Коронованный странник - Сергей Карпущенко

- Молодой человек, вы ошиблись. Я - не государь император. На свете так много людей со сходными физиономиями. Ну представьте сами - император и вдруг в капитанском мундире, без свиты да ещё идет драться с каким-то растратчиком казенных сумм? Что за бред! У вас богатая фантазия, молодой человек. Вам бы сочинительством заняться. А о том, что знаете, напишите рапорт полковому, а то и дивизионному командиру, приложите при оном сию тетрадку да и служите себе спокойно. И пусть вам не мерещутся государи императоры в капитанских мундирах. - И тут же прокричал, уже не обращая внимания на остолбеневшего Шервуда: - Илья! Анисим! Собираемся в дорогу! Довольно погостили у господ уланов.

5

ОСКОРБИТЕЛЬ ДЕВИЧЬЕЙ ЧЕСТИ

Серж Муравьев-Апостол и Мишель Бестужев-Рюмин уже с полчаса сидели за столом в бараке и молчали. Обоим было не просто грустно, а по-настоящему тягостно на сердце. Молчание прерывалось лишь глубоким вздохом одного из них, но наконец Мишель не выдержал, заговорил:

- Ну ладно, и не обещал он нам прямо ничего - так, одни намеки делал о возможности арестования государя, но как могло случиться, что он, едва сдал караул, как тут же удалился в отпуск, да еще, согласно монаршему разрешению, на два года! Неизъяснимо просто! За какую-такую услугу Алексашка Норову милость сию сказал? Да уж... не потому ль, что предал он нас всех?

Эта мысль пришла на ум Мишелю только что, и он даже испугался неожиданного прозрения. Вопросительно взглянул на Муравьева, но тот молчал, словно подтверждая молчаиием своим возможность такого варианта.

- А выздоравливает государь... - в какой-то вялой задумчивости произнес Муравьев-Апостол.

- Что, рад за него? - вскинулся Мишель. - Да хоть бы он подох от оспы.

- Ну, помер бы, и что с того? Другой его заменит, Константин, царствовать покруче станет.

- Ах, да все равно, все равно! А я вот сижу и думаю: ведь наверняка донес на нас твой Норов. Говорил же я тебе - убить его тишком да закопать, а ты: "Нет, нет, сие такой благородный человек, под Кульмом в ляжку ранен был!" Не слушал ты меня, а зря. Ну так сиди и жди, когда придут нас арестовывать!

- Чего же раньше-то не пришли?

- Да потому, что государю с его оспенной горячкой, да ещё к тому же тяжелейшей, - ведь чуть не помер, говорили, - не до нас покамест было, теперь - другое дело. Очухался - и примется за нас! Жди, жди, на каторгу пойдешь в цепях, и делу нашему конец!

Вдруг где-то у входа в барак раздался чей-то властный голос, послышались шаги, дверь проскрипела. Оба офицера устремили взгляд в ту сторону, откуда донесся шум - прозвенев шпорами, простучав каблуками начищенных до зеркального блеска ботфортов, в барак с брезгливой миной на лице вошел флигель-адъютант. Как и следовало флигель-адъютанту, с металлом в голосе спросил:

- Подполковник Муравьев-Апостол и прапорщик Бестужев-Рюмин?

- Офицеры тотчас поднялись из-за стола. Серж кивнул, сильно побледнев:

- Да, вы правы.

- Я и не сомневался, в том, что прав, - отчеканил флигель-адъютант. Соизвольте немедленно одеться по полной форме, но без шпаг, и следовательно за мной. Я вас за дверью подожду. Здесь такой скверный запах... - И поморщившись, флигель-адъютант снова застучал по полу каблуками и зазвенел шпорами, в чем видел, должно быть, особый шик.

- Ну, что я говорил? - с глубокой печалью, но очень тихо промолвил Бестужев-Рюмин, одеваясь, - Но не думай, я так просто им не отдамся... - И он вынул из кармана небольшой, изящный пистолет и показал его Сержу. - Или его застрелю, или...

- И Муравьев-Апостол не сказал ему ни слова.

- Флигель-адъютант, гордо восседая на великолепном жеребце, держал поводья одной рукой, другую же молодцевато упер в бок.

Мишель и Серж шли по обеим сторонам от лошади.

- А что за надобность появилась в нас? - не удержался, чтобы не задать вопрос Мишель - на душе почему-то было спокойно и легко.

- Флигель-адъютант, солидности ради немного помолчав, ответил неохотно:

- Их величество желает видеть вас, а зачем - не знаю. Будьте предельно аккуратны в поведении, чтобы ни единым резким словом, ни единым неловским жестом не обеспокоить их величество, чувствующее себя ещё не слишком здоровым.

Тот же флигель-адъютант провел их по коридорам комендантского дома, только здесь он уже старался совсем не топать и не звенеть шпорами. Что-то шепнул дежурившему у дверей камендинеру, тот кивнул и, осторожно отрыв дверь, прошел в помещение.

- Их величество государь император просят господ офицеров пожаловать к нему, - почти шепотом, но очень важно объявил вышедший в коридор камердинер и поклонился, пропуская Сержа и Мишеля в покои царя.

