Начало - Денис Абсентис

— Закрыли во время так называемого августовского путча 1991 года, как я понимаю? Опять август?

— Об этом августе я точно еще не думал, — хмыкнул Алик. — Давай лучше о более достоверных вещах поговорим. Лгал ли Юрий Лысенко о своем дяде, «сгоревшем в вагоне», или искренне в это верил, не суть важно. Интернета тогда не было, проверить было невозможно. При этом он также утверждал, что читал официальный ответ на запрос о судьбе своего дяди: «Органы государственной безопасности сведениями о судьбе Павла Денисовича Лысенко не располагают». Органы госбезопасности тоже лгали. Теперь же времена изменились, и нам не составляет труда узнать все подробности бегства брата академика на запад.

— Можно услышать об этих подробностях?

— Запросто. Только лучше начать эту историю издалека. Летом 1929 года в Москве работали два видных марксиста. Эксперт по марксистской философии Сидней Хук и пламенный коммунист-интернационалист Бертрам Вольф, он же Берт Волфи, будущий маститый историк марксизма, автор известной книги «Трое, совершившие революцию». Бертрам Вольф возглавлял фракцию в американской компартии, которая, собственно, и была создана после написания им в 1919 году так называемого «Манифеста левого крыла». Написал он этот «Манифест» совместно с авантюристом Джоном Ридом, автором «Десяти дней, которые потрясли мир». Рид годом позже умер в Москве якобы от тифа. В 1929 году Вольф иммигрировал вместе с женой в Москву, где он уже пару раз бывал до того, и начал трудиться в президиуме Коминтерна.

— Полагаю, трудился он там недолго?

— Да, не слишком долго. Жена Вольфа тоже работала секретарем Коминтерна, хотя в Москве ей не очень нравилось. Даже мелочи раздражали — например, сразу по приезду бдительные чекисты на таможне в поисках компромата раскрутили все рулоны туалетной бумаги, которую супруги по совету друзей везли из Америки. Вольф же в Москве защищал тезис о взаимном сотрудничестве классов, считая, что у Америки должен быть иной путь к коммунизму, чем у России. Такая ересь Сталину не особо понравилась, и вскоре Вольф был исключен из коммунистического движения. А затем и вовсе попал под домашний арест. Они с женой пробыли в Москве несколько месяцев, прежде чем смогли получить выездную визу. Тем не менее Вольф вернулся в Америку, все еще оставаясь убежденным коммунистом и одним из основных гонителей Троцкого. А вот в 1937 году Вольф с коммунизмом порвал и стал Троцкого оправдывать. Троцкий этому очень радовался, упоминая в статьях и на конференциях, что «Бертрам Вольф увидел, наконец, кусочек правды», и что есть, мол, у Вольфа, оказывается, элементарная добросовестность.

— Чета Вольфов, надо заметить, легко отделалась — почти все лидеры Коминтерна были репрессированы и расстреляны. А Сидней Хук?

— И Сидней Хук с коммунизмом тоже порвал. Они с Вольфом внезапно стали очень серьезными антикоммунистами. Во время холодной войны Вольф работал в качестве идеологического советника международного бюро вещания, которое руководило радиостанциями «Радио Свобода» и «Свободная Европа», возглавлял идеологический отдел «Голоса Америки». А Сидней Хук организовал «Комитет за культурную свободу», вдохновивший, в свою очередь, создание нескольких спонсируемых ЦРУ антикоммунистических групп — таких, например, как «Американцы за интеллектуальную свободу». ЦРУ, кстати, до сих пор гордится последней, называя ее создание «смелой и эффективной тайной операцией холодной войны». Подробности можешь посмотреть прямо на сайте ЦРУ, а мне пора переходить к Лысенко, пока ты не потерял нить. Хотя, наверное, стоит вспомнить полет Барсова. Помнишь такого?

— Кажется, какой-то сбежавший летчик? Совершенно не помню подробностей.

— Да, он самый. Проект радио «Голос Америки», курируемый Вольфом, быстро начал приносить плоды — так это, по крайней мере, представлялось американской пропагандой. В октябре 1948 года двое советских летчиков, лейтенант Петр Пирогов и его командир Анатолий Барсов, угнали двухмоторный бомбардировщик в Австрию. Самолет, позже известный в НАТО под кодом «Летучая мышь», в результате СССР все же удалось вернуть, а летчиков западные спецслужбы переправили в Америку. Там Барсов рассказал, что оба пилота были регулярными слушателями передач «Голоса Америки» и захотели жить нормальной жизнью. Русских пилотов, одетых в рубашки цвета хаки, возили по всей стране, показывали американским обывателям и кормили бесплатными стейками. Американские газеты с удовольствием перепечатывали байки о том, как дикие русские залезали в ванну в плавках, принимая ее за бассейн. Все были довольны. Но ведь постоянной халявы не бывает, прошло время, и бесплатные стейки закончились. Стало понятно, что надо и работать.

— Подозреваю, исходя из контекста, что на этом этапе у летчиков возникли некоторые проблемы.

