Старый Мертвый Свет - Дмитрий Медведев

Женщина же, мгновенно потеряв к нему интерес, быстро нашла себе новую жертву — такого же зараженного, крепкого мужчину в спортивном костюме. Подняла измазанное кровью лицо, оценила ситуацию, а затем попыталась наброситься на здоровяка, но тот отвесил ей такую крепкую затрещину, что послышался хруст, и тетка кубарем покатилась по дороге. Однако сознания она не потеряла, просто к чужой крови на лице добавилась своя — из сломанного носа.

Помедлив, тетка поднялась с земли и зарычала на противника, тот же косолапо пошел дальше, не обращая на нее внимания. И тогда женщина, наконец, заметила оператора, единственную добычу в непосредственной близости. Она вперилась в него красными сузившимися глазами, а от вида побитого кровоточащего лица Томашу сделалось нехорошо. Подобные чувства были и у оператора — тот что-то быстро сказал по-русски, что-то, заканчивающееся на «ять», и прекратил съемку.

Томаш поднял голову и посмотрел на бульвар Монте Кассино, самую красивую улицу Сопота. Звучала музыка в клубах, беззаботные распаренные люди выходили покурить и поболтать, смеялись, дурачились, бродили припозднившиеся туристы. Никто из них не знал, что смерть уже на пороге, и она не будет утруждать себя стуком в дверь, а просто войдет, широко взмахнет бритвенно-острой косой и начнет жатву. Все эти праздношатающиеся морды жили в параллельном мире, который доживал последние часы.

Но этого ведь просто не может быть! Томаш просмотрел еще несколько подобных видео — Москва, Петербург, Казань, Киев, Вильнюс, Таллинн, Варшава. YouTube буквально разрывался от этих роликов с совершенно невероятным содержанием, люди ежемоментно загружали новые видео. Курва-мать, куда покатился мир? Эти материалы никак нельзя назвать постановкой, их уже больше тысячи, да и каждый ролик выглядит настолько правдоподобным, что сомневаться в его подлинности глупо. Это так же глупо, как зарывать голову в песок, когда на тебя идет цунами или торнадо. Да, глаза ты от кошмара спрячешь, но себя-то никуда не денешь. А потом, умирая, в голове красной лампочкой будет пульсировать одна мысль — «какой же я дурак». Ведь, будь я благоразумнее и смелее, я мог бы спастись.

Нет, так Томаш не закончит. Он успеет принять все необходимые меры, чего бы это не стоило. Нужно только заставить себя посмотреть еще немного, чтобы лучше понимать, на что способен новый враг. Пусть бьют, кусают, рвут, убивают. Пусть. Томаш будет знать, к чему готовиться.

Некоторые картины выглядели уж совсем нездешними. Всемирно известный политик выступает перед огромной аудиторией, время от времени постукивая перебинтованной ладонью по трибуне. Вдруг он теряет сознание и стекает вниз, скользя слабеющими пальцами по гладко отполированному дереву и опрокидывая стакан с водой в попытках удержать равновесие.

По залу эхом раскатились встревоженные охи и ахи, люди вставали со своих мест, вытягивали шеи и возбужденно судачили, строя безумные догадки. Политика тут же мягко подхватили охранники, выбежавшая откуда-то из-за кулис медсестра взяла бледное одутловатое лицо в руки, подняла веки и просветила зрачки фонариком. Потом недоуменно пожала плечами и помахала рукой.

Появились два крепких парня с носилками. Едва они начали укладывать на них упавшего в обморок политического деятеля, как тот очнулся. Атмосфера в зале уже была накалена до предела — того и гляди, рванет. Поэтому, как только зубы того, кто пять минут назад уверенно докладывал о первых успехах в борьбе с пандемией, сомкнулись на широком запястье медбрата, люди свихнулись. Все потонуло в криках и стонах ужаса интеллигентных, образованных людей, и в грохоте и треске разлетающихся во все стороны дорогих стульев.

Политика пытались оттащить, но это удалось не сразу. Сошедший с ума толстяк успел покусать еще троих, попутно забрызгав зеленоватой слюной с десяток случайно подвернувшихся людей. Наконец, среди мечущейся по залу публики нашелся смельчак, который ловко запрыгнул на сцену и успокоил психа хорошим хуком в челюсть. Политик отлетел к стене, крепко приложился затылком и сполз на пол без чувств.

Тем временем его охрана накинулась на отважного мужчину, скрутила ему руки и повела за кулисы, подбадривая бедолагу чувствительными тумаками. Раненый медбрат сжимал рану на руке, дожидаясь, пока коллега обработает и перевяжет ее.

