Алиби Алисы - Скьюс К. Дж.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это нечестно, — повторяю я. Не так давно на моей груди появились два мягких бугорка, а теперь — вот это.
Через некоторое время слышу мальчишеский голос, выкрикивающий мое имя, — Пэдди.
— Алиса! Ты там? Простите, мэм, вы не видели маленькую девочку с рыжими волосами? Улыбчивая такая, голубоглазая. Ей десять лет.
— Нет, не видела.
Поджимаю под себя ноги, чтобы он не мог заметить их под дверью.
— Алиса! Ты там?
— Убирайся!
— О господи! — Я слышу, как он зовет тетю Челле. — Мама! Она тут! Алиса, мы все тебя обыскались. Папа едва не вызвал спасателей. Что-то случилось?
— Да, — мне приходится выдавить это из себя, иначе слова прожгут мне дырку во рту. — У меня идет кровь.
— Ты поранилась?
— Нет.
— Ах, та кровь!
— Я не хочу ее! — кричу я, не в силах больше сдерживать слезы.
— Не волнуйся. Мама за тобой присмотрит. Я сейчас ее позову.
— Папа будет на меня сердиться.
— За что он должен на тебя сердиться?
— Мы не можем себе этого позволить.
— Ты не можешь себе позволить… менструации?
Я изо всех сил трясу головой, хоть он и не может меня видеть.
— Алиса, открой, пожалуйста, дверь. Никто на тебя не сердится. Клянусь.
Выхожу и вижу их всех: Пэдди, Айзека, дядю Стью, тетушку Челле и Фой. Я чувствую себя идиоткой и, наверное, выгляжу как тот клоун из цирка, которого закидали тортами с кремом, а потом бросили в кучу перьев. Но тетушка Челле немедленно заключает меня в самые нежные объятия, и унижение рассеивается, как туман над лугом. Фой обнимает мою спину, а кто-то еще гладит меня по голове.
— Я умру?
— Конечно нет, — произносит дядя Стью. Оказывается, это он гладил меня по голове. — Айзек прыгнул вниз со скалы, потому что думал, что ты утонула.
— Так, — говорит тетя Челле. — Мальчишки, займитесь мороженым, хорошо? А мы с Алисой поедем в город и поищем аптеку.
— И я! И я! — кричит Фой.
— Хорошо? — спрашивает тетя Челле. Я киваю, и она убирает волосы с моего лица. — Тебе совершенно не о чем беспокоиться. Поверь мне.
Мне снова хочется плакать. Они все так добры ко мне. Тетушка отправляет всех, кроме Фой, которая так и не отходит от меня, и мы идем к машине, чтобы поехать в городок и найти аптеку. Я вышагиваю, переваливаясь, как утка, потому что прокладка, которую мне дала тетя Челле, слишком большая. Фой начинает передразнивать мою походку, и мне становится смешно.
Приезжаем в городок, и тетя Челле оставляет машину прямо у аптеки:
— Пусть выписывают штраф. Это важнее.
Она покупает упаковку влажных салфеток и две упаковки прокладок. Все это время Фой ведет себя очень необычно. Она ходит со мной по аптеке, держа меня за руку, и смотрит на меня так, словно пытается понять, что же во мне переменилось. Когда мы возвращаемся обратно, тетя Челле объясняет мне, что надо сделать, и они с Фой уходят на пляж. Меж моих ног словно засунут маленький матрасик, ходить непривычно, и все кажется не таким, как всегда. Ничего подобного я на эти каникулы не планировала.
В замок мне играть совершенно расхотелось. Сижу на пляжном полотенце тети Челле, одетая в запасной купальник Фой — куда подевался мой, непонятно. Фой сидит радом со мной и сгорает от нетерпения — сейчас ее очередь кататься на доске.
Она рисует на мокром песке, а я должна угадывать, что именно.
— Мам, — вдруг спрашивает Фой, — а можно сделать так, чтобы и у меня тоже начались менструации?
— К сожалению, это невозможно, — смеется тетушка. — Это случается только тогда, когда решает мать-природа.
— Но я тоже хочу.
— Не хоти, — говорю я. — От этого болит живот.
Тетя Челле прижимает меня к себе.
— Ничего страшного. Живот скоро пройдет, а кровь будет идти еще пару дней, а потом перестанет.
— И это все?
— Нет, в следующем месяце это случится снова. Тебе придется следить.
— Как следить?
