Скованные одной цепью - Харлан Кобен

Исчезновение Гэбриела Уайра не означало заката «Лошадиной силы», скорее наоборот. Гэбриел Уайр все больше превращался в легенду, и это неудивительно. Кто запомнил бы Говарда Хьюза, если бы это был просто богач? Разве репутация «Битлз» хоть сколько-нибудь пострадала от слухов о гибели Пола Маккартни? Эксцентрика — ходовой товар. При поддержке Лекса Гэбриелу удавалось удерживать музыкальный уровень на высоте, и хотя кое-какие источники дохода оказались перекрыты, ибо прекратились гастроли, объем продаж пластинок, наоборот, увеличился.

— Я здесь не Гэбриела Уайра ищу, — сказал Майрон.

— Это хорошо, — кивнул охранник. — Потому что о таком я никогда не слышал.

— Мне надо увидеться с Лексом Райдером.

— И его я тоже не знаю.

— Не возражаете, если я позвоню?

— Когда развернетесь и уедете, — пояснил охранник, — можете хоть с обезьяной сексом заняться, мне все равно.

Майрон посмотрел на него. Что-то в его лице было знакомое, только он никак не мог вспомнить, что именно.

— Не особенно вы похожи на наемного охранника.

— Гм. — Охранник удивленно поднял брови. — Теперь уже не просто ослепительная улыбка, теперь еще и лесть вдобавок.

— Двойное ослепление.

— Будь я горячей девчонкой, уже начал бы раздеваться.

Да, точно не просто наемный охранник. Глаза, манеры, сам стиль поведения — небрежный и расслабленный — выдает настоящего профессионала. Что-то тут не сходится.

— Как вас зовут? — спросил Майрон.

— Угадайте ответ. Ну, смелее.

— Развернуться и уехать?

— В самую точку.

Майрон решил прекратить спор. Он дал задний ход и незаметно извлек из кармана свой усовершенствованный мобильник. На нем была встроенная камера. Он доехал до конца подъездной дорожки, настроил камеру, сделал снимок охранника и послал его по электронной почте Эсперансе. Она знает, что делать дальше. Затем он позвонил Базу.

— Я не скажу вам, где Лекс. — Баз явно понял по определителю, что это Майрон.

— Прежде всего спешу сообщить, что все кончилось хорошо, — начал Майрон. — Спасибо, что прикрыли меня вчера в клубе.

— Мне платят за то, чтобы охранять Лекса, а не вас.

— А во-вторых, вам нет никакой необходимости говорить мне, где Лекс. Вы оба сейчас находитесь у Уайра, на острове Адиона.

— С чего вы взяли?

— На вашем мобильнике есть навигатор. Между прочим, я у ворот.

— Минуточку, вы что, на острове?

— Ну да.

— Не важно. Все равно до дома вам не добраться.

— Правда? А кто мне мешает позвонить Уину? Вдвоем мы могли бы что-нибудь придумать.

— О Господи, до чего же вы надоели. Слушайте, Лекс не хочет возвращаться домой. Это его право.

— Верно замечено.

— А вы его агент, зачем же шум поднимать? Между прочим, вы должны заботиться и о его интересах.

— Опять-таки верно замечено.

— Вот именно. Агент, но не брачный.

Может быть, может быть.

— Мне нужно поговорить с ним. Всего пять минут.

— Гэбриел не пустит вас сюда. А мне не дозволено выходить из гостевого коттеджа.

— Там что, гостевой коттедж есть?

— Два. По-моему, второй — для девушек, которых он меняет время от времени.

— Девушек?

— Вы предпочитаете более политкорректное «женщин»? Слушайте, Уайр есть Уайр. Сколько этим девушкам или женщинам лет, я не знаю. К тому же в студию звукозаписи и в главное здание проникнуть можно только через какой-то тоннель. Это настоящий замок, Майрон.

— Вы знакомы с моей свояченицей?

— А кто ваша свояченица?

— Китти Болитар. Вам она может быть известна под именем Китти Хаммер. Она была вчера с вашей компанией в «Даунинг, три».

— Китти ваша свояченица?

— Да.

Молчание.

— Баз?

— Секунду. — Прошло не менее минуты, прежде чем в трубке снова послышался голос База. — Вы знаете, где находится «Типот»?

— Здешний бар?

— Лекс будет вас там ждать через полчаса.

