью и с непередаваемым выражением на лице.

- Сена! Тая! - он пребольно схватил меня за плечо. - Глазам своим не верю! Неужели я вас наконец-то нашел?! Скорее, пойдемте в машину, здесь вам оставаться небезопасно!

Мы молча поплелись за ним. В машине, на заднем сидении, мы увидели Влада собственной персоной. Мы втиснулись туда же, Леня расположился впереди, а на водительском месте сидел и чихал совершенно неизвестный нам субъект, не имеющий ничего общего с сопливым с дачи Аристарха. Я просто ошиблась... эпидемия гриппа, только и всего. Машина тронулась с места, Леня и Влад что-то говорили одновременно, но у меня не было никакого желания слушать их трепотню. На душе было гадко, в желудке тошнилось после помоечного кофе.

- Ну, надо же! - ликовал Леня, - подумать только, проезжаем, смотрим вы! Я даже глазам не поверил, честное слово!

- Послушайте, вы можете, наконец, рассказать, что это все такое было? - недружелюбно проворчала Тая.

- Конечно, дорогие мои, - охотно откликнулся Леня, - но прошу вас, поверьте, у меня даже в мыслях не было, что вы хоть как-то окажетесь причастны к этой м-м-м... истории. Я так перепугался, когда вы исчезли из дома, просто места себе не находил.

Тая шумно и многозначительно вздохнула.

- Так вот, - приблизился к теме Леня, - дело в следующем, у меня есть брат...

- Двоюродный, - подсказала Тая.

- Да, - Леня, казалось, не обратил особого внимания на такую осведомленность, - у него свой бизнес, у меня свой, но мы вынуждены, как говорится, принимать участие в делах друг друга, сами понимаете родственники. У моего брата, кстати, зовут его Вадим, давние и мучительные разногласия с одним очень известным и влиятельным человеком...

- Бенедиктовым, - вставила подруга.

- Ну, надо же! - Леня обернулся и улыбнулся, - Совершенно верно! С Бенедиктовым! В последнее время эти разногласия дошли до своего апогея и стороны пошли на крайние меры.

- Ваш браток украл дочку Бенедиктова, - снова влезла Тая, заграницей, между прочим, за киднеппинг пожизненное дают!

- Да, - кивнул Леня, - хорошо заграницей. Может, не стоит дальше рассказывать, раз вы сами все знаете?

- Продолжай, пожалуйста, - сказала я, и наступила на ногу Тае.

- Бенедиктов очень болен, - Леня приоткрыл окно и закурил, - у него лейкемия и он это тщательно скрывает. Чувствовать себя в порядке ему успешно помогал некий Семашко, в гостях у которого вы, судя по всему, побывали. Семашко, выдающийся ученый, создал препарат нового поколения ливасол, на несколько порядков эффективнее борющийся с лейкемией, нежели все остальные. Формулу этого, способного совершить революцию на фармацевтическом рынке препарата, он держал в строжайшем секрете, все компоненты изготовлял сам. Семашко знал, покуда он один знает рецепт ливасола, он имеет громадное влияние на Бенедиктова. Патологически жадный и тщеславный Семашко никак не мог удовлетвориться властью над больным человеком, и средствами, которые, не считая, отсыпал ему Бенедиктов, он стал ещё и добровольным соглядатаем в доме и в офисе Бенедиткова. За нескончаемый поток информации, мой брат ему тоже очень неплохо проплачивал. Разумеется, Бенедиктов мог заподозрить в шпионаже кого угодно, даже собственную дочь, но только не своего ангела-спасителя.