Бабочка из Поднебесной - Светлана Лубенец

Вход в деревню Мяо сторожил часовой, вооруженный копьем и рогом буйвола. Встретив группу, в которой были Ника с Николаем Ивановичем, он что есть силы задул в свой рог. Лулу сказала, чтобы задобрить часового и пройти в деревню Мяо, надо три раза прокричать приветствие этой народности «Хоха!», что туристы с удовольствием и сделали. Правда, не все. Ника посчитала, что вопящей будет очень некрасиво выглядеть, и кричать не стала. А Николай Иванович, как ей показалось, перекрыл своим басом все остальные голоса.

Когда группа прошла вглубь деревни, Нике показалось, что она перенеслась на много лет назад и в том времени остановилась. Ей очень понравились национальные домики, крытые соломой, в окружении кокосовых пальм, небольшие прудики, целый выводок каменных лягушек и шаманский трон. А дом-черепаха — по-настоящему развеселил. Он был плетеный, круглый, а из-под плоской крыши в виде панциря торчала огромная голова черепахи, похожей на мудрую сказочную Тортилу.

При входе в один домик всем туристам выдали деревянные палки, которыми нужно было стучать в бубны, дощечки и прочие подвешенные в домике предметы, стараясь создать как можно больше шума. Оказывается, таким образом привлекается счастье. У входа в другой домик находились аж восемь черепов буйволов. Если коснуться каждого, то по поверью это могло принести богатство. Ника подумала, что Китай — страна обещаний. Хорошо бы, чтобы хоть что-нибудь сбылось из обещанного. Тем не менее, она решила, что без богатства обойдется, поскольку черепа противные и трогать их не хочется.

В следующем домике Ника увидела живописную бабушку, сидящую на специальном постаменте и ткущую необычайно яркую ткань. Лицо старой женщины было покрыто татуировками. Ника даже спросила у Лулу, настоящие они или нарисованные. Гид ответила, что они настоящие, и рассказала легенду. Она гласила, что девушки Ли всегда были необычайно красивы и привлекали к себе внимание мужчин — и своих, и чужестранцев. Много веков назад одному гостю из далеких краев очень понравилась девушка-лийка. Он долго просил ее выйти за него замуж, но сердце красавицы было уже занято, и она ответила отказом. Жестоко обиженный чужестранец темной ночью выкрал девушку, утащил далеко в горы и надругался над ней. Вора поймали потом, казнили, да что толку. Опозоренная девушка бросилась со скал в море и погибла. Лийцы — мирный народ, и они были потрясены случившимся настолько, что всех своих девушек стали уродовать татуировками специально, чтобы не искушать больше чужих мужчин. Так и появился обычай наносить татуировки по всему телу.

Изготовление серебряных украшений — еще одна страсть всех женщин из древней деревни Ли. Ника подумала, что, если бы была постарше, обязательно попросила бы отца купить ей на память о Китае серьги. Но, очень изящные, с затейливым иероглифическим орнаментом, они были слишком крупными и потому, как показалось Нике, не подходили пятнадцатилетней девочке. Зато расческу из затвердевшего пальмового волокна Николай Иванович ей купил. Ника даже смогла объяснить мастерице, что хочет, чтобы на ручке была вырезана бабочка, что тут же и было сделано.

Потом русские туристы смотрели, как местные жители ходят по стеклу и облизывают раскаленный металл, видели спектакль, в котором под барабанный бой китайцы представляли различные религиозные ритуалы. В свободное от экскурсии время Николай Иванович пострелял из старинного арбалета и пометал дротики. Он предлагал Нике поучаствовать в национальном танце с бамбуковыми палками, куда приглашались все желающие, но она отказалась. Девочка долго не могла понять, что мешает ей сегодня веселиться от души. Она завидовала отцу — он походил на любознательного подростка, который всюду сует свой нос, все хочет испытать на себе и все попробовать. Ника смогла по-настоящему обрадоваться только холодному и очень вкусному фрэшу из сахарного тростника с добавлением лимона, да и то, наверное, только потому, что было очень жарко.

Уже в автобусе по пути к отелю девочка вдруг поняла, что переживает за Стаса. Как он там один со своей головной болью? Они развлекались, а он там лежит в номере один. А они с отцом даже не догадались купить ему в деревне Ли и Мяо какой-нибудь сувенир! Пожалуй, она не станет пить вторую бутылочку фрэша, а отдаст ее Стасу. Такой напиток они еще в Китае не пробовали. Он наверняка обрадуется.

