Песня Вуалей (СИ) - Дарья Кузнецова

И вот тогда бодрую музыку и гул голосов с лёгкостью перекрыл жуткий, захлёбывающийся визг какой-то женщины. Звук послужил сигналом; Пляска развернулась во всей красе. Вот дама в синем с хохотом разматывает внутренности из вспоротого живота кавалера. Вот ещё один коленопреклонённый кавалер предлагает даме своё кровоточащее и трепещущее сердце на вытянутой ладони. Впрочем, даме с вырванными глазами и залитым кровью лицом сложно оценить красоту этого жеста. А вот дор Керц с дикой улыбкой на лице выковыривает из своего тела рёбра, одно за одним, и на белом одеянии кровь образует причудливые разнотонные узоры. Кровавое безумие охватывает центр зала и выплёскивается паникой в окружающее пространство.

Тут и там слышатся крики ужаса, кто-то падает без чувств, кого-то тошнит, возле всех выходов образуется давка, но двери закрыты.

А изломанные изуродованные тела вдруг падают на пол марионетками, которым обрезали управляющие нити, расплываются омерзительной красно-бурой жижей и исчезают, оставляя лишь одинокое алое пятно.

Меня мутит, слегка потряхивает, реальность перед глазами расплывается, и я со своего места у колонны никак не могу понять, что же там такое лежит?

Толпа далеко не сразу начинает приходить в себя. Но тут кстати приходится присутствие моих коллег, распознавших в произошедшем иллюзию. Кто-то зычным голосом возвещает, что это было видение, а не реальность. И пока кто-то пытается организовать обезумевших от страха гостей, ещё один Иллюзионист подходит к тому алому пятну на белом фоне, и я слышу — я вообще отлично слышу каждый голос каждого из гостей в этой зале, — как он растерянно произносит:

— Проклятье! Это дор Керц, и он в самом деле мёртв! Надо звать сыскарей.

Всё это мой разум фиксирует отстранённо, сквозь волнами накатывающую дурноту и темноту, а мир закручивается вокруг с бешеной скоростью. И вот тьма забытья, тяжёлая и, к счастью, совершенно пустая, накрывает меня с головой, вычёркивая из этого мира.

Сначала появился запах. Резкий, смутно знакомый, отвратительный, вызывающий тошноту. Я отмахнулась от него, издавая какой-то нечленораздельный раздражённый звук, и в мою темноту вплелись чужие голоса.

— Ну, вот, я же говорил, истощение и обычный обморок, — скрипучий старческий голос. — Она уже очнулась. Давайте, давайте, госпожа, открывайте глаза, хватит прятаться, — ворчливо добавил он, и я послушно выполнила просьбу. Так было проще, чем пытаться заставить тяжёлую и пустую голову думать и принимать самостоятельные решения.

Первым, что я увидела, был изумрудно-зелёный потолок, покрытый затейливым барельефом. Картина вроде бы абстрактная, но в ней чудились какие-то образы; кажется, стоит присмотреться внимательней, и можно будет распознать сюжет. И от мыслей об этом сюжете щекам стало горячо, потому что виделось в нём нечто весьма непристойное. Какая, оказывается, испорченная у меня фантазия…

С трудом отвлёкшись от созерцания потолка, я повернула голову, разглядывая находящихся в комнате людей. Пожилой мужчина с брюзгливым выражением сморщенного лица в долгополой зелёной рубахе Целителя, внимательно меня разглядывавший, удовлетворённо кивнул.

— Можете работать, она правда очнулась. А у меня там ещё полсотни людей в шоке, я пошёл, — с этими словами он поднялся и исчез из моего поля зрения.

— Здравствуйте, госпожа Лейла, — тихий надорванный голос, уже знакомый мне по единственной встрече, сменил неприятный дискант целителя, и на стул рядом с диваном присел воскресший Разрушитель.

— Ты её знаешь? — поинтересовался незнакомый молодой голос, чьего обладателя я из такого положения видеть не могла. А сил поднять голову и оглядеться не было.

— Скорее, знаю её наставника, — слегка поморщившись, ответил мужчина. — Вы можете говорить? — вновь обратился он ко мне.

— Не знаю, надо попробовать, — честно ответила я. Голос прозвучал странно: слабо и приглушённо. — Ну, вот; кажется, могу. Что со мной случилось?

— Судя по всему, вы упали в обморок, — пожал плечами Разрушитель. — А вот что с вами происходило до этого, я бы как раз очень хотел знать. Безумная Пляска ведь ваших рук дело?

Я, прикрыв глаза, шумно сглотнула; при этих словах в горле образовался комок и подкатила тошнота. Сразу вспомнились подробности вечера, а ещё — подробности контракта.

Следователь, видимо, истолковал моё молчание по-своему, поэтому продолжил:

— Не отпирайтесь, несколько присутствовавших магов и наши специалисты опознали вашу ауру. Вообще, лучше дважды подумайте перед тем, как соврать.

— Я не собиралась врать, — со вздохом ответила я. — Мы с дором Керцем заключили контракт, который не позволяет мне разглашать суть предоставленной услуги. Если что, копия контракта находится в соответствующем архиве Дома Иллюзий, — долгая речь вызвала новую волну дурноты, и я была вынуждена вновь закрыть глаза, пережидая.

— И какое же наказание будет за разглашение? Я, простите, никогда не заключал таких контрактов, так что не знаком с тонкостями, — также тихо проговорил Зирц-ай-Реттар.

— Боль. Мне будет очень, очень больно, и если не внять этому предупреждению, я умру. И это вы тоже можете легко проверить; спросите у любого юриста, — не открывая глаз, ответила я.

— Она не врёт, — подтвердил незнакомый мне молодой голос. — Это в самом деле так.

— А обойти запрет никак нельзя? — поинтересовался Дагор. — Всё равно заказчик умер, и неплохо было бы выяснить все обстоятельства.

— Не знаю, вроде как Дом может снять заклятье, — неуверенно предположил незнакомец.

— Полный Совет Дома своим постановлением в экстренном случае может разрешить разглашение, — подтвердила я. — С согласия заказчика или его наследников. Или, с царской визой, без согласия.

— Наследников ещё найти надо, — проворчал молодой.

— То есть, вы нам ничего не расскажете, — задумчиво проговорил следователь.

— Увы, — я вздохнула, с трудом заставляя себя открыть глаза. — Боюсь, в нынешнем состоянии меня может убить и предупредительный удар заклятия.

— А что с вами, если не секрет? — увидев, что я пытаюсь встать, мужчина аккуратно придержал меня за плечо, помогая. Ладони у него оказались очень сильные и грубые, как у привыкшего работать руками ремесленника; в прошлую нашу встречу я не обратила на это внимания, а сейчас ослабленный организм оказался удивительно чувствительным ко всем тактильным впечатлениям.

— Истощение. Магическое и моральное. Заказ был очень трудный; и в том, и в другом плане, — откликнулась я, разглядывая наконец третьего участника разговора. Это оказался действительно молодой — даже, кажется, моложе меня, — мужчина без магических способностей. Довольно симпатичный, с чуть раскосыми выразительными глазами в обрамлении длиннющих густых ресниц.