Записки репортера - Алексей Мельников

Вышли у Куйбышевского рынка. Всего навалом. И в павильонах, и вне. Но особенно – в подземных переходах. Все что-то перепродают. Многое – с земли. Кто яблоки, кто апельсины (в Крыму точно не растут), кто укроп, кто кучку лимонов. Высокий малый что-то гундит в микрофон под фонограмму. Что-то похожее на Цоя. Перед ним картонная коробка с мелкими монетами. Под землей жизнь Симферополя всегда была особенно бурна. В переходах обычно разживались ранним виноградом, абрикосами и клубникой с близлежащих дач. Ни раньше, ни теперь стихийный торг власть города не ущемляла. Понятно, людям надо как-то существовать и сводить концы с концами.

Хотя в особой бедности тех же симферопольцев сегодня не очень-то и упрекнешь. Город постоянно стоит в автомобильных пробках, организовать которые могут позволить себе только жители довольно обеспеченных регионов. В пробках часто красуются последние модели недешевых иномарок, обнаружить которые даже в более-менее автопромовской Калуге, пока не удавалось. Да и общественный транспорт заметно преобразился. Помню, как приходилось летом сдыхать от жары в вонючих желтых маршрутках, что курсировали еще с десяток лет назад из нашего Лугового до центра. Как, впрочем, и по всему городу. Сегодня – белые большие автобусы. С кондиционером….

Городской доминантой рвется в ввысь недавно воскресший в Симферополе Храм Александра Невского. Могучий и роскошный. Плакат рядом гласит, что стройка обязана заботам президента РФ Владимира Путина. Внутри храма – мощи первоначального созидателя собора – святителя Гурия, архиепископа Таврического. Того, что мирно проповедовал и в Крыму, и в Китае. Тем не менее тут же на постаменте грозно возвышается танк времен прошлой войны. В соседстве с другим святилищем – Домом правительства – охрана более современная – бронзовые «вежливые люди» с автоматами времен войны нынешней.

Крымская весна – типичный несезон. Пляжи Алушты закрыты, пусты и большей частью в реновации. Ржавые перила на набережной скоблят. Прогнившие меняют. В отелях – тишина. Из прибрежного общепита бодрствует лишь одна чебуречная. Остальные точки – в процессе запуска. Визжат дрели, шуруповерты, завозятся мойки, печи, кастрюли. Из прочих удобств – пока единственный на пять километров набережной бетонный туалет типа «очко». Правда, без дверей, воды и света. Есть надежда, что скоро откроются и другие – без перечисленных выше недостатков. С ними на курорте, скорее всего, будут бороться. Есть такая уверенность. Чтобы во всеооружии подготовиться к скорому вторжению армии туристов. Но пока их нет, то и особо сорить некому. Местным дворникам – послабление. Обнаруженный нами на набережной Алушты один из них сладко так посапывал, вытянувшись на скамейке в обрамлении метел и лопат.

Почти на каждом доме объявление: «жилье сдается». Но чувствуется – пока никого. Ни по одну сторону берега, ни по другую. В море тоже пустынно. Можно целый день всматриваться в морскую гладь и не увидеть ни корабля, ни даже малой лодочки. Ни рыбака, ни удочки. Словно и нет никакого моря вокруг. Ни тихо шелестящего лазурного прибоя. Ни свежего морского ветерка. Ни волшебной по красоте Крымской природы. А если и есть, то вся эта «лирика» сегодня на полуострове пока что, видимо, в состоянии полусна. А может – полубодрствования. Которое, очевидно, Крым должен вскорости с себя стряхнуть и вновь предстать не только перед всей страной, но и перед всем миром природной жемчужиной на карте лучших достопримечательностей земли.

Тарусское восстание

О довольно эпатажном решении этого маленького городка по левому берегу Оки теперь знает вся страна. Если – не весь мир. Тарусяне неожиданно взяли и порвали с порядком надоевшим им советским прошлым. И дабы окончательно его забыть, отреклись от уличных названий в честь Ленина, Володарского, Свердлова, а за одно с ними –  Маркса, Энгельса и Розы Люксембург, добавив до полного комплекта в "изгои" советских пионеров (улицы в честь них теперь в Тарусе тоже не будет),  плюс –  почему-то не имеющих прямого отношения к советскому периоду – русских декабристов.

Всем "просоветским" улицам решили возвратить дореволюционные имена, что,  по мысли районного начальства, должно вернуть исконный исторический облик этому старинному русскому городку. Впрочем, кроме смены вывесок никаких иных движений в сторону облагораживания этого облика пока не сделано. Разве что присвоено на днях городу звание – "литературный".  Поскольку известна Таруса, как пристанище крупных русских писателей.  Кстати, в известной  степени пребывавших  (впрочем и пребывающих по сию пору) во фронде по отношению к советскому строю.

Почему именно сейчас Тарусская элита решила обозначить эту фронду – пока не ясно. Никаких свиду предпосылок к обострению войны с давно ушедшим на покой социализмом вроде бы и не было. И декомунизация вполне казалось неизбежной – один вопрос во времени. Нет, тарусян прорвало именно сейчас – в короновирус, в неспокой, самую что ни на есть всемирную болтанку. Мол, если не переименуем – всем хана…

Это-то всех по насточщему и задело: не то, что вывеску  про Ленина срывают, а почему – именно сейчас. Что за пожар?..  Опять что ли революция?..  Соскучились, стало быть… Давно не воевали…  И война, в самом деле, не заставила себя долго ждать –  весь интернет мигом встал на дыбы и застрочил доводами "за" и "против". Как будто все только и ждали того, чтоб вновь залезть на баррикады и пострелять в соседа.

Добавит ли "исторической справедливости" тарусское восстание – пока не ясно. Да и не за тем, судя по всему, люди  Тарусы поднялись против собственной истории – плохой или хорошей – это уже другой разговор. Против такой восстали , какая есть.  То есть по сути – против самих себя…

Молитва нераскаянных

Трагедия с Ефремовым, что тот короновирус: опрокинула  жизнь навзничь. И не только одного Михаила Олеговича – всех. Разделила эпоху на "до"  и "после". Зачеркнула главное, выхолостила накопленное, иссушила заветное....

Захлебнувшись настоящим,  поставила перед пустотой будущего. Не отняла его, это будущее, насовсем, но опустошила.  Выкачала из него смысл. Заполнила грядущее вакуумом. Что может быть ещё хуже: вроде жить можно, а не хочется. Некуда, как сказал бы один из героев Платонова,  жить. Не в кого думать…

Мир вокруг нас так устроен, что иногда переворачивается. И с любопытством взирает на нас,  паникующих и не перевёрнутых. Живущих "по-старинке" и жаждущих возвращения всего "на круги своя". А возвращения уже не будет.