Направляясь в единственный на острове потомственных богачей бар, Майрон ожидал увидеть нечто подобное кабинету Уина — темное дерево, кожу, старинный деревянный глобус, графины, тяжелый хрусталь, восточные ковры, быть может, картины с изображением лисьей охоты. Ничего подобного. Внешне «Типот-лодж» походил на забегаловку в бедняцком районе Ирвингтона, Нью-Джерси. Все выглядело довольно обшарпанным. Окна представляли собой сплошную неоновую рекламу пива. Пол засыпан опилками, в углу — автомат с кукурузными хлопьями. Небольшая танцевальная площадка с вращающимся зеркальным шаром. Из стереосистем неслись звуки «Головореза Мэка» в исполнении Бобби Дарена. На площадке яблоку негде было упасть. Возрастной диапазон танцующих от «на краю закона» до «одной ногой в могиле». На мужчинах либо куртки темно-синего цвета поверх обтягивающих свитеров, либо бутылочного цвета блейзеры, какие Майрон видел только на чемпионах по гольфу. На ухоженных, хотя и без хирургического вмешательства и помощи ботокса, женщинах — алые жакеты от Лилли Пулитцер и безукоризненно белые брюки. Лица, раскрасневшиеся от напряжения и выпитого.

Господи, и впрямь не остров, а фантасмагория какая-то.

«Головорез Мэк» плавно перешел в дуэт Рианны и Эминема про возлюбленного, сгорающего от любви и в то же время наслаждающегося тем, как ему удается обмануть возлюбленную. Мнение, будто белые танцевать не умеют, — банальность, но в данном случае она подтверждалась. Мелодии могут меняться, но немудреные танцевальные па остаются одними и теми же. Проделывая их, большинство мужчин прищелкивают пальцами.

— Чем могу? — Над Майроном склонился лысеющий бармен с прической а-ля Помпадур и подозрительной улыбкой на губах.

— Пива, — бросил Майрон.

Помпадур продолжал выжидательно смотреть на него.

— Пива, — повторил Майрон.

— Да, я понял. Просто впервые слышу такой заказ.

— Что, пиво никто не заказывает?

— Да нет, само слово. Обычно называют сорт. «Будвайзер» или «Микелоб», что-то в этом роде.

— А что у вас есть?

Официант обрушил на Майрона сотни марок. Он остановил выбор на «Светлой летающей рыбе», главным образом из-за понравившегося ему названия. Пойло оказалось жуткое; впрочем, Майрон не был таким уж знатоком. Он устроился в деревянной кабинке рядом со стайкой симпатичных молодых… э-э… женщин-девушек. По нынешним временам возраст действительно не распознаешь. Женщины разговаривали на одном из скандинавских наречий — Майрон не настолько хорошо знал языки, чтобы понять, на каком именно. Несколько мужчин с раскрасневшимися лицами потащили их танцевать. Сиделки, подумал Майрон, или, точнее, иностранки, выучившие язык и помогающие по хозяйству за стол и квартиру.

Через некоторое время дверь в бар распахнулась, и в помещение ворвались два здоровенных типа. Вид у них был такой, будто они готовы развязать небольшую войну. На обоих были авиационные очки, джинсы и кожаные крутки, хотя температура на улице, наверное, около ста градусов по Фаренгейту. Авиационные очки в полутемном баре — это надо сильно постараться. Один тип шагнул налево, другой — направо. Он и кивнул кому-то.

Вошел Лекс, явно смущенный спектаклем, который устроили телохранители. Майрон взмахнул рукой. Телохранители двинулись было в его сторону, но Лекс остановил их. Кажется, им это не понравилось, но они остались стоять у двери. Лекс пробрался через толпу в кабинку.

— Парни Гэбриела, — словно извиняясь, сказал Лекс. — Он настоял, чтобы они пошли со мной.

— Что так?

— А то, что он шизик и с каждым днем все больше страдает от паранойи, вот что.

— Между прочим, что это за тип у ворот?

— Какой тип?

Майрон описал охранника. У Лекса схлынула краска со щек.

— Он был у ворот? Наверное, ты, когда подъезжал, задел какое-то сенсорное устройство. Потому что обычно он сидит внутри.

— А кто это?

— Понятия не имею. Он не слишком-то склонен общаться.

— Раньше ты его не видел?

— Не припоминаю, — с несколько излишней поспешностью сказал Лекс. — Слушай, Гэбриелу не нравится, когда я заговариваю о его охране. Повторяю, он параноик. Оставим, это не имеет значения.

Оставим так оставим, Майрону было все равно. Не за тем он приехал сюда, чтобы изучать стиль жизни рок-звезды.

— Выпьешь?

— Нет, мы работаем допоздна.

— Тогда зачем ты скрываешься?

— Я не скрываюсь. Мы работаем. Мы так привыкли. Мы с Гэбриелом закрываемся в студии. И пишем музыку. — Лекс оглянулся на головорезов-телохранителей. — А ты что здесь делаешь, Майрон? Я ведь тебе уже сказал: у меня все хорошо. А все остальное — не твое дело.

— Речь уже идет не только о тебе и Сьюзи.

— Да тебя-то это каким боком касается? — Лекс вздохнул и откинулся назад. Как у большинства стареющих рок-музыкантов, кожа у него все больше начинала походить на ссохшуюся от времени древесную кору.