- Они прошли в небольшую по размерам спальню, скромно убранную, их сердца бились ровно и спокойно, потому что каждый знал, какая участь их ждет, но в то же время сильное любопытство влекло их - хотелось поскорее узнать, почему именно Александр пригласил их к себе, а не комендант Бобруйска или жандармский начальник.

Войдя, они увидели императора сидящим в кресле. На нем был шелковый стеганый халат, и колпак нелепо сидел на его голове. Издалека было видно, что лицо Александра воспалено, изрыто едва зажившими язвами от прорвавшихся нарывов. Они часто видели Александра, теперь же его невозможно было узнать - совсем другой человек сидел и молча смотрел на вошедших.

- Подойдите ближе, господа, - послышался слабый голос государя.

Серж и Мишель сделали по направлению к нему несколько шагов.

- Нет, ещё ближе, ближе, - настойчиво, но в то же время мягко просил Александр, - Не бойтесь, заразиться оспой от меня вы уже не сможете.

Офицеры встали совсем неподалеку от человека с изуродованным лицом. Серж смотрел на Александра, и ему даже чуть-чуть стало жаль его. "Да, подумал он, - болезнь и смерть не щадит и помазанников..."

Александр молчал, а потом, приглушая голос почти до шепота, спросил:

- Неужели вы не узнали меня?

- Муравьев-Апостол присмотрелся к чертам лица императора, и вдруг в его сознании мгновенно соединились воедино явившиеся из глубины памяти детали лица совсем другого человека, и он едва не потерял от неожиданности сознание. Качнувшись, не смог сдержать восклицания:

- Базиль??!

- Тс-с! - поднес к губам "император" указательный палец. - Только тише. Одно неосторожное слово погубит и вас и меня. Ну, так слушайте меня внимательно. Конечно, вы решили, что я предал вас, смалодушествовал, не решился арестовать Александра? Нет, решился! Я вошел в его спальню - тот почивал. Я разбудил его, навел на него свой пистолет, он же обратился ко мне со страстной речью. Оказалось, что Александр давно мечтал оставить престол, и тут такой счастливый явился случай. Он уехал, чтобы скрыться в монастыре, я же остался вместо него. Лейб-медик нарочно заразил меня оспой, чтобы сделать мое лицо неузнаваемым, и я покуда не был разоблачен, да и впредь, я полагаю, меня не разоблачат. А вот и главное: не нужно бунта. Я, находясь на вершине власти, проведу преобразования - уничтожу военные поселения, введу конституцию, отменю рабство крестьян. Я сделаю своими руками все то, что хотели сделать вы. Верьте, я предан вашему делу, но повторяю - не надо крови, междоусобиц, тайных заговоров. Всем нам представился счастливый случай, и будем уповать на Бога. Он приведет меня и вас к полному успеху во всех начинаниях наших.

Ошеломленные, но счастливые, Серж и Мишель стояли и молчали, но вот Бестужев-Рюмин молвил:

- А вы не видите уловки, манера в поступке Александра? Вдруг он вернется, чтобы внезапно арестовать вас, а заодно и всех нас?

- Уверен ,что он был искренним со мной, - покачал головою Норов. - В случае ином Александр уже давно б вернулся.

- Ну, Базиль, дай Бог тебе удачи! Как я тебе верил! - горячо прошептал Серж. - Но только бы никто не увидел подмены.

- Не увидят, - улыбнулся Норов страшной улыбкой сделавшей его лицо ещё уродливей. - Не захотят увидеть. А теперь - идите и покойны будьте.

Серж и Мишель поклонились Норову так почтительно и низко, как на самом деле следовало бы поклониться государю. Но в свой поклон они вкладывали сейчас иное - преклонение перед подвигом их верного товарища.

* * *

"Черт бы побрал этих улан со всем их третьим Украинским! - думал раздраженно Александр, когда его коляска, ведомая умелым Ильей, мчалась прочь от расположения кавалерийской части, - Пьяницы, казнокрады, пустомели! Ни к полковому начальству нет почтения, ни даже к особе государя императора! Ах, как я правильно сделал, что покинул престол. И все же, как в то же время обидно, что я совсем не знал своей армии, которой так гордился! Нет, вернись я вновь на престол, навел бы порядок! Всякую сволочь прогнал бы из армии, ввел бы строгий конкурс при получении нового чина. И, конечно же, надзор, надзор! Заведенных мною жандармов мало - умница Пестель, - усмехнулся Александр, - пишет в своем проекте, что Россию нужно наводнить конными и пешими жандармами - пятьдесят тысяч жандармов! Сие мудрая, мудрая мысль! А впрочем жаль мне своих пятидесяти тысяч рублей ведь пропьют все на каком-нибудь бамферфлюхтере, и не дадут ни полушки рядовым уланам, и в рваных рейтузах будут ходить они, а оружие, которому минул срок, если военная надобность явится, негодным в бою окажется. Ах, беда-то какая! Ну да мне теперь все равно - пусть братец мой. Николя, когда престол займет, сей вред искореняет. Рука у него твердая".