Наследство дядюшки Питера - Яков Левант

— Тогда мы были союзниками России, — говорил он, поощряемый непонятным вниманием майора. — Хорошее было время. Настоящий патриот не прятать убеждений… — Он на минуту замолчал, нахмурился и вдруг без всякой связи с предыдущим заключил: — Скверный человек есть Франц Беккер. Очень скверный. Нельзя ему доверять. Зачем он веревочку эту к колоколу привязал, а?

— Какую веревочку? — заинтересовался на этот раз и Павел.

— Вчера привязал, — ответил Гофман. — И опустил вниз, до самой земли.

Шильников рванулся с места. Это было так неожиданно со стороны выдержанного, всегда неторопливого майора, что все трое — Сергей, Цапля и старый рыбак — проводили его до двери удивленным взглядом.

Через минуту Шильников вернулся. По тому, как весело щурились его маленькие серые глаза, нетрудно было догадаться, что майор на этот раз чем-то откровенно обрадован.

— Ну что ж, теперь можно и перекусить, — весело заявил он, жестом приглашая всех к столу. — Придвигайтесь, товарищи.

Старый рыбак не сразу сообразил, что приглашение относится и к нему. Когда он догадался об этом, на лице его отразилось смущение.

— Данке шон, — по-немецки проговорил он, поспешно вставая. — Спасибо. Я есть сытый.

Но Шильников, ни слова не говоря, собственноручно придвинул к столу его стул, и тут старикан окончательно растерялся. Нервно теребя околышек своей черной фуражки, он устроился на самом краешке, и стоило немалых трудов убедить его принять участие в общей скромной трапезе.

Угощая старого рыбака, Шильников завязал с ним дружескую беседу. Непринужденность обстановки мало-помалу делала свое дело: скованность гостя проходила. Разговорившись, моряк поведал о своем нелегальном промысле, рассказал о бывшем хозяине коттеджа Эрнсте Гельмуте, бежавшем на Запад перед самым приходом советских войск. Оказалось, что у того была здесь до войны целая флотилия: катера, яхты, моторки. Гельмут неплохо зарабатывал тогда на богатых туристах. Ну, а с начала войны туристов не стало, лучшие катера реквизировали, и «герр Гельмут» ударился в контрабанду, благо сынок его командовал в этих местах подразделением морской погранохраны. На почтенного коммерсанта работало полдюжины таких же, как Гофман, старых, опытных моряков, на зубок знавших бесчисленные отмели, которыми изобиловало устье реки. В числе других был и Франц Беккер, охотно совмещавший это прибыльное занятие со службой у пастора Клауса. Когда-то Франц служил матросом у «Гамбургского Ллойда», откуда был изгнан товарищами за штрейкбрехерство…

По мере оживления разговора старый моряк все свободнее изъяснялся по-русски. С особым удовольствием выговаривал он «однако», вставляя это странно звучащее в его устах, излюбленное в Сибири словечко к делу и не к делу.

Совсем сбитый с толку, Сергей не отрывал глаз от старика. Обстоятельность, с которой отвечал тот на вопросы Шильникова, прямой, откровенный взгляд — все располагало к нему. Несколько настораживала только злоба, проскальзывавшая у него при каждом упоминании о церковном стороже. О чем бы ни заходила речь, Гофман обязательно должен был упомянуть своего недруга, отпуская в его адрес самые нелестные эпитеты.

В такие минуты невольно приходило на память переданное Истоминым предупреждение самого Франца Беккера, а также и то немаловажное обстоятельство, что не церковный сторож, а именно Гофман посетил полковника Панченко в последние минуты его жизни. Впрочем, из дальнейшей беседы выяснилось, что причиной утреннего визита к начальнику тыла были все те же хлопоты насчет церкви. По словам старика, собравшийся завтракать «герр оберст» встретил его довольно неприветливо и предложил зайти во второй половине дня…

Объяснение это, хотя и оно не показалось Сергею до конца убедительным, как видно, вполне удовлетворило майора. Во всяком случае, он по своему обыкновению молча кивнул головой и перевел разговор на другую тему.

ПОЛЕТ БУМЕРАНГА

Появление Истомина прервало застольную беседу. Старший лейтенант переступил порог со смущенным видом, но, увидев мирно восседавшего за столом Гофмана, сразу ободрился. Лицо его утратило растерянное выражение, и тоненькие губы сложились в ироническую улыбку:

— Вот он где, голубчик! Ну, здесь-то мне его, разумеется, было не найти. — И взгляд его выпуклых водянистых глаз досказал: «Прохлаждаетесь, товарищи начальнички, шпиона обхаживаете!..»

