Красный Марс - Ким Робинсон

Но когда число участников разговора уменьшалось до двух или трех, она замечала, что темы менялись. К профессиональным темам добавлялись — или полностью вытесняли их — сплетни.

И сплетни эти всегда касались важнейших форм социальной динамики — секса и политики. Голоса понижались, головы склонялись, сплетни распространялись. Слухи о сексуальных связях становились более привычными, тихими, колючими и сложными. В паре случаев, например, с неудачливым треугольником из Джанет Блайлевен, Мэри Данкел и Алекса Жалина, они становились слишком гласными и расходились по всему кораблю. В других — оставались настолько скрытыми, что обсуждались шепотом и сопровождались острыми, любопытными взглядами. Так, Джанет Блайлевен входила в столовую с Роджером Калкинсом, и Фрэнк вполголоса замечал Джону, чтобы это долетело и до ушей Майи: «Джанет считает, что у нас сложилась панмиксия». Майя не обращала на это внимания, как делала всегда, когда он говорил тем презрительным тоном, но позднее заглядывала в словарь по социобиологии и выясняла, что панмиксия — это группа, в которой каждый самец спаривался с каждой самкой.

На следующий день она с любопытством смотрела на Джанет, что-то сказав о панмиксии: та и понятия не имела, о чем речь. Джанет была приветлива, склоняла голову поближе к тому, кто к ней обращался, и действительно внимала. И улыбалась своей быстрой улыбкой. Но… корабль построен таким образом, чтобы обеспечить достаточно уединенности. Несомненно, на нем происходило больше, чем кто-либо мог знать.

И среди этих тайных жизней могло и не оказаться другой тайной жизни, которую некто вел либо в одиночестве, либо при поддержке немногих, какой-нибудь мелкой группы заговорщиков.

— Ты в последнее время ничего забавного не замечала? — спросила она как-то у Нади в конце их привычного разговора за завтраком.

Та пожала плечами.

— Людям скучно. Думаю, мы уже близко к цели.

Может, в этом и было все дело.

— А ты слышала про Хироко и Аркадия? — спросила Надя.

Хироко постоянно окружали слухи. Майя находила неприятным и тревожным то, что единственная среди них азиатка подвергалась частым обсуждениям — леди-дракон, загадочный Восток… Под научной рациональной корой разума все-таки скрывалось много глубоких и мощных суеверий. Все что угодно могло случиться, все что угодно было возможным.

Даже лицо, увиденное сквозь стекло.

Она слушала с ощущением стянутости в животе, когда Саша Ефремова нагнулась к ним от соседнего столика и ответила на вопрос Нади, что Хироко собирает себе мужской гарем. Это был вздор, хотя связь между Хироко и Аркадием казалась Майе каким-то странным проявлением логики, и она сама не знала почему. Аркадий — яростный сторонник независимости от Центра управления полетами, тогда как Хироко вообще не высказывала своего мнения на этот счет. Но разве она не увела свою команду фермеров в некий мысленный торус куда другим никогда было не попасть?

Когда Саша тихонько сообщила, что Хироко намеревается оплодотворить несколько своих яйцеклеток сперматозоидами всех мужчин на борту «Ареса» и заморозить их в криогенной камере для дальнейшего развития на Марсе, Майя сумела лишь собрать свой поднос и удалиться к посудомойкам, чувствуя некоторое головокружение. Они становились странными.

Красный полукруг вырос до размеров двадцатипятицентовой монеты, и чувство напряжения выросло вместе с ним, будто через час ожидался грозовой ливень, а воздух пропитался пылью и креозотом и был заряжен статическим электричеством. Будто бог войны в самом деле сидел на этой красной точке, поджидая их. Зеленые панели стен внутри «Ареса» теперь покрылись желтыми и коричневыми пятнами, а послеполуденный свет загустел от бледно-бронзовых паров натрия.

Люди часами наблюдали в куполе-пузыре за тем, чего никто из них, кроме Джона, прежде не видел. Спортивные тренажеры теперь использовались постоянно, симуляции проводились с новым энтузиазмом. Джанет носилась по торусам, отправляя домой видео со всеми изменениями, произошедшими в их маленьком мире. Затем бросила свои очки на стол и сложила с себя обязанности репортера.

— Знаете, я устала быть изгоем, — сказала она. — Каждый раз, когда я вхожу в комнату, все замолкают или начинают говорить подготовленные фразы. Как будто я шпионила в пользу врага!

— Ты и правда шпионила, — проговорил Аркадий и от души ее обнял.

