Свинцовая метель Афгана - Сергей Зверев

– А это один и тот же Авраам, и у нас, и у них?

– Да, Медведь. И у нас, и у них, и иудеев, с которых все и начиналось. Эти три религии потому и называются авраамическими. Потому как восходят к легендарному патриарху Аврааму.

– А правда, что мусульмане Иисуса признают тоже?

– Правда, – довольно охотно продолжил импровизированную лекцию полковник, который, видимо, неплохо разбирался в этих вопросах. – Ислам признает святость Иисуса, они его называют Иса, и непорочность девы Марии. Мусульмане считают Иисуса одним из великих пророков, но отрицают то, что он Бог или равен Богу.

– Интересно как! – восхитился десантник. – Оказывается, у нас много общего.

– Ты прав, Медведь. Однако давай посчитаем наших душманов. Знаешь, что такое душман в переводе?

– Бандит, наверное?

– Нет. Просто враг. Давай скорее считать врагов.

И уже вскоре десантники знали точное количество своих врагов, ибо весь гарнизон крепости был перед ними как на ладони.

– Ну что? – спросил командир Локиса через некоторое время. – Сколько насчитал?

– Где-то больше двухсот, точно не скажу, каждый раз че-то сбивался, – смущенно признался Локис. – Но никак не меньше. И не намного больше.

– Что ж, неплохо, – одобрил полковник десантника. – Но рекомендую потренироваться. Есть хороший способ – спички. На досуге попробуй. Кидаешь на пол кучу, прикидываешь на глаз сколько, а потом пересчитываешь. Со временем глаз набьешь, и ошибок будет с каждым разом все меньше. Полезное упражнение. Пригодится. Попробуй.

– Попробую, товарищ полковник.

– Мы ж договаривались: здесь без церемоний, – поморщился командир, не отрывая глаз от окуляров бинокля. – Ты – Медведь, я – Волк.

– Хорошо. Но трудновато как-то, непривычно.

– И все-таки, – попросил командир. – Постарайся. Двести, говоришь?

– Ну да. Не меньше.

– Не меньше, – подтвердил Волк и добавил: – У нас как минимум двести восемнадцать врагов. А на самом деле их будет больше, потому что начальство, я так полагаю, молится у себя в покоях. Да, подвели оперативные источники.

– Сильно? – не удержался от вопроса десантник.

– Как минимум в два раза ошиблись. Сообщалось, что под началом у этого командира не более сотни бойцов. Но ничего. Прорвемся. Где наша не пропадала. Как думаешь?

– А чего думать? Приказ есть приказ. Надо выполнять.

– Это верно. Ладно. Иди вниз, пришли кого-нибудь себе на смену. Я тут понаблюдаю еще маленько. А потом тоже подойду. Обговорим ситуацию.

Володя спустился к десантникам, отдыхавшим на дне площадки. Оглядел народ и остановил свой взгляд на Тимуре Валиахметове. Двухметровый богатырь уже проснулся и жевал галеты, которыми предусмотрительно набил карманы комбинезона.

– Ну и запасливый ты, Тимка, – похвалил его Медведь. – Приятного аппетита. Однако Ленин учил делиться.

– Что, я виноват, что мне больше вас надо, во мне весу центнер, – начал оправдываться Тимур. – На, угощайся.

– Спасибо, – не отказался Локис и взял галету. – Но извиняй, придется тебе завтрак отложить на время. Волк приказал сменить меня. Сходи, полюбуйся на объект. Только на жевание не отвлекайся, клювом не щелкай.

– Не учи ученого, – парировал Валиахметов и полез наверх, туда, где залег полковник.

Спустя какое-то время к основной группе спустился командир.

– Давайте, бойцы, обсудим, дела наши. Дела пока не очень веселые.

– А что так? – поинтересовался кто-то из десантников.

– Да получается не совсем так, как в песне о трех танкистах.

– Как это? – спросил Коля Игнатов, он же Генсек.

– Ну, помните, там поется: «Но разведка доложила точно. И пошел, командою взметен, по родной земле дальневосточной броневой ударный батальон»?

– Да, помним, – подтвердил Локис.

– Ну вот, разведка доложила неточно, и врагов у нас на «ридной Афганьщине», как выражался один мой, теперь уже зарубежный, украинский друг, раза в два с половиной больше, чем мы рассчитывали, – сказал с усмешкой Волк. Усмешка получилась грустной. – А наш, так сказать с небольшим преувеличением, боевой батальон уже командою взметен и на парашютах спущен.

Бойцы не отвечали, каждый думал о том, что чей-то просчет может им дорого стоить. Впрочем, винить некого. Они сами выбрали себе такую профессию.

– Однако ситуация пока отнюдь не трагическая, – продолжал полковник. – Изначально ведь и не планировалось, что мы будем в открытом бою противостоять врагу, в десять раз превосходящему нас в живой силе. Где десять, там и двадцать. Это уже не принципиально. Не будем унывать.

– А никто и не унывает, – вновь отозвался Володя, высказав общее настроение.

И в самом деле, когда жизнь только начинается, даже смертельная опасность кажется ерундой.

– Ну и прекрасно, – сказал Волк. – Ладно, хватит лирических отступлений. Ближе к телу. К делу то есть. Значит, план был такой. Наши спецы подсчитали, что, если грамотно подложить взрывчатку под эту отвесную скалу, которая, как вы видите, нависает над крепостью, то можно обрушить ее прямо на это осиное гнездо. А в крепости, как известно, находится завод по изготовлению героина. Во всяком случае, возможно вызвать такую лавину, которая бы эту крепость разрушила, если не до основания, то, во всяком случае, сильно. Понятен замысел?

– Понятно, чего там, – раздались голоса десантников.

– Даже если разрушения окажутся не столь значительными, как предполагали наши специалисты в Москве, такой мощный и, главное, нежданный взрыв неизбежно вызовет панику в рядах моджахедов. И мы под шумок уничтожим это осиное гнездо, откуда ползет наркота в наши города и села. Ну и внезапность, будем надеяться, даст нам возможность слинять отсюда без потерь и вернуться на родину. Картина ясная?

– Да, конечно. Все ясно.

– А мне вот не совсем, – вздохнул Волк. – Потому как очень часто мне в своей жизни приходилось сталкиваться с такой ситуацией – гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В данном конкретном случае пока я вижу один овраг. В дневное время к месту закладки не подобраться – метров пятьдесят открытого пространства. И родничок, который там бьет, наверняка часто посещают и боевики, и местные жители. Скорее всего там берут воду для питья и приготовления пищи. Значит, будем ждать темноты.

– Ждать да догонять – хуже некуда, – вставил кто-то.

– Не спорю, – ответил командир. – Зато можно полноценно отдохнуть и хорошо подготовиться к выполнению боевой задачи.

17

Майор Рэдманс после проигрыша немалой суммы денег рыжему секонд-лейтенанту Томми Уэльсу выпил почти целую бутылку шотландского виски и проснулся лишь к полудню. Ночью и утром его никто не беспокоил – все в лагере знали, что майор крупно проигрался, и поэтому держались от него подальше.

Надо сказать, что майора его подчиненные не очень любили, впрочем, майор и не стремился эту любовь завоевать. Все подчиненные майора руководствовались принципом – не буди лихо, пока оно тихо. Майор проснулся с жуткой головной болью и в дурном настроении. Он сам приготовил себе кофе и, поколебавшись несколько секунд, влил в чашку с кофе остатки виски из начатой вчера бутылки.

После такого коктейля настроение майора заметно улучшилось, и он решил проверить состояние дел во вверенной ему части. Выйдя из своего трейлера, офицер осмотрелся и не обнаружил явных отступлений от устава. За исключением, пожалуй, одного – на территории лагеря были посторонние.

За столиком под тентом рыжеволосый секонд-лейтенант Уэльс беседовал с той самой тетушкой спасенного им афганского мальчишки. «Не хватало мне тут еще «Ромео и Джульетты» в афганской версии», – подумал майор и чертыхнулся. Однако, подойдя поближе, он убедился, что девушка лишь исполняла роль переводчика. На самом деле лейтенант разговаривал не с ней, а с ее братом Азизулло – с тем самым парнем, который фотографировал их, когда они только прибыли в кишлак.

Судя по всему, Азизулло пришел по важному делу. Об этом свидетельствовало то, что юноша не понадеялся на своей небогатый запас английских слов и привел с собой сестру.

– Обговариваешь размер выкупа за невесту, сынок? – благодушно поинтересовался майор у Томми, который поднялся при его приближении.

Майор склонился над его ухом:

– Скажу по секрету, что больше трехсот афгани согласно законам шариата за калым просить нельзя. Если ее братец требует больше, значит, хочет обдурить – товар того не стоит. Здесь замуж выходят обычно лет в четырнадцать. А ей явно больше.

– Я полагала, что офицеры армии Ее Величества более благовоспитанны, – неожиданно твердо сказала афганка, не глядя на майора. – Я полагала, они не позволяют себе сальных шуток, по крайней мере, в присутствии женщин.

– Ах, извините, мисс. – Майор сделал вид, что только увидел Хумайру. – Вы знаете, никак не привыкну к здешним одеяниям, просто не разглядел вас. Подумал, кто-то из местных мужчин. Извините великодушно, мисс. Я хотел пошутить вовсе не над вами, а над моим другом Томми. У вас хороший слух.