Сквозь пальцы бежит и капает на пол кровь. Вот второй медик подносит ватку с дезинфицирующей жидкостью к укусу, а пострадавший вдруг заваливается на пол. Тело гулко падает на паркет, но, к счастью, жертва лишилась чувств еще до того, как голова встретилась с полом.

Куда эти идиоты смотрят? Томаш ни капли не удивился, когда укушенный резким движением сперва сел, а потом и встал, а второй медбрат схватил его за плечи и начал трясти, что-то спрашивая. Камера была установлена где-то под потолком, и разглядеть лица зараженного было невозможно. Он обрушил пудовый кулак на лицо коллеги, отправив того в глубокий нокаут, а потом принялся за охранника. Последний от неожиданности выпустил заломленную за спину руку «боксера». «Боксер», в свою очередь, юрко вырвался из захвата второго секьюрити и скрылся в толпе в партере. Он точно не пропадет, смышленый паренек.

Тем временем очнулся оглушенный, но не сломленный политик и присоединился к кровавому пиру, набросившись на какую-то высокую худую тетку, тщетно пытавшуюся пробиться поближе к выходу — тщетно, потому как в момент нападения она была в самом хвосте очереди. Она даже охнуть не успела, а он уже подмял ее и замолотил кулаками по затылку.

В это самое время народ стремительно покидал зал, но добрая половина еще оставалась внутри, представляя собой загнанную в ловушку и абсолютно беззащитную добычу, топчущую и давящую друг друга. Две пары широких дверей не могли вместить в себя всех желающих сбежать. Тупые люди, в подавляющем большинстве обрюзгшие от сидячей работы и далекие от физической активности, посходили с ума со страху. Они-то привыкли видеть смерти на экранах телевизоров и мониторов, даже те смерти, что устроили сами.

Леденящее кровь представление заняло все внимание Томаша, и он не заметил, что слишком сильно прикусил губу, с которой уже стекала подбородку алая капля.

Видео закончилось спустя пятнадцать минут, когда помещение опустело, и лишь на полу осталось несколько лежащих в крови тел. Очнулся нокаутированный медбрат, огляделся и упал от увиденного в обморок. Его не заразили. Ему чертовски повезло.

Действо, смонтированное из записей камер внутреннего наблюдения, переместилось в узкие коридоры отеля, где пара десятков зараженных преследовала своих жертв, пополняя свою численность и попутно расправляясь друг с дружкой. Многие из убегающих тоже несли на себе следы смертельных укусов, и они, должно быть, уже понимали, что жить все равно осталось недолго. И чего бегут? Ох уж этот инстинкт самосохранения, в такой ситуации он выглядит донельзя нелепо и даже вредно. Лучше бы кончали с собой, тюфяки, ведь так они сделают всем только хуже. Служители народа, блин, разносчики инфекции — прыгайте в окна, кретины! Нет, они дальше тащат бациллу. Жаль, что природа не встроила в людей такой вот полезной функции, антипода инстинкта самосохранения, который заставлял бы человека убивать себя в случае, если он представляет опасность для других.

Томаш погрузился в глубокий транс, с отрешенным видом поглощая видеоматериалы с разных концов света, когда ему пришло сообщение от оператора сотовой связи, что скорость передачи данных снижена — он использовал выделенный на месяц трафик, и теперь надо доплачивать. Денег нет, так что придется идти назад.

Вернувшись в ставший совершенно неуютным клуб, Томаш подсел обратно к друзьям. Те сразу заметили, что с ним что-то не так.

— В чем дело, Томек? Где тебя вообще носило? Блевал, что ли? — осведомился Дональд, пьяно икнув.

— Пошел ты, придурок, — огрызнулся Томаш. — Телефоны достаньте и посмотрите, что в мире творится. Русская зараза уже в Варшаве и Кракове. Везде, в общем. Того и гляди, сюда нагрянет. Подохнем, как сельди в бочке.

— Да ну? — опешил Француз. — А я когда из дома выходил, предки как раз телек смотрели, и так сказали, что в Штатах и Европе уже приняты какие-то меры, мол, не допустят такого.

— Допустили, — мрачно ответил Томаш. — Кацапы один из своих городов вообще ядерной бомбой раскатали, так что дерьмовые наши дела.

— Бомбой? Ну ты гонишь…

— Сам посмотри.

— Да нафиг, — заплетающимся языком ответил Дональд. — Давай с нами, тут сегодня такие цыпы пляшут — типа прощальная вечеринка у студентов, кто по обмену приехал, вот…

Едва закончив фразу, Дональд упал головой на стол и отключился. Француз приобнял товарища и разразился мерзким пьяным хохотом. Натуральный кабан, жирный и мерзкий. Даже во время смеха хрюкает, да еще так противно, громко и влажно. Томаш почувствовал, что очень хочет уйти отсюда. Немедленно.