Английская роза - Барбара Картленд

— Я буду очень осторожна. И еще раз… спасибо вам за то, что вы меня предупредили.

Казалось, лорд Чарнок даже здесь, на палубе, опасается того, что их разговор могут услышать. Он указал в сторону удаляющегося берега и сказал Полине:

— Жаль, что отсюда вы не можете увидеть замок Дроттингольм. Это очень интересное старинное здание.

— Вы так много видели и столько знаете! — восхищенно воскликнула Полина. — Я забыла спросить, бывали ли вы раньше в России.

— В официальном качестве — нет, — ответил лорд Чарнок. — Но в молодости я некоторое время гостил в Санкт-Петербурге у родственников царя, вскоре после его восшествия на престол. А еще я два раза гостил у моих друзей-русских в их поместьях в различных районах страны.

— Как жаль, что вы не успели рассказать мне о них, — заметила Полина.

— Я уверен, что ваш новый друг, библиотекарь, будет рад устроить вам заочные экскурсии по всем знаменитым зданиям России! — отозвался лорд Чарнок.

Полина понимала, что он шутит, и в то же время ей показалось, что он не имеет желания рассказывать ей о своих впечатлениях о России. А еще у нее создалось впечатление, что он опять — уже в который раз! — мягко упрекнул ее за излишнее любопытство.

Библиотекарь с удовольствием беседовал с ней и дал ей почитать те книги, которые были на борту яхты, так что после этого первого дня и короткого разговора с лордом Чарноком на палубе она больше ни разу не оставалась с ним наедине.

Погода стояла теплая, море было спокойным. Императорская яхта быстро преодолела воды Балтийского моря, прошла мимо Аландских островов и бросила якорь у входа в Финский залив. По правде говоря, почти все плавание проходило в особом режиме: когда темнело, яхту обычно ставили на якорь, а с рассветом снова пускались в плавание.

Дэйви, новая горничная Полины, сказала ей, что вид башен Ревеля, открывшийся из иллюминаторов, говорит о том, что до Санкт-Петербурга осталось плыть ровно сутки.

Воодушевленные приближением родных берегов, матросы устроили для пассажиров яхты небольшой концерт, пели и лихо плясали для них.

Насколько могла понять Полина, в этом не было ничего необычного, развлекали всех знатных пассажиров яхты. Ей показалось, что у лорда Чарнока вид довольно скучающий. Сама же она была почему-то странно взволнована, хотя девушка не могла ни понять, ни тем более объяснить, в чем причина этого волнения.

Танцы показались ей очень красивыми, несмотря на то, что временами в них ощущалась преувеличенная дикость, граничащая с необузданностью. А музыка! Полина решила, что эти же мелодии должны были играть русские цыгане, и они необычайно сильно тронули ее сердце.

Она давно мечтала увидеть танцы и услышать пение цыган, и сейчас ей показалось, что ее душа подпевает этой щемящей мелодии. Полина подалась вперед, захваченная происходящим, и не отрывала взгляда от танцора, который кружился перед ними. Поглощенная новыми ощущениями, она не заметила, что лорд Чарнок пристально наблюдал за нею.

Полина чувствовала только, что музыка будит в ней какие-то новые, доселе неизвестные ей ощущения. А лорд Чарнок еще сильнее укрепился в своем убеждении, что было просто преступно оставлять среди людей, чьи чувства так экзальтированны, одинокую девушку — а тем более девушку столь юную и неопытную.

Он смотрел на приоткрывшиеся губы Полины, на ее вспыхнувшие от восхищения глаза. Прекрасно разбираясь в женщинах, он не сомневался и в том, что сердце ее в эти минуты отчаянно колотилось, а в груди, словно пламя, поднимались чувства, которые она сама пока не могла понять.

«Этой девочке надо было бы вернуться в Англию на первом же корабле!» — подумал он. И в то же время лорд Чарнок понимал, что он бессилен что-либо изменить.

Когда пение и танцы закончились, Полина восторженно аплодировала матросам до тех пор, пока у нее не заболели ладоши. Оказавшись рядом с лордом Чарноком, она взволнованно проговорила:

— Это было просто чудесно! Я не ожидала ничего подобного!

— Вы к этому быстро привыкнете, — скучающе проговорил лорд Чарнок. — Русские вечно поют о своих горестях и страданиях, поскольку почти не знают радостей. А танцуют они, чтобы забыться.

Полина поняла, что он хочет умерить ее энтузиазм, и, улыбаясь, сказала:

— Для меня это было чем-то новым, и я с трудом смогла удержаться, чтобы не встать и не начать танцевать с ними.

Лорд Чарнок решил про себя, что если бы Полина это сделала, то танцевала бы с грацией, которую обязательно оценили бы русские — большие любители балета. Однако эти мысли он оставил при себе, а Полине наставительно сказал:

— Вам не следует пытаться соревноваться с людьми, которые поют свои народные песни и танцуют фольклорные танцы.

Когда Дэйви ушла из каюты, приготовив Полину ко сну, девушка обнаружила, что все еще трепещет от волнения, которое пробудили в ней эти песни и танцы.

«Если бы в России не было ничего другого, кроме этого, я бы влюбилась в эту страну!» — подумала она.

Однако она напомнила себе все, что читала о жестокостях, которые были совершены в Польше, и содрогнулась.

И все же впервые после отъезда из Англии у нее появилось желание увидеть эту страну, народ которой слагает подобные душевные песни. Полине захотелось узнать, что представляет собой Россия.

Глава четвертая

Оглядывая внушительную гостиную британского посольства, лорд Чарнок с удовлетворением подумал, что рассчитал все очень точно.

Когда граф Дэрем направил приглашение князю Ивану и княгине Ольге Волконским, включив в это приглашение и Полину, он тем самым окончательно укрепил то впечатление, которое она старалась у них создать. Теперь принимающие ее князья Волконские убедятся, что она приехала в Россию исключительно как гостья, так что считать ее служащей никак нельзя.

Хибберт, который всегда помогал своему господину в качестве информатора и шпиона, уже выяснил, что Полина ест за одним столом с хозяевами дома и что те уже представили ее членам императорской фамилии.

Лорд Чарнок намерено старался не встречаться с Полиной: ему даже пришлось пропустить некоторые светские мероприятия, на которых та должна была появиться. Он прекрасно понимал, стоило ему только выказать хоть малейший интерес к своей соотечественнице, и все сплетники моментально примутся обсуждать их отношения и вытащат на свет божий тот факт, что она ехала вместе с ним. А светское общество Санкт-Петербурга всегда было готово думать о женщине прежде всего худшее — особенно же в том случае, если эта женщина была молода и хороша собой. А ведь Полина была не просто хорошенькая — она была потрясающе красива!