Ответ Империи - Олег Измеров

— Не волнуйтесь. Сделаем вам дефрагментацию и чистку реестра, посмотрим, может, службы какие лишние висят, может, оперативки добавить…

— Делайте что хотите, я в этом, честно признаюсь, совершенно ничего не смыслю. Молодежь — да, та теперь только и знает — формы, сценарии, интерпретаторы, система управления содержанием… Делайте.

Виктор достал черную дискетку и запустил легендарное творение финского программиста, старое, но верное, да и к тому же в этой версии еще бесплатное и вмещающееся в 1,4 мега. Есть на свете талантливые люди, думающие о ближнем.

— Скажите… простите, как вас… Виктор Сергеевич? Вот вы, как человек, заставший еще сталинские времена…

"Откуда он знает про сталинские?.. Он что? Нет, я конкретно туплю. Я же здесь должен быть с сорок восьмого."

— … Как вы думаете, война будет или нет?

— Ну, наше правительство сделает все, чтобы войны не было.

— М-да. Все говорят, как тогда. Я вам не мешаю разговором?

— Клиент мешать не может, — улыбнулся Виктор.

— Верная мысль. Так вот, вы, наверное, сами видите, что Югославия — это тот самый пункт, после которого или СССР сдаст все, или вынужден будет ввязаться в европейскую заваруху.

"Такие разговоры здесь разрешены? С незнакомым? А может, это сексот? И как себя вести?"

— Извините, но я, честно говоря, вас совершенно не понимаю, — ответил Виктор со все той же наивной улыбкой.

— Да. Вот что значит поколение, заставшее усатого. Давайте я вам чаю сварю.

— Ну что вы, спасибо…

— И не возражайте. В конце концов, вы возитесь с моим шарабаном за пределами вашего рабочего дня.

Он вышел на кухню. Зашипел газ; видимо, ставили чайник. Спустя минуту Егор николаевич вернулся в кабинет.

— Вы уж извините за надоедливость. Живу один, сами понимаете, есть потребность поговорить.

— Да, я понимаю.

— Просто, знаете, с годами понимаешь, что очень спокойный мир не всегда спокоен…

"Психологическая проблема, и он хочет выговориться? Ладно, будем следить за базаром. Если что, посоветуемся в фирме."

— …Знаете, я думаю, это началось в семьдесят девятом, когда Политбюро не решилось посылать войска. Знаете, так блестяще скинули Дауда, все думали, что будет что-то вроде азиатской Кубы — ан нет. Социализм полностью сдали, осталась война между радикальными исламистами и умеренными исламистами же, в которую влезли американцы и поставили натовские базы на наших границах.

"Кажется, обычный советский любитель разговоров о мировой политике на кухне. Но будем осторожны."

— Вот как вы на это смотрите? Где наступательность?

— Знаете, Восток — дело тонкое. Может, условия не созрели. Мы с вами вот рассуждаем, а те, кто там работал, может, с другой стороны видят ситуацию. Я, например, не специалист в этом вопросе, прямо скажу.

— Хорошо, а для Клинтона условия созрели там строить демократию?

— У Клинтона другое созрело…

Виктор посмотрел на список ошибок в реестре и дал команду очистки; плохих блоков на диске не было, и он с легким сердцем позакрывал окошки и запустил дефрагментацию.

— И все что потом, — продолжал Мозинцев, — все это отступление из Восточной Европы, сдача компартий в обмен на договоры о базах, о европейских ценах на нефтепродукты — это, вы скажете, мудрость, а не слабость? Нет, я не спорю, была очень хорошая идея понравиться народу. Гласность, разоблачения, борьба со злоупотреблениями властью, исчезли очереди, полны прилавки, жилье социальное и в кредит, наконец, чудеса техники — компьютеры и домолинии — да, да, это благо. Рост длительности жизни, поддержка семей, рождаемости, рост, так сказать, физической потенции страны — да, да, я вот даже поддался общему порыву, — и он кивнул на велотренажер. — Но я, наконец, имею право, как гражданин, беспокоиться — не зайдем ли мы в тупик? Базы мы тоже постепенно потеряли! Где они остались, кроме Болгарии? На Кубе, в Венесуэле? Десятилетия на международной арене мы пятились назад. Дальше некуда. И если мы не вмешаемся в югославский конфликт — а НАТО, вы знаете, не собирается откладывать операцию дольше следующего года — значит, дальше уже возьмутся за нас. Нас уже морально приучили жить отступлением, годами. Нас внутренне надломили.

— А с чего вы взяли, может и вмешаемся.

— А вмешаемся, будет кровавая война, к чему это все? Весь этот рост благосостояния? Кому он будет нужен? Да и то сказать — кто воевать будет? В этом году первый раз нет призыва в Советскую Армию, только в ополченцы. Страну защищают по найму. Есть деньги — есть защита, нет денег… Да, если солдат, сержант служит постоянно, у него выше мастерство. Но народ приучается к тому, что не он себя защищает, что его кто-то должен…

В прихожей запиликал домофон. Егор Николаевич на минуту отлучился.

