Король Неверленда - Никки Сент Кроу

По предплечьям бегут мурашки, и я потираю руку о кофту, пытаясь прогнать дрожь возбуждения.

– Черри приглашает тебя сегодня вечером к костру. Хочешь пойти?

– А Питер Пэн не против?

Кас слегка кривит пухлые губы. Только подумать об этих губах у меня в…

Боже мой, я здесь в плену, но думаю лишь о том, как эти парни могут меня взять.

Что со мной не так?

Вчера мне казалось, что я схожу с ума. Но сейчас всё гораздо лучше.

К таким приключениям я готова в любой день.

Может быть, я просто веду себя как ребёнок, попавший на карнавал.

– Я так понимаю, против? – уточняю я.

– Он всё ещё у себя в гробнице, поэтому не в курсе. Сомневаюсь, что он сильно обрадуется, как проснётся.

– Ну, тогда к тому времени нам нужно будет хорошенько напиться, просто на всякий случай.

Кас снова смеётся, а затем глядит на меня так пристально, что у меня в животе всё парит от восторга, и отмечает негромко, задумчиво:

– Ты не такая, как другие.

– Правда?

Он кивает.

– Перед приходом новой Дарлинг мы заранее готовимся к крикам, рыданиям и мольбам. А ты сидишь тут будто на каникулах.

– О, а это что, не курорт?

– Видишь, что я подразумеваю? – Кас чешет в затылке. Волосы всё ещё собраны в пучок. Интересно, какой они длины в распущенном виде. Парень просто великолепен – на свой лад, по-другому, не так, как Пэн и Вейн. Они все великолепны.

Баскетбольная команда по сравнению с ними – выводок хорьков.

– Подожди, ты сказал, что Пэн у себя в гробнице?

Кас вздрагивает.

– А почему он там?

– Поговорим об этом в другой раз. Если ты хочешь есть, Баш на кухне.

– Вам, ребята, нравится меня кормить.

Он бегло оглядывает меня с ног до головы.

– Кажется, тебе нужны дополнительные калории.

Это всего лишь весёлая игра, пока они не заметят линии разлома и не вскроют их, чтобы посмотреть, что внутри.

– Разве я тебе не рассказывала? На самом деле я ассасинка. Худышке легче проникнуть в труднодоступные места.

Он хмурится.

– Не надо так делать.

– Как?

– Притворяться. Весь этот остров слишком долго притворялся. – Кас поворачивается к двери. – Выходи, как будешь готова. – И удаляется.

Я некоторое время сижу, обдумывая его слова.

Проблема в том, что я не знаю, как перестать притворяться.

* * *

На кухне я застаю Баша одного.

Солнце в зените, свет льётся в окна, океан вдали расцвечен сияющими мазками золотой и розовой краски.

Возле стола Баш что-то взбивает в миске. Он без рубашки, и мышцы с сухожилиями на руках и груди двигаются синхронно – зрелище почти гипнотическое.

В этом доме он явно за повара, но сомневаюсь, что в его теле много жира. Мускулатура словно высечена из камня.

– Доброе утро, Дарлинг. – Баш поднимает на меня глаза, не прекращая работу.

– Добрый вечер, ты имеешь в виду?

– Примерно, – подмигивает он мне, прядь чёрных волос падает на лоб.

– Что готовишь?

– Тарты с жимолостью.

– Звучит очень вкусно.

– А будет ещё вкуснее.

Я проскальзываю к табуретке у противоположной стороны стола.

– Ты очень высокого мнения о себе, да?

– Если ты для себя не самый интересный человек на свете, то с тобой явно что-то не так.

Я выгибаю бровь.

– Некоторые назвали бы это нарциссизмом.

– Если ты не поставишь себя на пьедестал, кто это сделает за тебя?

Дотянувшись через столешницу, я сую палец в тесто.

– Дарлинг, – неодобрительно цокает языком Баш. – Хорошие девочки дожидаются своей очереди.

Он смотрит на меня потемневшим взглядом.

У меня одновременно что-то обрывается в желудке и сжимается от предвкушения низ живота.

Допустим.

Я вбираю палец в рот и облизываю дочиста.

Баш не сводит с меня глаз.

Он стискивает зубы, но затем ставит миску на стол, тоже лезет в неё пальцем и тянется ко мне через стол:

– Похоже, и мне нужно с этим помочь.

Твою мать. Я уже играла в такую игру, но с кем-то вроде Баша – никогда.

Обычно это я ставлю ловушки, а не наоборот, поэтому не знаю, как быть, и вдруг ощущаю себя наивной девочкой на чужой территории.

Может быть, причиной этому взгляд Баша: он смотрит на меня как на игрушку.

Я привстаю, наклоняюсь над столешницей навстречу его руке, размыкаю губы и вбираю в рот палец. Обвожу его языком, слизывая сладкое тесто, и Баш, сжав зубы, делает резкий вдох через нос и шёпотом произносит:

– Твою мать, Дарлинг. Меня же из-за тебя прикончат.

Я веду сомкнутыми губами по его пальцу, легко пробегаю языком по самому кончику.

Парень заметно дрожит, и про себя я буквально воспаряю в облака от того, какую радость и власть можно ощутить, доставляя кому-то удовольствие.

К нам приближаются шаги, и Баш отодвигается, явно уязвлённый.

Я оглядываюсь через плечо и вижу Вейна во всей его грозной красе. Он хмуро смотрит на нас, отдельно на протянутую руку Баша своим живым фиолетовым глазом.

Вейн тоже без рубашки, весь в чёрной вязи татуировок, и когда он проходит на ту сторону стола, я различаю у него на спине тёмные контуры массивного черепа со звериными клыками.

Бок о бок Баш и Вейн почти одного роста, последний лишь на дюйм или два выше – то есть в нём, полагаю, футов шесть с лишним. А ещё жилистый, у него рельефное тело жестокого бойца.

Баш более коренастый.

Вейн макает два пальца в тесто – к неудовольствию повара, – молча обходит стол и вытирает липкую руку о мои губы.

Я задыхаюсь от неожиданности, с подбородка у меня капает тесто.

Наглец отступает на шаг и заключает с вызывающей ухмылкой, будто нарочно меня провоцирует:

– Так-то лучше.

От ярости я резко выпрямляюсь. У меня никогда не было склонности к агрессии, но всё, связанное с Вейном, похоже, станет исключением.

Но именно этого он и хочет, ведь так?

Пытается вывести меня из себя. Как и все они, каждый – по-своему.

Сделав глубокий вдох, я обвожу языком нижнюю губу, слизывая остатки сладкой массы.

– М-м, – протягиваю я. – Вкуснота.

В живом глазу Вейна вспыхивает разочарование.

Дальше я устраиваю перед ним то же представление, что и перед Башем: вытираю лицо указательным пальцем, засовываю его себе в рот и практически трахаю себя им.

И фиолетовый глаз Вейна чернеет.

Я замираю. Он наступает на меня.

– Эй, – тоном предупреждения произносит Баш.

Вейн хватает меня за загривок и толкает вперёд к