Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы - Григорий Ширман

223

В трепещущих звездных очахЯ сердце купал вечерами.И день угасал, как очаг,И золото стыло на раме.

Молчал у окна я и ждал.Тобой я горел одиноко.И вместе любовь и враждаВзглянули из вспыхнувших окон.

И поездом черным толпаПо рельсам катилась панелей.А я свое сердце купал,И звезды о сердце звенели.

224

В студеных бешеных закатахЯ сердца челн не сберегал.Поныне снятся плеч покатыхВсе в пене кружев берега.

И вновь зовут, зовут туда же,Где без крушения не плыть.И сердце кровью густо мажетЛюбви серебряную нить.

И я опять, как встарь, послушенИ в зыбь опасную плыву.Но бьются звезды что-то глушеИ чаще падают в траву.

225

Звезды сердце обхохочут,Слягу раненый в кровать.

Так борцы столетий… Все мыИ сейчас не таковы ль?Взвейся, черный дым поэмы,Гнись, могильников ковыль…

226

Тебе безмолвному и злому,Огня пера чернильный дым.Колеса растерявший омут,Не мною первым ты любим.

Над крыльями ночей глумясь,Дни зорь натягивали шины.Убито водяное мясоЗеленой бронзой тишины.

В ущельях розовых, в мозгу лишь,Где сера, фосфор и мечты, –Огонь водою караулишь,Чертями слова пляшешь ты.

227

Закат, и дыханье свободней,И вечер из синей волныНа удочке тоненькой поднялУпругую рыбку луны.

И в синюю душу стучитсяПрохладным крылом ветерок.И страсть завывает волчицей,Блестит огоньками дорог.

И в старые, старые песниПиявки впились моих уст,Что в мире нет часа прелестней,Миров когда слышится хруст.

228

Ты первый двигатель бессменный,Ты зерна времени в простор.И в голубой груди вселеннойПоет и светит твой мотор.

И звездно щелкают затворы,И луны кольцами висят.Запамятовал раз которыйВхожу в твой синий-синий сад.

И никакого рубежа нет.Не шар, не куб и не квадрат.Твоих пропеллеров жужжаньемНочные листья говорят.

И в бездну песни ты толкаешь,И уши в наковальни – ты.Ты в бурях, тишина, такая ж,Как в млечных зыбях высоты.

229

Из окон синих вновь нахлынулЗнакомой тишины поток,И снова кинул на вершину,И в бездну пенную увлек.

И золотой покой разрушил,Как этот шутовской закат.И вынул глаз живые душиИ показал им синий ад.

И убежал, как сон от яви,И в шуме спрятался дневном.И над столом певца оставилС висками, раненными сном.

230

Есть люди-раки, все назад,Назад в слащавый мрак болотца.А время им слепит глазаИ вдаль на всех парах несется.

Есть люди-камни, все стоят,Лежат на зное и ни шагу.А время ронит мед и ядИ вскачь бежит, кусая шпагу.

Есть люди-люди. Все ползут,Плывут за веком на буксире,Не любят буйную грозу,А чают мир в подлунном мире.

Есть люди-птицы. Все вперед…И сзади их в столетьях где-тоПлетется время, чуть ползет…На людях тех летит планета.

231

Смерть, тишина, бунтовщица.Черным вихрем анархии вей.Я хочу, тишина, изловчитьсяДвинуть рощу твою с кулаками ветвей.

Звезды, вечно шумящие там,Я опутаю змейками строчек.Метеоры я нищим раздам,А с планетами буду еще покороче.

Закружу, запущу тишиной,Шутов суд, как безумие, древний.Голубою метелью ночнойЗанесу города и деревни.

В черном планеты, в вуалях ночейЗори тел их сквозят воспаленно.Оттого, что их кровушка солнц горячейИ по жилам плясать научилась с пеленок.

232

Внимает шумам композитор,Художник щиплет пестрый свет,И ловит зодчий свод сердитый,И речь базарную – поэт.

И в смуглый загорелый вечер –Симфонию, Мадонну, храм…И камни дикие словечекПоэт на нитках строк собрал.

И на изгиб страницы пухлойКолье он весит для тепла,Чтоб жизнь жемчужин не потухла,Чтоб вечность их не умерла.

233

У тишины дворцы и храмыИз мрамора сквозного льда.Два полюса молчат упрямо,И там вода, как сталь, тверда.

Когда-то был иной там климат,Жила иная тишина,И наготой неопалимойТысячелетья жгла весна.

Повязкой бедренною тропикВлюбленно близко облегал.Бывало, мамонта торопитНа ложе в синие луга.

Еще была тогда живаяЗвезды полярной голова.Истому страсти навевая,Ее улыбкой мрак кивал.

И отвечало ей живое.И мертвое внимало ей.Теперь в века неслышно воетИ шлет проклятья в мир теней.

Давно ее бокальчик выпит,Блестит хрустальной пустотой…Так смотрит где-то на ЕгипетЗрачок Изиды золотой.

234

В тесноте на площадке трамвая,У прибоя зари среди вилл,И на лекции мудрой зевая, –Образ, только тебя я ловил.

Оттого, что лишь ты удобреньеБелозему в бумажных холмах,Где перо, плуг и конь песнопенья,Чует молний творения взмах.

Из Америки тракторы лезут.Русь за бедра хватают и вглубь…Не перо, – африканское нужно железоБелым бедрам страниц, всем кричащим: голубь.

235

От разговора колоколенЗемля звенит тайгой.Блажен, кто богомолен,За то, что он слепой.

А я любитель острого.Блаженство пресно мне.Ищу я пряность островаВ неведомой стране.

Пора тайгу рубить морозную,Пора на тьму пустить восток.О ночь, о камни звездныеТочу я пилы строк.

Иные звоны во вселенной.О кости тьмы лучи звенят.А мачты радио, антенныПланету мчат под флагом дня.

236

Полями, человечьим пухомВлюбилась в золото земля.За веком век закатом бухалИ в огненном плаще гулял.

Крыжовник глаз на пир вороний,Как виноград, несли, смеясь…Вот в крест впрягли, века хоронитВо тьме грядущей света князь.

Один не знает, что хрустальОн сам и тихо, тихо светит.Другой над спинами столетийКопье закидывает вдаль.

Вот пляшут женщины… На блюдахПодносят головы, цветы…То губы золотые всюду,Земли багряный рыцарь, – ты.

237

О, сколько их прошло доселеПо тайным камерам земли.Мильоны Гамлетов, Офелий,Мильоны Макбетов прошли.

То кровью, мясом человечьимЗемная вспенивалась зыбь.Чудак-эфир увековечилНа коже ночи эту сыпь.

Горят и валятся кусками,И кто-то в мире одинок,И не лежит на месте камень,И льется молнии клинок.

238