— А, это Инга, она частенько за книжками ко мне заходит. Как раз, я думаю, чай заварился. Знаете, очень хорошая девушка, вот только в личной жизни ей почему-то до сих пор не повезло.

"Так. Я заинтересован Ингой — она одинокая, что ли? — и не обращаю внимания на политику. А вдруг она лошадь страшная? Почему ей не повезло-то? Да и пофиг, не жениться же на ней в квартире клиента. Поболтаем… а смотреть можно и на монитор."

— Добрый вечер!

…Это была высокая худощавая дама лет под сорок, со светлорусыми прямыми волосами, окаймлявшими чуть вытянутое, но приятное лицо; облегающий брючный костюм подчеркивал архитектурную стройность тела, прежде всего тонких, как у танцовщицы, ног. "Интересно, она на диете, как фотомодельки, или это у нее конституция такая?" — подумал Виктор. И еще он подумал, что странно, что такой не повезло. Впрочем, хорошенькие женщины, если выбирают слишком долго, нередко остаются одинокими. Словно легкий бриз, она занесла с собой в кабинет аромат духов, непохожий на благоухание цветочной клумбы; скорее, это было похоже на тот запах озона и свежести, который ветер донес до Виктора четверть века назад, в заполярной тундре, во время полуночного солнцестояния, со стороны отошедших от зимней спячки студеных вод Печоры. "Никак, Шанелью пользуется", подумал он.

— Знакомьтесь! Это Виктор Сергеевич, наш добрый гений.

— Инга. Инга Ласманэ, — и она протянула Виктору руку. Пальцы ее были тоже тонкие, и она совершенно не носила колец, как впрочем, и иных украшений, словно не хотела, чтобы какие-то вещи отвлекали взгляд от нее самой.

— Очень приятно… Ну, я не гений, всего лишь компьютерщик. А вы из Прибалтики?

— Мои корни в Риге. Не доводилось приезжать на отдых?

— Доводилось по делам. Красивый город и люди в нем красивые.

— О, это уже комплимент! Но Брянск тоже красивый город для красивых людей. Очень много зелени, в нем ходишь, как в парке. Особенно удивило, что во всех скверах, главных улицах, и даже на заводских аллеях посажены розы. Жаль, что уже осень.

— В осени у нас тоже сеть своя красота…

— А я, пока идет эта ваша королева Дефрагментация, принесу чай, — засуетился Егор Николаевич. Виктор пробовал отказаться, но старик со словами "И слышать ничего не хочу" исчез в направлении кухни.

— Не отказывайтесь, — шепнула Инга, чуть наклонившись к уху Виктора, — без чая он никого не отпустит.

— Хорошо, — так же тихо ответил Виктор.

— Кстати, вы в курсе, что завтра вечером на эстраде в Соловьях в честь дня города соберется старый состав "Стожар"? И Черняков будет.

— Этот, который ударные?

— Да.

— Дождя не будет, обязательно надо сходить.

— Не будет, я по сети посмотрела. Я тоже там буду. Они собираются сделать программу в стиле ретро. Теперь у нас в Союзе мейнстрим — ретро, симфо-рок, джаз-рок и авторская. Ну и, конечно, наш любимый психогигиенический музон для предприятий, учреждений, универмагов, вокзалов, парикмахерских, пляжей, подземных переходов и прочих мест общественного пользования. Звуковой дезодорант.

— А андерграунд — итальянская опера?

— Ага, опера… Вы же знаете, что на компактах переписывают. Розовая безвкусица, слащавая подделка под европейскую эстраду, одно слово — "попса". Молодежь хочет отличаться от родителей, слушавших Ван Хэйлена и Скорпионс. А знаете, что теперь еще и попса под совмузыку тридцатых-пятидесятых? "Ударницы фабрики с танкистами встречаются, населения прирост в итоге получается"… Не антисоветчина, поэтому админы и не смотрят. Хотя, может, я неправа. Становлюсь ворчливой старухой.

— Все психологи советуют разговор за чашкой чая!

Егор Николаевич вкатил в кабинет столик, на котором стояло три чайных прибора и тарелка с песочным пирожным в виде кружочков, украшенных безе, масляным кремом и мармеладом. Виктор из вежливости взял одно.

При Инге разговор ушел от скользких тем. Пока шла дефрагментация, они еще немного посидели, обсудили глобальное потепление, открытие в Москве нового здания музея Константина Васильева, и раскритиковали мелодраматизм игры Ди Каприо. Инга отдала Мозинцеву какую-то книгу и попросила другую; перед уходом она напомнила Виктору "Так не забудьте: в шесть на Кургане!". Когда она ушла, а программа закончила сметать блоки на винте в удобные кучки, чтобы меньше заставлять бегать головку по секторам, Виктор сказал: