Поиграли и хватит - Марина Серова

Мы прошли в маленькое царство пластиковой мебели «под дерево», наборов кухонной утвари «под Хохлому» и пестрых прихваточек в стиле «печворк». Обычная советская кухонька с геранями и непременным алоэ на окошке, но порядок образцовый. Пожалуй, Наташа Костенко права: мадам Вингер — отличная хозяйка.

— А где ваша супруга, Лев Анатольевич? Ирина Павловна, если не ошибаюсь. Ее нет дома?

— Нет, я один. Мы подумали, что ей лучше будет пожить несколько дней у матери, пока все это не разрешится… каким-нибудь образом. Все равно она пока не работает: двадцать шестой цех стоит. Она замначальника цеха.

— Да, я в курсе. Как она себя чувствует? Должно быть, ужасно переживает семейное горе?

Густые седоватые брови Вингера приподнялись на полсантиметра.

— А вы как думаете? Простите, у вас есть дети?

— Пока бог миловал, — вырвалось у меня.

— Ну да, ну да… У вас все еще впереди. — Он задумчиво смотрел сквозь меня умными серыми глазами. — Малые детки — малые бедки, а большие детки… н-да.

Короткие крепкие пальцы яростно забарабанили по клеенчатой скатерти. Но глаз он не отвел. Только слегка прищурился.

— Так что вас интересует? Я готов.

— Расскажите мне о дочери, Лев Анатольевич. У вас были с ней проблемы?

— Хм… Проблемы! Да у кого не бывает проблем со взрослыми дочерьми?! Покажите мне такого счастливца. С сыновьями, правда, их не меньше, но это уже другая тема…

Приготовившись освещать трудную тему, инженер поудобнее уселся на табурете, откинулся к стенке, оклеенной веселенькими обоями.

— Ольга всегда была трудным ребенком. Нет, она была способной, неплохо училась, музыкальную школу окончила — до сих пор скрипка лежит где-то на антресолях… Но — как бы это выразиться помягче, — у нее всегда были… повышенные запросы, что ли. Она требовала больше, чем мы могли ей дать, — в материальном смысле. Наверно, мы сами во многом виноваты, баловали дочку. Особенно мать и бабушка. Понимаете, она у нас была поздняя — я имею в виду, у Ирины, жена старше меня… Знаете же, как это бывает, когда девочка почти все время проводит у бабушки? «Оленька у нас самая хорошая, самая красивая, самая умная, Оленьке — все самое лучшее…» Я-то дочь почти и не видел: с утра до ночи на заводе. Приду, поцелую спящую — вот и все «воспитание». Меня только ставили перед фактом: Оле нужно то, Оле нужно се… Не могу сказать, чтобы мне нравилось такое потакание ребенку. Но в этом вопросе в собственной семье я всегда был в меньшинстве.

— Вы давно работаете на «Конусе»? — как бы между прочим вставила я.

— Да с первых своих трудовых дней. Впервые пришел еще практикантом с нашего ФЭТИПа — мы тогда внедряли одну коллективную разработку. Так что, когда закончил институт, меня там уже ждали. Считайте, на своем родном заводе и вырос: в следующем году дата будет — тридцать лет. И с женой своей там познакомился.

Что-то уж очень печально сказал он про свой трудовой юбилей. Без рабочей гордости. Или мне показалось?.. Кстати: а факультет-то он окончил тот же самый, где нынче учится наша компания.

— Стало быть, у Ольги наследственная тяга к технике?

— Да нет, этого я не сказал бы. — Папаша Вингер невесело усмехнулся. — Все гораздо проще. Дело в том, что… мне трудно об этом говорить, но к моменту окончания школы у нашей дочери резко проявилась тяга к веселой жизни. И ни к чему больше. Может, тут отчасти время виновато… В обществе пошел раздрай, вседозволенность, а тут еще у нас на заводе проблемы, начались задержки зарплаты, все такое прочее… Порой месяцами — стыдно сказать! — жили на пенсии родителей. Может, у Ольги была такая реакция на все это, не знаю… А, к черту! Надоело оправдывать и ее, и себя, и собственное бессилие… Я закурю, не возражаете?

Вот теперь он был искренним. Пожалуй, впервые с начала нашего разговора. Руки у Льва Вингера дрожали, когда он безрезультатно шарил по карманам в поисках пачки курева. Наконец нашел ее на полке у себя над головой. Потом долго искал спички, но так и не нашел — пришлось воспользоваться моей зажигалкой. Я составила ему компанию. Лишь затянувшись «Космосом», инженер почти успокоился.

— Простите… Татьяна… Александровна, да? Так вот, Татьяна Санна. Для нашей семьи настали ужасные дни. Дочь возвращалась домой в ночь-полночь, а то и утром, вся прокуренная, стала выпивать, и… В общем, я не знаю, чем еще они там занимались, нас с матерью она не посвящала. Мы с женой устраивали скандалы — ей и друг другу: все выясняли, кто виноват. Ольга, правда, пыталась избегать открытой конфронтации. Должно быть, она все-таки любит нас с матерью, хоть и по-своему. Успокаивала, подлизывалась, говорила, что, мол, «ничего такого» она себе не позволяет. Ну, покурили, ну, выпили, ну, поцеловались… В самом деле, что «такого»?.. Вот так мы и жили в последний год ее учебы в школе. Ольга не скатилась совсем только благодаря своим способностям и прошлым заслугам. Ну, отчасти и моему авторитету тоже. Но, разумеется, о том, чтобы поступить в какой-нибудь престижный вуз, не могло быть и речи. А уж тем более на коммерческой основе: с деньгами у нас было туго. Так вот и возник мой родной ФЭТИП. Когда-то не было в Тарасове престижнее места, а теперь… — Инженер горько махнул рукой. — В чести все больше финансы, менеджмент да адвокатура. А гордость отечественной промышленности лежит в руинах.

— И ваша музыкальная дочка не возражала против электронной техники и приборостроения?

— Нет, по-моему, ей было все равно. Тем более что с техническими дисциплинами у нее всегда были лады — уж это-то, наверное, наследственное. Но, честно говоря, на ФЭТИП Ольгу приняли бы с закрытыми глазами, даже если бы она была полной дурочкой. Из-за того, что моя дочь. У меня до сих пор прекрасные отношения с преподавателями. Поверьте, ни о каких взятках не было и речи, здесь дело в другом — во взаимном уважении.

— Разумеется, я и не думала ничего такого. А с профессором Стрельцовым вы тоже знакомы?

— Ну конечно! Это мой любимый учитель, руководитель дипломной. Ему уже за семьдесят, но все еще бодрый мужик и светлейшая голова. Академик, членкор, лауреат и так далее… А почему вы спрашиваете о нем?

— Да просто к слову: сегодня имя Стрельцова упоминал один наш общий знакомый. Стало быть, вы, Лев Анатольевич, тоже специализируетесь по космическим технологиям?

— А вы в курсе научных интересов профессора Стрельцова? — Любимый ученик профессора взглянул на меня каким-то новым взглядом.

— Мы все учились понемногу… — Я небрежно махнула рукой. — Лев Анатольевич, скажите мне, пожалуйста, откровенно: вы абсолютно исключаете, что исчезновение вашей дочери связано с вашей нынешней работой?

— Абсолютно исключено.

Пожалуй, ответ этот был дан слишком поспешно, чтобы быть откровенным. И слишком уж чеканно… Жаль, что в этот момент у меня не было возможности проконтролировать уровень адреналина в крови инженера Вингера. Могу побиться об заклад — он резко подскочил!

— Но почему вы так в этом уверены? Ведь ваша деятельность на «Конусе» сейчас связана… м-м… с весьма секретными разработками, разве не так?

Разумеется, я блефовала, но нисколько не рисковала. Разве в том, что выдала себя за работника прокуратуры. Кстати, пора искать подходящий момент, чтобы выложить карты.

Однако, кажется, я попала в точку! Мой вопрос Вингеру не понравился.

— Вам прекрасно известно, что это именно так! Теперь, после «медвежьей услуги», которую оказала нам наша милая пресса, о так называемом «ноль-первом заказе» знает весь свет…

— Кажется, это в «Вестях» было? — ляпнула я наобум.

— Нет, в «Тарасове». Но, разумеется, у прокуратуры есть и более надежные источники информации. Только дочь моя здесь совершенно ни при чем! Я об этом сразу заявил следователю и не понимаю, почему эти досужие домыслы всплывают опять!

— Я бы вас попросила, Лев Анатольевич! Следствие обязано проверить все версии, и я не понимаю, почему вы вдруг вышли из себя.

— А я вас тоже попрошу, товарищ Иванова! В конце концов, у меня горе! У меня дочь пропала, до-очь, понимаете вы это?!

Вингер не кричал, но от его густого голоса жалобно дребезжала посуда в висячем шкафчике над столом.

— Возможно, Ольги нет в живых, и я к этому внутренне уже готов, понимаете? Вам надо искать следы там, на месте преступления. Наверняка какие-то подонки затолкали ее в машину и увезли, о, боже мой… Вот что похоже на правду, вот что вам надо искать, чтобы мы могли хотя бы похоронить по-человечески нашу девочку! А вы вместо этого являетесь ко мне чуть ли не ночью, донимаете дурацкими вопросами и тянете «за уши» заведомо дохлую версию похищения с целью шантажа!

— Да почему она такая уж дохлая, объясните вы мне, пожалуйста?!

— Да потому, черт возьми, что похитители и шантажисты выдвигают требования! Тре-бо-ва-ния, понимаете, девушка? Должно быть, вы плохо учились в юридическом институте. А мне никаких требований не предъявили! Ни в каком виде, ни в какой форме. Прошли уже целые сутки — и ничего!