— У Пирогова все в порядке, он нашел литературного агента, договаривается проводить лекции, писать статьи и книгу. А вот у Барсова ничего не получается. Он пьет, понимая, что шоу закончилось, и он больше никому не нужен. Работает же наш летчик на швейной фабрике, где получает один доллар в час за глажку одежды. Такой вот облом. В результате Барсов то ли сам просит о возвращении в СССР, то ли советские спецслужбы его вынуждают угрозами. Пирогов на это бросает: «В течение шести месяцев он сдохнет как собака, как только вернется туда». Американские источники утверждают, что так оно и случилось. Но это нас не интересует, важно лишь отметить, что таким образом у американской пропаганды возникает сбой. Чтобы реабилитироваться, Государственный департамент вытаскивает заготовленный козырь: да, действительно, пьяница Барсов возвращается в СССР, но зато у нас есть ему замена посерьезней. И в тот же самый день, когда Госдеп сообщил об отправке лейтенанта Барсова обратно в СССР, было также объявлено о том, что химик Павел Денисович Лысенко, брат знаменитого русского генетика Трофима Лысенко, будет принят в США. Об этом же оповещает в газетах группа Хука, работающая на ЦРУ. А переброской Лысенко лично занимается уже знакомый нам Вольф.

— Начинаю уже привыкать, что все связано, как обычно. Но, кажется, затея выпустить к американским обывателям Павла Лысенко, сотрудничавшего с фашистами, немного хромает. Война только закончилась, а американцы как бы были союзниками СССР в войну. Так сильно надо было Барсову замену найти?

— Да кто же простым американцам скажет про сотрудничество Лысенко с фашистами, даже если так было? Официально комитет «Американцы за интеллектуальную свободу» сообщил в газетах, что Павел Денисович вообще сбежал из советского концентрационного лагеря, а вовсе не жил в Германии, владея там немецкой фирмой. Вольф тем временем хлопотал о визе для него. Письмо Вольфа к Рею Мерфи из Госдепа полностью приведено в его книге «Разрыв с коммунизмом». В длинном перечислении причин такой просьбы Вольф указывает, что Лысенко приглашен уже известным нам обществом Хука, и было бы хорошо, если бы Павел Денисович смог приехать вовремя и выступить против Опариных, Шостаковичей и прочих агитаторов, посланных Кремлем. В то время, действительно, планировалась известная конференция, спонсируемая СССР, против успеха которой работало ЦРУ.

— Успел Павел Денисович сорвать коварные планы СССР?

— Нет, дело все же затянулось, и Павел Лысенко прибыл из Германии в США только летом 1949 года, а широкой публике его предъявили в сентябре, аккурат через десяток дней после взрыва первой советской атомной бомбы. О бомбе его репортеры в основном и расспрашивали. Ну да ладно, идеологическая пропаганда с той и другой стороны нам не важна, а интересно другое: Трофим Лысенко в такой ситуации автоматически становится ЧСИР, «членом семьи изменника Родины». В те времена это могло сломать чью угодно карьеру, но только не нашего народного академика. Его влияние в СССР не уменьшается, он на коне. Да и поверить, что чекисты раньше были не в курсе пребывания родного брата Лысенко в Германии, тоже сложновато. Тем паче, как можно предположить, на него и его жену даже охоту в Германии устраивали. Так что же хранило Трофима Денисовича от опалы и ареста? Что за сила не давала его в обиду?

— У многих тогда близкие родственники сидели. Это не показатель.

— Конечно, есть и брат Вавилова, например. Тоже жив-здоров и работает. Но с Павлом Денисовичем дело совсем другое — это ведь не бумажное обвинение, цену которому, кому надо, знали. Тут вроде как действительно изменник, живой и настоящий. И вот в сентябре 1949 года Павел Лысенко дает интервью американским журналистам, а что происходит с академиком Лысенко? Ничего, 27 октября его награждают очередным орденом Ленина. В этот же день, кстати, в рамках Ленинградского дела арестовывают Вознесенского, председателя Госплана СССР.

— Это как-то связано?

— Не знаю, хотя Постановлением Политбюро Вознесенский был исключен из состава ЦК как раз 11 сентября 1949 года — то есть в день, когда Нью-Йорк Таймс сообщил о прибытии Павла Лысенко в США. Но пусть это все совпадения, я не к тому. Просто Ленинградское дело довольно характерно для описания бытующих в то время установок насчет родственников изменников и врагов народа. Основных фигурантов, примерно 200 человек, год спустя расстреляют, несмотря на то, что еще в 1947 году смертная казнь в СССР была отменена. И многие члены их семей — братья, сестры, даже престарелые родители — отправятся в ссылку в дальние районы Сибири. В случае же с Лысенко — ничего подобного не происходит. Его брат живет спокойно в США, поливает грязью СССР по «Голосу Америки», сообщает журналистам, что собирается писать открытое письмо Сталину, а академик только получает награды. Брату Лысенко, его жене Наталье Юрьевне и их детям дадут американское гражданство 12 апреля 1956 года, сразу после того, как в СССР в первый раз снимут Трофима.