Ника очень удивилась, когда не обнаружила Стаса в номере. Сначала она почувствовала себя неприятно уязвленной. Она о нем переживала, а парень наверняка развлекается где-нибудь на территории отеля, благо этих самых развлечений хватает. А голова его, конечно же, уже давно прошла. Когда Стас не появился к ужину, Ника заволновалась и была удивлена, что отца совершенно не беспокоит его отсутствие. Наконец она не выдержала и спросила:

— Папа, как ты думаешь, куда делся Стас? Скоро же идти на ужин…

— Видишь ли, дочь моя, — отозвался Николай Иванович, — Стаса на ужине не будет. А также его не будет на завтраке, обеде… ну… и так далее…

— В каком смысле?

— А в прямом!

— Папа! Ну, хватит! — возмутилась Ника. — Зачем ты говоришь ерунду?

— Это не ерунда. Его действительно не будет!

— Папа… — Ника настороженно посмотрела на отца, — …что-то мне кажется, ты знаешь, где Стас…

— Знаю, дочь, знаю…

— И где же он?

— Думаю, что сейчас он в аэропорту известного тебе города Санья.

— Как? — растерялась Ника. — Почему?

— Я думаю, тебе лучше знать! — Николай Иванович усмехнулся.

— Папа! — крикнула девочка. — Перестань меня мучить! Объясни, что случилось! Зачем Стас поехал в аэропорт?! Не Долинских же провожать!!

— Конечно, не провожать. Он с ними летит в Санкт-Петербург.

— Зачем?!

— Затем, что тут ему осточертело!

— Не понимаю…

— Вот ведь неправда, дочь моя! Ты же знаешь, что он в тебя по уши влюбился! А ты что?

— А что я…

— А ты предпочла ему этого… Глеба… плейбоя вашего…

— Ничего не понимаю… — потерянно произнесла Ника. — Как можно было уехать, когда по путевке еще завтра день… Мы собирались в джунгли, самые настоящие… тропические…

— А он скоро вернется в питерские каменные джунгли!

— Но как ты мог его отпустить, папа?! Одного? Разве ты за Стаса не отвечаешь перед его родителями! В конце концов, ему всего лишь пятнадцать лет! Неужели ты за него не переживаешь?

— Ну… переживаю, конечно, немного. Но он летит вовсе не один! За него поручились родители Долинского!

— А его родители? Ну… Стасовы… Что они скажут?

— Мы им звонили, Ника. Стас сказал, что больше не может выносить жару, и они дали добро на то, чтобы мы обменяли его билет на самолет на сегодняшний день, что, милая моя, было очень непросто сделать.

Растерянная Ника опустилась в кресло. Она никак не могла осознать происшедшего. Наконец, после длительного молчания, спросила:

— А почему все это делалось втайне от меня?

— Стас не хотел тебе ничего говорить, — ответил Николай Иванович.

— А ты?! Почему ты мне ничего не сказал?

— Я не мог выдать чужую тайну!

— То есть он тебе во всем признался?

— А ему и признаваться особенно было не в чем. Только слепой смог бы не увидеть, с каким обожанием он на тебя смотрел. Я просто ни во что не вмешивался. Я же видел, что тебе больше нравится Долинский. Тут ничего сделать было нельзя. И когда Стас решил от тебя уехать, я его как-то сразу понял.

— И даже не пытался отговорить?

— Почему не пытался? Еще как пытался! Я, знаешь ли, даже говорил ему, что на тебе свет клином не сошелся, хотя мне не очень-то приятно было говорить такое о собственной дочери!

— А он?

— А он уперся — и все… И вообще… — Николай Иванович сел в кресло напротив дочери и испытующе на нее посмотрел. — Чего ты вдруг так за него распереживалась? Какое тебе до этого Стаса дело?

— Ну как же… Из-за меня он уехал… Целый день у него пропал…

— Ага! Еще скажи — оплаченный!

— Но родители Стаса действительно за этот день заплатили! — с отчаяньем выкрикнула Ника.

— А то ты не знаешь, что не все на этом свете измеряется деньгами!

С трудом сдержав неожиданно вдруг подступившие слезы, девочка спросила:

— Папа… ты считаешь меня виноватой, да?!

Николай Иванович тяжело вздохнул и ответил:

— Да не так чтобы очень… Сердцу ведь не прикажешь — давно известно…

— Но ведь он мог как-то… побороться, что ли…

— За что?

— Ну… за меня… Почему он так быстро сдался?

— Конечно, вы совсем немного времени провели вместе, но когда при этом тобой откровенно пренебрегают… В общем, это несколько унижает… И потом… когда человек любит… по-настоящему… он своему предмету обожания хочет только добра. И если тебе нравится Долинский, значит, Глеб для тебя и есть добро. Вот Стас и решил оставить вас вдвоем…