Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе - Роберт Рождественский

Концерт

Сорок трудный год.Омский госпиталь…Коридоры сухие и маркие.Шепчет старая нянечка:«Господи!..До чего же артисты                          маленькие…»

Мы шагаем палатами длинными.Мы почти растворяемся в нихс балалайками,                    с мандолинамии большими пачками книг…Что в программе?В программе – чтение,пара песенвоенных, правильных…

Мы в палату тяжелораненыхвходим с трепетом и почтением…Двое здесь.Майор артиллериис ампутированной ногой,в сумасшедшем бою                           под Ельнейна себя принявший огонь.На пришельцев глядит он весело…И другой —                 до бровей забинтован, —капитан,таранивший «мессера»три недели назад                       над Ростовом…Мы вошли.Мы стоим в молчании…Вдругсрывающимся фальцетомАбрикосов Гришка отчаяннообъявляет начало концерта.А за ним,не вполне совершенно,но вовсю запевале внимая,о народной поем,                       о священнойтак,как мы ее понимаем…В ней Чапаев сражается заново,краснозвездные мчатся танки.В ней шагают наши                           в атаки,а фашисты падают замертво.В ней чужое железо плавится,в ней и смерть отступать должна.Если честно признаться,нравитсянамтакая война…Мы поем…Только голос летчикараздается.А в нем – укор:«Погодите…Постойте, хлопчики…Погодите…Умер      майор…»Балалайка всплеснула горестно.Торопливо,будто в бреду…

…Вот и все              о концерте в госпиталев том году.

«– Почем фунт лиха?..»

– Почем фунт лиха?– Не торгуюлихом.

Дверь в детство открывается со скрипом.В который размне память подсказалапустынную дорогу до базара.А на базаре               шла торговлялихом!Оно в те годыназывалось жмыхом.Сырыми отрубями называлосьи очередью длинной                            извивалось.Оно просило сумрачно и сонно:– Куплю буханку                        за четыре сотни…– Меняю сапоги                       на поллитровку…

Оно      шагами мерило дорогу.В дома входило,улиц не покинув,то строчкою:«Оставлен город Киев…»То слишком ясной,слишком неподробнойказенною            бумагой похоронной.И песни вдовьиначинались тихо:«Ой, горюшко!..Ой, лишенько!..Ой, лихо!..»Глазами мудрецовсмотрели дети.

Продать все это?За какие деньги?Кто их чеканит?Из чего чеканит?Кто радости от горяотсекает?..

Да, люди забывают о потерях.Обманы терпят.И обиды терпят.Да, пламя гаснет.Стоны затихают.И даже вдовьи слезывысыхают.И снова людям                    новый век отпущен.

Но память              возвращается к живущим.Приходит память,чтобы многократноперехлестнуть календари                                  обратно.Она в ночи плывет над головамии говорит неслышными словамио временисуровом и великом.

Я помню все.Я не торгуюлихом.

«Голос начищенной меди…»

А. Флярковскому

Голос начищенной меди,ты в детство зовешь меня.Туда,где сады соседейобшаривала ребятня.Туда, где, от пылижелт,полк через городшел.

А мы, уяснив для себязначение этого факта,от зависти черной сопя,смотрели на музыкантов.Они нам казались                        богами,поющими песню свою.

Ничуть они нас не ругали.И мы, торопясь,                     подбегалик последнему в этом строю.Шагал он особенно веско,хоть был без особых примет.К себе прижимал, как невесту,рокочущий инструмент.И шли мы,шеренгой равняясь,сквозь город —до самых казарм.И солнцем до слез наполнялисьраспахнутые глаза…

А посленемало отметинна сердце оставили дни…Под голос начищенной медитоварищей я хоронил.Звенящий решительный голосв теплушки с перрона проник.Стояли любимые,                       сгорбясь.А мы уезжали от них…Никто нам, товарищ, не скажет,что нас обделила                       судьба…Но если над миромоднаждытревожно зальется труба…Сквозь ураганный ветер,по ноздреватому льдуя за тобой пойду,голосначищенной меди!

Следы

Я люблю,             когда над городом —                                         снег,неуверенно кружащийся,ничей.

Неживой,             мохнатый,                           медленный снегодевает в горностаимосквичей.В горностаевом пальтоидет студент.В горностаи                постовой разодет…Я люблю смотреть на белую рябь.Фонари плывут над улицей —горят.Как наполненные пламенем                                     ноли,по-домашнемугорят фонари.Пухлый снег идет,и я за ним бегу.Снег запутался в сплетенье кустов…

На снегу,на очень тихом                    снегу —восклицательные знакиследов!

Города

Города, начинающиеся с вокзалов…Есть у каждого городавозраст и голос.Есть одежда своя.И особенный запах.И лицо.И не сразу понятная гордость…

Города, города!Сколько было вас —разных?!Деревянные,                каменные,                             глинобитные,будто гвозди,в промерзшую землю                             забитые,города,         где любовь,и работа.И праздник…Сколько раз, города,выбежали навстречу,задирая над нами кулаки семафоров?..Становился все ближе,различался все резчеи домов          и заборов запутанный ворох…Города,озорные и полные грусти…Сколько раз                к запыленным вагонам несли выпапиросы и яблоки,рыбу и грузди,крутобокие дыни,размякшие сливы!Пиво в кружках тяжелыхи пиво         навынос…

…А вокзал,как пальто для мальчишки, —                                         на вырост!Так и кажется:он из грядущего года,из грядущего года,не от этого              города..

Отправленье.Под самые тучи запущенпаровозный гудок.И, рванувшись на запад,остаются в прошлом,остаются            в будущемгорода,начинающиеся с вокзалов…

«Я жизнь люблю безбожно!..»

Я жизнь люблю безбожно!Хоть знаю наперед,что —         рано или поздно —

настанет мой черед.Я упаду на камнии, уходя во тьму,усталыми рукамиземлю обниму…

Хочу,       чтоб не поверили,узнав,друзья мои.Хочу,       чтоб на мгновениеохрипли соловьи!Чтобы,         впадая в ярость,весна по свету шла…

Хочу, чтоб тысмеялась!И счастлива была.

Реки идут к океану

Реки Сибири,как всякие реки,начинаются                ручейками.Начинаются весело,скользкие камнираскалывая, как орехи…Шальные,покрытые пеной сивой, —реки      ведут разговор…

Но вот наливаются                         синей силойтугие мускулы волн!Реки —          еще в становленье,                                   в начале,но гнева их страшится тайга, —они на глазах взрослеют,плечамирасталкивая берега.Они вырастают из берегов,как дети           из старых рубах…В песок не уйдя,в горах не пропав,несут отражение облаков…Смотрите:им снова            малы глубины!Они нараспев текут.Они уже запросто                        крутят турбины.Плоты на себе волокут!Ворчати закатом любуются медным,а по ночам              замирают в дреме…Становятсяс каждым пройденным метромстарее и умудренней.Хотя еще могут,взорвавшись мгновеннои потемнев,               потомтряхнуть стариною!Вздуться,            как вены,перетянутые жгутом!Но это —             минутная вспышка…А после,освободясь от невидимых пут,они застывают                    в спокойной позеи продолжают путь.То длинной равниной,то лесом редким, —уравновешенные и достойные, —реки – легенды,реки – истории,красавицы и кормилицы —реки.И солнце восходит.И вянут туманы…

Свое отслужив,отзвенев,отсказав,реки      подкатываются к океану,как слезы к глазам.

Крик родившихся завтра