Поначалу никто не желал брать на себя ее работу. Хьюстон присылал обеспокоенные сообщения, затем замечания и, наконец, скрытые угрозы. Теперь, когда они были на подходе к Марсу, экспедиция получила больше эфирного времени на телевидении, и ситуация, как заявляли в Центре управления полетами, теперь была сравнима со взрывом сверхновой. Они напомнили колонистам, что этот всплеск популярности в конечном итоге должен принести множество выгод космической программе, что колонистам необходимо снимать и транслировать то, что у них происходит, чтобы поддержать интерес общественности к будущим миссиям на Марс, от которых они сами будут зависеть. Передавать свои истории было их долгом!

Фрэнк вышел на видеосвязь и предложил Центру состряпать репортажи из записей, которые снимают видеороботы. Хастингс, глава Центра в Хьюстоне, пришел в ярость от такого ответа. Но, как сказал Аркадий с усмешкой, дававшей понять, что он был готов так ответить не только на эту конкретную ситуацию: «А что они нам сделают?».

Майя покачала головой. Они подавали плохой знак, показывая то, что до сих пор скрывали видеорепортажи, — что группа дробилась на соперничающие между собой компании. Это говорило о том, что Майя сама потеряла контроль над российской половиной экспедиции. Она уже хотела попросить Надю взять на себя обязанности репортера, как, к счастью для нее, Филлис и ее друзья из торуса В вызвались добровольцами. Майя, смеясь над выражением лица Аркадия, согласилась на их предложение. Аркадий притворился, что ему все равно. Майя в сердцах сказала ему по-русски:

— Как видишь, ты упустил свой шанс! Шанс создавать нашу реальность!

— Не нашу реальность, Майя. Их реальность. И мне все равно, что они там себе думают.

Майя и Фрэнк начали обсуждать обязанности при посадке. До определенной степени они были предопределены областями специализации членов экипажа, но некоторые возможности для выбора все же были — в первую очередь, благодаря тому, что многие обладали целым набором навыков. И провокации Аркадия, наконец, возымели эффект, теперь планы Центра относительно будущих миссий считались в лучшем случае предварительными. На самом деле никто уже, похоже, не признавал власть Майи или Фрэнка, из-за чего возникло напряжение, когда стало известно, над чем работал Центр.

Предполетный план Центра предусматривал основание базовой колонии на равнинах к северу от каньона Офир, громадного северного ответвления долин Маринер. К базе приписали всю команду фермеров и большинство инженеров и медицинского персонала — всего около шестидесяти человек из ста Остальные должны были рассредоточиться по вспомогательным миссиям и лишь время от времени возвращаться в основной лагерь. Крупнейшая из этих миссий заключалась в том, чтобы установить часть разобранного «Ареса» на Фобосе и начать превращение этой луны в космическую станцию. Еще одна небольшая миссия должна была покинуть лагерь и отправиться на север к полярной шапке, чтобы наладить там систему добычи льда и транспортировки его блоков на базу. Третьей миссии предстояло провести ряд геологических изысканий, путешествуя по всей планете, — несомненно, восхитительное задание. Все меньшие группы должны были стать полуавтономными на периоды до одного года, поэтому отбор в них был особенно серьезным — ведь все знали, насколько мог затянуться этот год.

Аркадий вместе с группой своих друзей, среди которых были Алекс, Роджер, Саманта, Эдвард Джанет, Татьяна и Елена, вызвался работать на Фобосе. Филлис и Мэри, прослышав об этом, пришли к Майе и Фрэнку с протестом: «Они явно хотят завладеть Фобосом, и кто знает, что они там натворят!»

Майя кивнула и заметила, что Фрэнку это тоже не по душе. Но трудность состояла в том, что никто больше не хотел оставаться на Фобосе. Даже Филлис и Мэри не претендовали на то, чтобы занять места команды Аркадия, поэтому не было ясно, как им противостоять.

Еще больше споров вспыхнуло, когда Энн Клейборн показала свой список участников миссии, которой предстояло вести геологические изыскания. Многие желали этим заняться, и некоторые из тех, кто оказался вне списка, заявили, что отправятся туда независимо от того, хочет того Энн или нет.

Споры стали разгораться все чаще и все жарче. Почти каждый из присутствующих на борту объявлял о своем участии то в одной, то в другой миссии, каждый раз называя это своим окончательным решением. Майя почувствовала, что теряет контроль над всем российским контингентом, и злилась на Аркадия. На общем собрании она саркастически предложила, чтобы компьютер распределил всех по миссиям. Идея была отвергнута без всякого признания ее власти. Она развела руками: