Клык - Джеймс Паттерсон

— Иди к… — Я готова вышвырнуть его из окна. — Не смей меня судить! Ты сам нас всех бросил. А мы тогда совсем малолетки были. Забыл что ли, подонок.

— С тех пор много воды утекло. Конечно, у нас с тобой есть разногласия. Но это нормально. Давай забудем обиды. Ради стаи. — Он кивнул головой на пожарище. — Невооруженным глазом видно, как тебе трудно с ними справляться. Тебе явно нужна помощь. Думаю, мне снова пора с вами поселиться. Как ты на это посмотришь?

— И думать забудь! Я категорически против. Считай, что ты с нами поселишься только через мой труп. Даже если б ты был последней спасательной лодкой Титаника, я бы и то в нее не полезла.

— Думаешь, у тебя из твоего командирства что-нибудь хорошее получается? Смотри, чем все это чревато! Я уж не говорю, какими покинутыми ребята себя чувствуют оттого, что вы с Клыком свою отдельную стаю образовали. — Я краснею до ушей. На это мне ему даже ответить нечего. — Мы такого для вас не планировали.

Что он такое несет! Он что, хочет сказать, что они нам расписание на всю жизнь составили и таблицы расчертили, когда мы еще из пробирок вылупились? Все! Это последняя капля.

— Знаешь что! — заорала я. — Не тебе выбирать, какие мне носки надевать. А уж о прочем я не говорю. Вали отсюда! Чтоб я тебя больше ни рядом с собой, ни рядом со стаей не видела!

Джеб вперил в меня ледяной взгляд:

— Не думаю, Макс, что ты хорошо обо всем подумала. Не думаю, что это лучшее из твоих решений. Тобой руководят эмоции, а не разум. Я тебя так не воспитывал.

Меня вот-вот разорвет от возмущения, но я изо всех сил стараюсь взять себя в руки.

— Ты меня в собачьей конуре воспитывал! И тому времени пришел конец. Навсегда.

40

В ту ночь меня мучали кошмары. Мне снилось, что я так звезданула Ангела, что ее голова раскололась, лицо съехало в сторону, открыв сидящего внутри моего извечного врага мистера Чу. Мне снилось наше с Клыком венчание. Мы, разодетые, идем к алтарю в церкви, и я, обернувшись, вижу, что у него голова ирейзера. Мне снилось, что на лице у нашего новенького фарфорового мальчика красуются страшные гниющие язвы. Думаю, мое подсознание трубит мне во все трубы, что внешность обманчива.

Проснулась я поздно и с таким чувством, точно меня если не наркотиками, то какой-то отравой накачали. Отодвигаю занавеску: солнце так высоко, что время, видно, уже подходит к полудню. Шлепаю босыми ногами по коридору. Запах дыма и обгорелого дивана становится все сильнее. Открываю дверь в гостиную и замираю от удивления.

Она почти пустая. Обгорелую мебель вынесли, пол отдраили. Надж стоит на стуле с прыскалкой очистителя в руках и моет потолок. Я молча разворачиваюсь и иду в кухню чего-нибудь перехватить.

За мной по пятам Газзи и Игги тащат грязные шмотки и стопки тарелок, оставшихся от вчерашнего пира. Игги бросает одежду около стиральной машины. С каких это пор в них трудолюбие проснулось? Они что, вчера все переродились, что ли?

— Что это с вами случилось?

— Так, ничего, — говорит Ангел. — Я просто сказала им, чтоб свинарник вычистили. Газ, положи тарелки в раковину. Игги, загружай стиральную машину. Не забудь, что белое надо стирать отдельно.

Кажись, мой ночной кошмар продолжается наяву. С чего это Ангел вдруг раскомандовалась?

Открываю холодильник. Там пустота. Посмотрела вокруг — пара пустых коробок из-под мюсли и пустая обертка от буханки хлеба.

— У нас есть нечего?

— Нечего. — Ангел постукивает карандашом по блокноту. — Я тут прикидываю, что купить. Составляю Джебу список. Он сказал, что отвезет нашу рухлядь на свалку и на обратном пути в магазин заедет.

— Что бы мы без него делали? — не выдержав, съязвила я. — Насколько мне помнится, за продукты всегда я отвечала. Вы, похоже, решили, что меня здесь не стояло? — Говорю, а сама чувствую, как слезы начинают предательски щипать глаза.

А теперь прикиньте. Когда у меня ребра сломаны, я не плачу. А когда стая сама по себе без меня что-то организовывает, реветь готова.

Ангел уставилась на меня — только бы слез моих не заметила.

— Дай мне список. — Я стараюсь взять себя в руки и не рвануть у нее листок. — Я все сейчас сама сделаю. Я быстрее управлюсь.

Ангел со злостью пихнула ко мне блокнот. Наливаю себе чашку кофе и иду на веранду.

Гляжу вниз, и у меня сводит горло. Джеб привез открытый грузовичок, и вместе с Клыком они грузят на него остатки нашей развороченной рухляди.

Дилан тоже с ними, бросает в прицеп одну за другой мокрые книги. И он, и Клык старательно отводят друг от друга глаза.

— Дилан, неси лампу, — командует Джеб, проверяя крепление прицепа. Дилан бежит с лампой и кладет ее на почерневшее кресло. — На свалке сказали, что они все принимают.

— Так-таки и все? — кричу я им вниз. — А как насчет никчемных мутантов и ненужных ученых? — Я, конечно, хамлю, но и Джеб, и Дилан пропускают мои подколки мимо ушей.

Они в нашей семье лишние. Они нам не нужны.

Хватаю куртку и выпрыгиваю в каньон.

41

Газ набирает полный рот воздуха. Щеки надуты, живот выпячен, руки прижаты к бокам.

— Круглая рыба-капля, — гадает Ангел.

Газзи отрицательно трясет головой.

— Вздувшаяся мозоль. — Игги тыкает его пальцем в щеку.

— Кныш? — выкрикивает Тотал.

Снова мимо.

— Сдаемся, — смеется Надж. — Кто ты?

Газ шумно выпускает воздух:

— Рисовое зерно в кипящей воде. Дураки. Я же сперва был маленький, а потом раздувался все больше и больше!

Дилан хохочет:

— Ни за что бы не догадался…

Его прерывает ворвавшийся в комнату высокий резкий свист. Дымящийся на полу шар взорвался, едва ребята его заметили.

Взрыв несильный — просто световая вспышка, но комнату сразу затопило удушливым тошнотворным розовым дымом. Вся стая зашлась диким кашлем, чуть не до рвоты.

В следующую минуту сверху с крыши донесся страшный грохот.

— Ребя! Врассыпную! — успел крикнуть Газзи, и стая метнулась по углам.

Ангел показала Дилану, чтобы он прижался спиной к стене.

— Господи, да что же там такое? — стонет Надж, кашляя в рукав.

Газовая атака совершенно вывела крылатых из строя. А теперь еще потолок над ними треснул с оглушительным хрустом, и показавшаяся в пробоине невообразимых размеров волосатая лапища с желтыми длиннющими загнутыми когтями одним движением содрала потолочную панель.

— Мама дорогая! — выдохнула в ужасе Надж. — Никак ирейзер?

— Прыгаем наружу, — командует Ангел.

Драться всегда лучше снаружи, чем внутри. К тому же на воздухе можно будет очухаться от отравляющих газов. Но едва ребята рванулись к дверям и окнам, там выросли огромные, страшные и слишком хорошо им знакомые туши ирейзеров.

Кошмар прошлого начался сызнова.

— Настало время нам птичками поживиться! — осклабился один из ирейзеров под оглушительное ржание всей банды. Сколько раз стая уже слышала этот дикий гогот и видела эти волчьи клыки и маленькие злобные глаза, горящие жадным, хищным огнем.

Ирейзеров было штук десять. И каждый — чуть не в две сотни пудов весом.

Собаки сразу кинулись в бой. Акела первой пролила вражью кровь: вцепилась одному волчине в щиколотку и, прежде чем он ее с себя стряхнул, до кости разодрала ему ногу. Тотал взвился в воздух. Злобно оскалившись, он стрелой носился от одного ирейзера к другому, щелкал зубами и то одного тяпнул, то другого. То клок шерсти выдрал, то до мяса шкуру прокусил.

Ирейзеры опешили, а стая, воспользовавшись отсрочкой, собралась с силами. Едва крылатые оклемались от удушья, взыграл боевой инстинкт, и ребята бросились в атаку.

— Эти так же смердят, как и предыдущие, — орет Газзи. Он уже на славу поработал кулаками, но его, похоже, вот-вот вывернет от вони ирейзеров.

— Ну теперь-то я им задам! — звенит злобой голос Игги.

Ангел поворачивается и видит, как у него из носа брызнула струя крови. Но ей и самой не до размышлений — на нее уже накинулся здоровенный ирейзер. Она взвизгивает, юркнув между его ног, уворачивается, хватает обеими руками лампу и с размаху опускает ее ему на голову.

Дилана по-прежнему не отпускает кашель, но его кулаки мелькают со скоростью света, и он беспощадно молотит ирейзера. Волчина уже сложился пополам, пытаясь заслониться от ударов. Куда там! Видать, новенький хорошо запрограммирован драться до победного.

Боевого опыта у стаи хоть отбавляй. Но газовая атака даром им не прошла — они начинают выдыхаться. Силы у них на исходе.

Один из громил схватил Надж. Она отчаянно вопит и брыкается изо всех сил. Но на помощь ирейзеру подскакивает второй головорез и впивается в ее крылья.

Секунда — и он их оторвет!

42

Солнце греет мне плечи, волосы за спиной струятся по ветру. Вокруг тишина. Я лечу и блаженствую. Внизу змеятся реки сквозь каньоны, скалы, обдуваемые тысячелетними ветрами, и моя крошечная тень, едва различимая на голой земле.