— Садитесь, старший лейтенант, — предложил ему Шильников и снова обратился к немцу: — Не исключено, что нам предстоит небольшая прогулка по реке. Что вы думаете насчет того, чтобы использовать один из катеров Гельмута?

— Моя «Кристель» в порядке, горючее в сарае на берегу. — Гофман замялся. — Однако… Как это по-русски? Половода? Половодье! Так, так… Большая вода затоплять в устье двадцать, тридцать, пятьдесят островов, совсем маленьких, незаметных островов. Знающий человек идет фарватером, только фарватером. Другим курсом идти — садиться на мель…

— Вот и отлично, — живо отозвался Шильников. — У нас есть такой «знающий человек». Верно, товарищ?

Старый моряк вздрогнул, на лице его отразилась растерянность. Было видно, что предложение майора застигло его врасплох.

— Так как же, товарищ Гофман? — с мягкой настойчивостью повторил Шильников. — Можно на вас рассчитывать?

Немец встал, решительным движением нахлобучил фуражку.

— Пойду однако переоденусь, — просто ответил он. — К ночи надо ждать шторма.

Шильников тоже поднялся и, взяв старика под руку, увлек его к выходящему на реку окну:

— Посмотрите, все они на месте?

— Все, — твердо ответил немец, и Сергей понял, что речь идет о стоящих на приколе катерах. — Все до одного. Замки надежны. Ключи здесь.

Он указал на солидную связку ключей, висевшую у окна, рядом с секретером, и направился к двери. Истомин сделал непроизвольное движение в его сторону и замер, прикованный к месту строгим взглядом майора.

— Франц Беккер… — задержавшись на пороге, нерешительно проговорил старик, но, заметив, что майор его не слушает, махнул рукой и скрылся за дверью.

— Он очень хочет, чтобы задержали вашего друга Беккера, — спокойно пояснил Истомину майор. — Однако торопиться с этим не будем. Вот с другим делом следует поспешить. Записку Ивлеву, быстро!

Последние слова прозвучали отрывисто, командой, и старший лейтенант поспешно извлек из планшетки блокнот. Не зная, о чем писать, он вопросительно взглянул на Шильникова.

— Вы наверняка оставили людей встретить нашего гостя. Черкните им пару слов — пусть идут сюда, они нам пригодятся.

— Караулят у ограды, — передавая Сергею записку, сказал Истомин. — В том самом месте, где мы с вами…

— Понятно, — заторопился Сергей, догадываясь, что ему предстоит обогнать старого моряка.

Шильников выглянул в окно:

— Так и есть, он направился улицей, тропинка свободна. Спешите, Ивлев, — мне не хотелось бы обидеть старика засадой.

В несколько прыжков Сергей одолел лестницу, миновал бдительно охраняющего вход сержанта, выскочил во двор и знакомой тропинкой побежал к домику старого рыбака.

Место для засады Истомин выбрал довольно удачно. Берег реки здесь был совсем безлюдным. Густые, хоть и безлистые еще насаждения фруктовых деревьев и кустарников обеспечивали достаточную маскировку, а сквозь щели в заборе хорошо была видна единственная дверь, ведущая в дом старого моряка.

Старший сержант, возглавлявший маленький патруль, пробежал записку своего начальника и, подав знак двум находившимся при нем автоматчикам, молча зашагал к реке.

Сергею уже казалось, что дело обойдется без всяких нежелательных встреч, когда на повороте тропы он увидел бегущую навстречу женщину. Плохонькое пальто ее было расстегнуто, седые волосы выбились из-под небрежно наброшенного на голову платка. Солдаты невольно отступили с тропы, и она пробежала мимо, тяжело дыша, скользнув по их лицам невидящим взглядом залитых слезами глаз.

Сам не зная почему, повинуясь какому-то неясному предчувствию, Сергей дал товарищам пройти вперед, а сам задержался на повороте. Старуха действительно свернула к домику Гофмана, и как раз в тот момент калитка со двора его распахнулась, пропуская девушку в узких мужских брюках. Как видно, она собралась на реку: в руках у нее был таз, пузырящийся бельем. При виде бегущей к ней женщины девушка вскрикнула и выронила таз; мягкие комки перекрученного белья раскатились по земле. Через секунду старуха с громким плачем упала в ее объятия.

Тут старший сержант, задержавшийся на развилке троп, окликнул своего проводника, и Сергею пришлось поспешить.

Вернувшись на временную «штаб-квартиру», Сергей застал офицеров уже на берегу реки за осмотром водного хозяйства «герра Гельмута». Их сопровождал сержант Мосин.