Холодные и теплые предметы - Ирина Кисельгоф

Я не спала до самого утра. Меня распирала злость. Я не могла понять, в чем дело. Димитрий мне абсолютно не нужен. Действительно не нужен. Я прекрасно без него обойдусь, я знаю точно. Что я так злюсь? Во мне просто клокочет злость.

Но Димитрий – моя территория. Я сама решу, что с ней делать. И буду делать то, что мне заблагорассудится, как заблагорассудится и когда заблагорассудится. Вот и пусть катится ко всем чертям! Это я так решила, а не он. Флаг в руки! Господи, как я зла!

И вообще мне надо сказать спасибо ангелу в образе бедной дурочки, он спас меня от Димитрия на веки веков. Вот что мне надо! Абсолютно точно. Все будет просто замечательно. Никакого оброка, никакой барщины. Моя гордыня со щитом, моя голова в лавровом венке, моя душа наконец разогнется. Я наконец заживу, как все нормальные люди.

С чего это душа моя разогнется? Она и так прекрасно себя чувствует, живя отдельно от тела! Спасибо за это господу богу.

Я посмотрела на небо и поблагодарила. Аминь! Да будет так!

Господи! Как я зла! Как я зла! Просто нет слов! Убила бы!

Утром Димитрий торчал у моего подъезда. Он вообще спит?

– Ты меня бил! – возмутилась я.

– Ты сама этого хотела.

– Я?!

Димитрий пожал плечами. Он извинял меня за мою слабость.

Какое… Даже не знаю, что и сказать. У меня нет слов!

– Ты чуть не сломал мне руку!

– Я извинился.

– Да? Побрякушки и госпитализация в твоей квартире! Ты считаешь это достаточным?

– Госпитализируйся в моей квартире на всю жизнь. Новые побрякушки всегда будут под рукой.

– И гипс на руке?

– Можно обойтись и без гипса.

Я посмеялась над его вымершим охотничьим рефлексом. Вообразите, что Димитрий мне ответил!

– Откуда я знаю, чего от тебя ожидать? Твоя голова представляет только эстетическую ценность.

Я потеряла дар речи. Впервые.

Самое забавное, я совсем забыла о черной зависти, расколовшей меня от макушки до пяток вчерашним утром. В моем мире это было неважно.

На базаре я встретила Игоря. Мое сердце трепыхнулось и забилось как сумасшедшее. Чего я испугалась? Игорь меня даже не заметил. Не знаю, зачем я пошла за ним. Может, мне было интересно, чем живут Шагающие ангелы. Он шел вдоль рядов и покупал не торгуясь. Людям его достатка надо уметь торговаться. Наверное, предназначение Шагающих ангелов в чем-то другом. Я тоже не торгуюсь, но по другой причине. Мне просто лень, и у меня есть деньги.

Он стоял на автобусной остановке, прислонившись к столбу. Мимо него вереницей шли автобусы. Он пропускал автобусы своего маршрута один за другим. Он пропускал все автобусы всех маршрутов. На скамейке освободилось место. Игорь сел на нее, поставив у ног сумку с продуктами, и сгорбился, как старик. Он устало сложил на коленях свои руки, как крылья. Шагающий ангел смертельно устал и погас, только русые волосы серебрило жаркое летнее солнце.

Со мной что-то случилось. У меня внутри становилось все жарче и жарче. Во мне рос огромный радужный шар, он вращался с невероятной скоростью, разматываясь искрящими протуберанцами. Радужный шар заполнил меня изнутри и взорвался протуберанцами крыльев. Я подошла к Шагающему ангелу сзади и обняла его. Он поднял на меня глаза, мои крылья сиреневыми протуберанцами промчались в радужке его глаз прямо в центр их вселенной. Шагающий ангел взял мои ладони и положил в них свое лицо, как в чашу.

Я не курю, почти не пью, не пробую наркотики. Я берегу свое здоровье. Я терпеть не могу высокопарных слов, но описать по-другому я не могу, потому что это было бы неправдой.

Мы остались одни на цветущем лугу посреди огромного города. Мы сидели скрытые высокой травой и зарослями аптечной ромашки. У нее мелкие цветы и терпкий запах. Ее цветы похожи на цыплят в балетных пачках. Стайки балетных цыплят кружатся в хороводе. На травяном лугу они солируют – наверное, мы попали на детский утренник. Я сплела венок из балетных цыплят. Они закружились вокруг моей головы спутниками Сатурна. Только я не Сатурн. У меня другое предназначение. Мое предназначение – защищать Шагающего ангела. Я узнала об этом сегодня. Совершенно случайно. Если бы я не встретила сегодня Шагающего ангела, я бы никогда не узнала о своем предназначении. Шагающий ангел смотрит на меня. В его синих глазах сиреневые протуберанцы, это отражение моих крыльев. Я протягиваю ему букет балетных цыплят и клубничин кашки.

– Кашки-ромашки! – смеюсь я.

– Кашки-ромашки! – смеется ангел.

Он касается лицом букета и прячет его за пазухой. Букет проваливается вниз. Теперь балетные цыплята водят хороводы вокруг его пупка. Шагающий ангел смешно морщится, его живот щекочут детские балетные пачки.

Мы лежим на цветущем лугу посреди огромного города. Мы смотрим на облака, облака смотрят на нас. Шагающий ангел родом оттуда. У него есть крылья. Я вижу их собственными глазами. Странно, что на картине они похожи на крылья, а в жизни – на человеческие руки. Наверное, по-другому нельзя. Иначе они могут стать париями. Ведь Шагающие ангелы живут среди людей. Чужих, равнодушных людей.

Интересно, он заберет меня на облака? У меня ведь тоже выросли крылья. Я сильная и смогу долететь. Я взмахнула своими руками-крыльями, чтобы попробовать. Шагающий ангел перехватил мою руку, теперь наши ладони сложены замком. Он сжимает мою ладонь так сильно, что мне больно. Но я терплю. И буду терпеть до самой смерти.

Я легла спать абсолютно счастливая, аккуратно сложив свои сиреневые крылья. Во мне горел огромный радужный шар.

Проснувшись утром, я протрезвела. От вчерашней эйфории не осталось и следа. Шагающий ангел – муж своей жены. Я не святая, крыльев у меня нет, никогда не было и не будет. Лучше оставить чету Хорошевских в покое. Меня мучил стыд перед Ленкой. Шагающий ангел и я ее предали.

– У меня был тепловой удар. – Я поставила точку и стала собираться на работу.

На работу мне к восьми. Приходится ехать чуть не полгорода через пробки. Надо заставить Димитрия купить мне машину, решила я.

Автобус застрял в пробке. Я стояла в душной толпе невыспавшихся людей, сесть было некуда. Мне обтоптали дорогие туфли. Если хочешь дышать чистым воздухом, не посещай общественные места, там обыкновенно воняет. Запах маленьких людей пристает к тебе на весь день. Так считает Ницше, и я с ним абсолютно согласна.

«Какого черта я не взяла такси?» – злилась я.

Я всегда езжу на работу в такси. У меня есть свой таксист. Каждое утро я посылаю ему эсэмэску. Сегодня забыла. Я села в автобус как зомби, ударенный тепловым ударом.

Во мне росло глухое раздражение, его адресатом был Димитрий. Я позвонила ему прямо из автобуса.

– Немедленно купи мне машину! Сегодня!

– Хорошо. Какую?