— Я дам тебе блокнот с календарем. Тебе придется высчитывать, когда будет следующий раз, и брать с собой немного прокладок.
— Но у меня нет денег на прокладки.
— Отец даст тебе, не волнуйся. Я поговорю с ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— У него у самого нет денег.
— На это он найдет деньги, — сердито отвечает она.
Фой рисует на песке кошку.
— Это принцесса Табита, — объявляет она. — Она будет смотреть за нашим замком и следить, чтобы злые крысы не утащили наш сыр. Давай я принесу ракушек, и мы закончим украшать замок?
Я киваю. Когда она убегает, сверкая пятками, я задаю тете Челле вопрос, который с первого дня не дает мне покоя.
— Можно мне остаться с вами, тетушка Челле?
— Ты и так, остаешься у нас, дорогая. На все лето.
— Нет. Можно мы будем жить у вас вместе с папой?
— Твоему папе надо работать.
— Он опять потерял работу.
Она убирает челку у меня со лба. От нее пахнет вербеной, а ее мягкие локоны щекочут мне нос. Ее лицо становится суровым.
— Что случилось на этот раз?
— Не знаю. Однажды вечером он вернулся в отель и сказал, что его начальница — настоящая ведьма, которая пыталась отравить его ядовитыми яблоками.
— Это на него похоже. Постой, — она внезапно поворачивается ко мне, — ты сказала «в отель»? Что еще за отель?
— «Новолуние». Это скорее паб, но не такой уютный, как ваш. По ночам приезжает слишком много мотоциклов.
— Но почему вы в нем остановились? Его что, послали в командировку?
— Нет, мы теперь там живем.
— В пабе? С каких это пор?
— Они сдают комнаты. Еще у них есть тропические рыбки, и хозяин позволяет мне их кормить. А их кот иногда спит на моей кровати. Его зовут Джаспер.
— Как долго вы там живете, Алиса?
— После пожара.
Тетю Челле словно током ударило.
— Какого еще пожара?
Я не отвечаю. Потому что, если она сердится, мои ответы сердят ее еще больше. Она снова прижимает меня к себе:
— Какого пожара, милая?
— Наш дом сгорел, когда я была в школе.
— Твой отец ничего мне не говорил, — она издает нервный смешок. — И… когда вы сможете вернуться в него?
— Папа сказал, что никогда, — пожимаю плечами я.
— Так вы живете в пабе, пока не получите страховку?
— Я не думаю, что у отца была страховка. Я слышала, как он кричал на кого-то по телефону.
— Ничего-то у него нет, — вздыхает она. К берегу подплывает Айзек с поломанными очками для плавания. Она не глядя поправляет их и отдает ему.
— Скажи отцу, что я хочу с ним поговорить, — говорит она Айзеку, и он снова уплывает.
Возвращается Фой с ведерком, полным ракушек, и мы заканчиваем украшать замок. За весь остальной день она спрашивает меня только однажды:
— Ты чувствуешь, как она течет?
Тетя Челле долго и тихо говорит о чем-то с дядей Стью, мальчишки играют в футбол, а мы с Фой снова и снова проигрываем на плеере Айзека новую песню Аланис Мориссетт[9]. Нам надо придумать новый распорядок дня.
Возвращаемся домой. В машине тихо: Пэдди уснул, а Айзек тихонько переругивается с Фой, потому что мы посадили ему батарейки.
Мы перебираемся назад и ложимся голова к голове, чтобы читать мысли друг друга. Фой начинает напевать мне в ухо песню Аланис, нарочно перевирая слова:
— И словно гриб к тебе на свадьбу пришел…
— Заткнись, — говорю я ей.
— И не подумаю.
— Разве это не дебильно, как ты думаешь? — присоединяюсь я.
Она хохочет. Я тоже, хоть я и не знаю, что значит «дебильно», — просто слышала, как Айзек сегодня повторил это слово несколько раз.
— Надеюсь, вы не произносите ничего непристойного, — говорит нам тетя Челле, глядя в зеркальце.
— Нет-нет, — отвечаем мы и продолжаем петь. Все вернулось на круги своя. День был замечательный. Я пока еще не женщина, а вполне себе маленькая девочка, тетя Челле не сердится на отца и весело болтает о чем-то с дядей Стью, а Фой лежит рядом со мной.
— Я так надеюсь, что вы будете жить у нас, — шепчет она мне на ухо. — Ты будешь спать со мной, а твой папа — в задней спальне. Так мама сказала.